Анализ фреймов. Эссе об организации повседневного опыта
Шрифт:
Бывают споры, нередко горячие, и по вопросу о том, воспринимать ли некий поступок как своего рода симптом, рассматриваемый в природной системе фреймов, или как заслуживающее наказания управляемое действие. Теории преступления, к примеру, не имеют согласия по этому вопросу и тяготеют к двум лагерям, от принадлежности к которым зависит ход анализа человеческих поступков [606] . Очевидно, что взгляд на преступление как болезнь ведет к одному идеалу исправления преступников, взгляд, связанный с моралистической системой координат, — к другому. Фактически существуют уголовные преступления, которые одна юрисдикция станет рассматривать преимущественно как проявление психологического расстройства, а другая — как вопрос ответственности за злонамеренное поведение. (И более того, если имеется институционализированная машинерия для решения случаев, определяемых в обоих вышеуказанных направлениях, и если, вдобавок, существуют профессионалы, специально обслуживающие эти два подхода, то должна быть найдена и некая институциональная основа для споров об определении фреймов.) Именно поэтому (возьмем самый простой пример) лицо, пойманное с неоплаченными товарами в магазинной сумке, имеет возможность ссылаться на забывчивость по причине крайней душевной озабоченности и пережитого горя, что потом способно заставить суд присяжных разбирать вопрос, похож ли подсудимый на тип человека, регулярно ворующего в магазинах [607] .
606
См.,
607
Пример — процесс над Хиди Ламарр по делу о краже в магазине (репортаж в San Francisco Chronicle. 1966. April 26, 27). При разборе правонарушения иногда начинают доказывать, что вопрос не столько в том, что человек сделал, сколько в подходе, навязанном данному делу уполномоченными лицами. Но когда альтернативные подходы изучены в деталях, становится очевидным, что судебное решение по данному делу будет зависеть от выбора среди имеющихся перспектив или фреймов и порой использования этого выбора в качестве средства смягчения либо ужесточения последствий применения другого фрейма. Общекультурную систему координат для схем интерпретации дел в суде можно принять как некую данность, и тогда творческий элемент в процессе наклеивания судебных ярлыков сведется к шаблонному применению конкретной первичной схемы интерпретации или какого-то конкретного преобразования данного случая в другую форму.
Ниже описан в своем роде образцовый случай упомянутого двойственного подхода к оценке одних и тех же поступков.
Армия США стерла десятилетнее позорное пятно с репутации одного из героев войны и в какой-то степени восстановила его честь и достоинство, — узнали мы из хроники новостей вчера вечером. Для Виктора М. Хангерфорда-младшего это означает отмену записей в его воинских документах о позорном увольнении со службы с лишением знаков отличия и права на пенсию, возвращение ему звания майора, почетную отставку по инвалидности и выплату задержанной пенсии за выслугу лет в общей сумме около пятидесяти тысяч долларов. Еще в июле 1954 года когда-то блестящая воинская карьера Хангерфорда пришла к бесславному концу. Он был арестован по обвинению в дезертирстве и выписывании сомнительных чеков, в середине 1955 года предан военному суду и приговорен к году заключения в армейской тюрьме в Ломпоке. После отбытия срока наказания в его документах появился штамп о позорном увольнении из армии. Возможно, позорный ярлык преступника никогда не был бы снят, если бы Хангерфорд не продолжал выписывать поддельные чеки и, в конце концов, в 1959 году не попал в тюрьму штата. Но перед отправкой в тюрьму Хангерфорд прошел обследование в Центре медицинского обслуживания своего штата в Вэкэвилле. Именно там он в очередной раз пожаловался на ужасные головные боли, которыми страдал с 16 июля 1950 года, когда был контужен с потерей сознания при взрыве танкового снаряда во время атаки на врага в коммунистической Корее. Это была все та же история о почти непереносимых болях, которую он уже много раз рассказывал врачам в армейском госпитале и потом в госпитале ветеранов тылового управления армии. Доктора утверждали, что головные боли появились по его собственной вине как результат неспособности подчиняться требованиям военной дисциплины в мирное время. Медики штата, однако, решили более тщательно расследовать причины жалоб Хангерфорда. 5 декабря 1959 года его оперировал нейрохирург. Он знал, что надо искать в мозгу пациента. Рентген выявил область вероятного повреждения. Просвечивание не обмануло. Операция показала, что Хангерфорд страдал от обширного повреждения мозга, вызванного ушибом головы, причиной которого могла быть сильнейшая контузия при взрыве снаряда. В начале текущего года Хангерфорд решился поставить на карту свою веру в то, что армия Соединенных Штатов признает ошибку. Он подал апелляцию в соответствии с законом о госслужбе Мелвина М. Белли о пересмотре своего дела армейскими инстанциями. Это оказалось хлопотным и порою мучительным процессом. Понадобились три месяца госпитализации, пока военные медики проверяли и перепроверяли результаты операции 1959 года на мозге и проводили множество рентгеновских исследований; ветерана неоднократно обследовала армейская медицинская комиссия, где его вновь и вновь мучили вопросами [608] .
608
Avery Р. // San Francisco Chronicle. 1964. November 23.
Отметим здесь, насколько драматическая газетная история подтверждает нашу схему определения фреймов, даже когда сообщает о ее неправильном применении.
4. В качестве первопричины судебных прений и других видов споров о фрейме событий часто можно найти «компрометирующие обстоятельства», то есть обстоятельства, в которых текущие события дают обыкновенным наблюдателям наивно неправильные впечатления о действующих мотивах, — впечатления, порочащие некоторых из тех, кто вовлечен в данную деятельность, и дающие почву для объяснений и извинений. Эта тема компрометирующих обстоятельств обильно используется в фарсах, и фильмы Лаурела и Харди особенно злоупотребляют ею. Можно привести пример из семейной жизни.
Дорогая Эбби! Эта проблема не моя, а моей сестры. Она живет в доме, где все соседи очень дружны. И вот однажды сосед постучался в ее дверь и пожаловался, что его жена уехала из города, а ему обязательно нужно сделать массаж спины. При нем был портативный электрический массажер. Моя сестра ответила, что рада помочь, пригласила его войти и дала ему бутылку пива, потому что было очень жарко. Сосед снял рубашку, и сестра начала массировать ему спину, когда они услышали, что идет муж. Сосед запаниковал и спрятался в чулан, оставив после себя рубашку. Когда мой зять увидел эту рубашку и бутылку пива, он взбесился и начал обыскивать дом. Найдя в чулане мужчину, он избил его и выгнал из дому сестру. Она, как дура, вернулась к нему на следующий день. Он все еще имеет зуб на нее и вот уже больше шести месяцев отказывается исполнять свой мужской долг. Она пристает ко мне, прося совета. Я ей помочь не могу. Может, ты поможешь? [609]
609
San Francisco Chronicle. 1965. August 29.
Конечно, люди обыкновенно действуют так, чтобы заранее избежать легко возникающих недоразумений: тот, кто мог бы неправильно понять что-то, упражняется в умении мысленно экспериментировать в своем подходе к тому, кто может быть неверно понят, а этот последний, в свою очередь, в собственном поведении передает вовне информацию, построенную так, чтобы предотвратить возможность неправильного истолкования событий. Иначе может произойти следующее.
Вчера утром, за четыре дня до Рождества
Говард Янг заметил женщину, рывшуюся в мусорном баке, и деликатно обратился к ней: «Этот год довольно тяжелый. Может, помочь вам деньгами?» Женщина огрызнулась: «Не лезь не в свое дело! Я случайно выбросила сюда мои рождественские открытки» [610] .610
Caen H. // San Francisco Chronicle. 1964. December 22.
Обычно такого не происходит просто потому, что прохожие, как правило, предпочитают пройти мимо, независимо от их оценки жизненной ситуации другого, а человек, который имеет уважительные причины рыться в мусорных бачках, либо воздерживается от данной акции, либо действует в манере, которая заранее отметает любые могущие возникнуть унизительные и ложные догадки. И потому же институционализированные средства социального контроля функционируют таким образом, чтобы было легко применять соответствующие фреймы интерпретации и ориентации. (К примеру, если шахматист, прикасаясь к фигуре с целью поправить ее положение на доске, хочет быть уверенным в том, чтобы другие не подумали, будто в нарушение правил делается пробный ход, он может использовать фразу: J’adoube [611] , тем самым формально устраняя всякую двусмысленность в толковании своего жеста.) Повторим, для нас здесь важно не то, что недоразумения случаются, а скорее то, что они случаются не так часто, и за этим стоит факт, что люди обычно заранее принимают меры, чтобы избежать их. И потому разборчивость и здравый смысл порождают мир, в котором определение фрейма работает как средство интерпретации событий — по замыслу, если не по природе.
611
J’adoube (фр.) — посвящаю в рыцари. — Прим. ред.
За компрометирующими обстоятельствами скрывается нечто более общее, а именно случайные совпадения, случайная связь событий — как бывает, когда невиновный человек приходит на место преступления и поднимает орудие, которым оно совершено и на котором потом находят отпечатки его пальцев, направляющие следствие по ложному следу. Тем самым усматривается умышленное деяние там, где надо говорить лишь о «стечении сопутствующих обстоятельств». И понятно, почему в руководствах для полиции по методам расследования всегда приводятся, по меньшей мере, несколько примеров таких обстоятельств расследуемых событий, которые порождают ошибки при определении их фрейма. Только один пример.
Еще один случай, который как под увеличительным стеклом показывает опасность поспешных умозаключений до проведения полного расследования, произошел ранним воскресным утром на главной улице небольшого города. Полицейский шел по тротуару и заметил на автобусной остановке возле павильона мужчину и женщину, казалось, они слегка ссорились. То был деловой квартал, так что эти двое и полицейский оказались единственными людьми на улице в этот ранний час. Полисмен на какое-то мгновение отвел взгляд от пары и направил внимание на витрину универмага. Почти сразу же он услышал звон разбитого стекла и глухой стук падения чего-то тяжелого. Он обернулся на шум. Женщина лежала на тротуаре, а мужчина наклонился над ней, держа в правой руке за горлышко разбитую бутылку из-под виски. Полицейский кинулся к месту происшествия. Женщина была мертва. Мужчина отчаянно пытался доказать, что он ничего не делал. Но кроме этих троих ничто не нарушало покоя улицы. Мужчина крепко держался за свою историю о том, как они разговаривали, и вдруг в них врезалась и разбилась бутылка, и он машинально поймал ее за горлышко. По всем данным бутылка была почти полна виски Мужчине предъявили обвинение в убийстве, но полицейский продолжал расследование. Через пять дней он раскрыл истинные обстоятельства дела. В субботу около полуночи группа продавцов универмага закончила украшение витрины и пошла в маленькую комнатку на крыше семиэтажного здания играть в карты весь остаток ночи. Они взяли с собой несколько бутылок виски, и каким-то образом та роковая бутылка была поставлена на подоконник раскрытого окна. Неведомо для них самих она выпала из окна или ее нечаянно столкнули, но они так и не заметили пропажу. Даже когда отчет об убийстве появился в городской газете, они не связали описанные факты со своими посиделками, так как ни один из них не хватился пропавшей бутылки [612] .
612
Towler J.E. Practical knowledge. Springfield, Ill.: Charles C. Thomas, 1960. p. 112–113.
5. Споры насчет истинного фрейма действий часто возникают в связи с заявлениями об их неумышленности, когда заявитель настаивает, что, хотя его можно заподозрить в наказуемом деянии, он вообще не собирался что-нибудь делать, по крайней мере, ничего предосудительного, и случившееся — просто результат нечаянной потери самоконтроля, в которой он не виноват. К примеру, один служитель закона дал следующее объяснение выстрелу, произведенному им после того, как он, преследуя автомобиль с чернокожим водителем, наконец догнал и остановил его.
Лос-Анджелес. Вчера полисмен Джералд М. Боува оправдывался тем, что ему ушиб ногу завалившийся на бок автомобиль Леонарда Дедуайлера, и потому он «инстинктивно схватился» за свой табельный револьвер, «нечаянно выстрелил» и убил Дедуайлера [613] .
Две пассажирки этого автомобиля дали следующие показания (надо учесть то обстоятельство, что в то время они обе были пьяны).
Миссис Дедуайлер и миссис Фергюсон обе свидетельствовали, что муж вез жену в муниципальную больницу, когда их остановила полиция. Беременная госпожа Дедуайлер страдала почечными болями, которые она приняла за родовые схватки, и этим объяснялась быстрая езда на пути в больницу. Обе женщины показали, что, когда их автомобиль остановился, полисмен просунул свой револьвер в пассажирское окно и застрелил Дедуайлера [614] .
613
San Francisco Chronicle. 1966. May 26.
614
Ibid.
Кроме нечаянной потери самоконтроля, к совершенно непредвиденным последствиям может привести и полностью управляемое действие при неумышленном совпадении событий, когда, например, участвуя в охоте на оленя, человек стреляет из винтовки с телескопическим прицелом и сражает пулей в голову своего компаньона справа [615] . В оправдание также ссылаются на ошибку, совершенную при опознании предметов, — на некую по-человечески извинительную слабость, можно же обознаться без всяких аморальных намерений.
615
San Francisco Chronicle. 1967. December 2.