Аналогичный мир

— Пока травы хватает, сэр, — Эркин присел на корточки у костра, явно не собираясь задерживаться.

Андрей возился у вьюков. Фредди усмехнулся и налил ещё две кружки кофе. Эркин покосился на него и, когда Фредди кивнул, сел уже основательно и взял кружку. Подошёл и сел рядом с ним Андрей, тоже взял кружку. Оба были чем-то недовольны, особенно Эркин. Джонатан понимал, что не будь его, оба бы уже всё выложили бы Фредди, но… и до чего же упрямы оба. В каждый приезд отношения надо налаживать заново. Фредди спокойно пил кофе, а парням не сиделось. Андрей отхлебнул полкружки, обжёгся и забористо выругался. Эркин только взглянул на него, но смолчал.

— Что случилось? — спросил Фредди.

Эркин опустил ресницы, Андрей уставился в огонь.

— Мне что? — устало спросил Фредди. — Всё опять заново начинать? Не надоели эти игры? Опять подрались.

— Так, — разжал, наконец, губы Эркин. — Набили немного.

— Кому?

— Не нам же, — ухмыльнулся Андрей.

— Вам я набью, — пообещал Фредди.

— К шерифу не побежит, не бойсь, — Андрей засмеялся. — За дело получил.

— Да ну его, — не выдержал наконец Эркин. — Пошёл он, поганец… Дураков учить надо. Сел, два круга продул и спрашивает, на что играем. Платить ему нечем. А нечем, так не садись!

Джонатан вдруг как-то всхлипнул и захохотал. Рассмеялся и Фредди. Андрей и Эркин сначала оторопело смотрели на них, потом тоже невольно рассмеялись, так хохотал Джонатан.

— Так вы играть ходили! — наконец отсмеялся Джонатан. — Во что?

— В щелбаны, сэр, — вежливо ответил Эркин.

— Во что?!

— Щелбаны, — повторил Эркин.

— В кулаки, Джонни, — пояснил, всё ещё смеясь, Фредди. — Вспомни Аризону. Тот отстойник. Тебе тогда три десятка в лоб ввалили.

— Ах, черти! — снова захохотал Джонатан. — И часто ходите?

— Когда свободны, — пожал плечами Андрей и подмигнул Фредди. — Как старший отпустит.

— Вас не отпусти, попробуй, — буркнул Фредди и улыбнулся. — Тут эта комиссия собирала их и объясняла про свободное время, выходные и отгулы.

— Ага, — кивнул Андрей. — Трудовое законодательство и всё такое.

— А на что вы играете? — вытер выступившие от смеха слёзы Джонатан. — У вас же денег нет!

— У кого что есть, сэр, — пожал плечами Эркин. — На сигареты, на хлеб, на выпивку. Счёт в щелбанах, потом пересчитываем. А нечем платить, подставляй лоб, — он усмехнулся. — Чтоб умнее был. Он продул на четыре сотни и финтить начал. Ну, и смазал ему.

— Это вместо долга, что ли? — усмехнулся Фредди.

— Зачем? — пожал плечами Эркин. — Долг всё равно за ним. Пока я не скажу, что выплатил.

— А он скроется, — прищурился Джонатан.

Эркин удивлённо посмотрел на него.

— Куда, сэр? И толку-то… Все ж знают. Всё равно это за ним пойдёт, — и улыбнулся. — У нас свои сигналы, сэр. И через десять лет встретимся, я скажу, он не откажется.

— А если не видел никто? Ну, нет у тебя свидетелей, а он отказывается, тогда как?

— А никак, сэр, — Эркин взмахом головы отбросил прядь. — Такие долго не живут. Кто раз сподличал, тому уж ни в чём веры нет. А веры нет… в камере тесно, задыхались во сне, сэр.

Андрей кивнул:

— Не проблема. Потом, правда, мотать начинают.

— А ни хрена, — возразил Эркин. — Если он не стукач, ни хрена за него не будет. Отлупят всех, но мотать не станут. Да и мы при чём, если камера на четверых, а нас там за полусотню? Тесно же.

— Ушлые вы ребятки, — задумчиво сказал Джонатан.

Эркин вдруг вскочил на ноги и ушёл в темноту. Андрей напрягся, положил ладонь на торчавшую из голенища рукоятку ножа и застыл. Из темноты донёсся быстрый неразборчивый шёпот и громкий голос Эркина:

— А мне по фигу, чего у тебя нет. Подставляй лоб или плати.

Снова быстрый шёпот и громкое Эркина:

— Принесёшь, пересчитаю. В другой раз умнее будешь. Всё, я сказал. В мой круг, пока не расплатишься, не садись. Выбью. Играть не умеешь, а лезешь.

Андрей перевёл дыхание и расслабился, но руку с ножа не убирал, пока Эркин не вернулся к костру.

Допив кофе, Эркин покосился на Фредди, Джонатана и стал выгребать из всех карманов сигареты.

— Ого! — искренне восхитился Джонатан. — Это ты столько выиграл?

— Я ещё общий счёт веду и со счёта получаю, — деловито пояснил Эркин.

— Это как?

— Вы в щелбаны играли, сэр? — ответил Эркин вопросом и, когда Джонатан кивнул, продолжил: — Наверное, вдвоём только, а то бы знали. Когда круг играет, ну, много сидит, счёт вперехлёст по уговору идёт, и чтоб быстрее, один не играет и счёт ведёт, чтоб не зажухал никто. Ну вот, и со счёта часть его, — и улыбнулся. — Когда Андрей играет, я счёт веду. А то он азартный.

— А сам? — сразу завёлся Андрей. — С Длинным до тысячи довёл.

— Жухал он, мне его поймать надо было.

— Ну и как? — с интересом спросил Джонатан.

— Поймал, конечно, сэр. Когда знаешь, кого ловишь, это всегда получится.

— И что? — Фредди прикурил от веточки и сунул её обратно в костёр.

— Ничего, — Эркин усмехнулся. — Меня-то он не обдул, я и ушёл. Вот три дня прошло, не видно его.

— Лихо, — усмехнулся Фредди.

Эркин быстро разобрал сигареты.

— Эти вот получше, берите, — и спокойно улыбнулся Джонатану. — Я ж не курю, сэр, а они дымят.

— И ты всегда свой выигрыш отдаёшь? — спокойно спросил Джонатан.

— А что? Это нельзя, сэр?

— А остальные куда?

— Может, поменяю на что, может ещё что. Трудно загадывать, сэр.

Эркин допил свой кофе, встал и накинул на плечи куртку:

— Выигрыш мой, сэр. Что хочу, то и делаю, сэр, — и уже Фредди: — Я к стаду пойду. Чего-то шлялся там один.

Кивнул Андрею и ушёл. Тот быстро допил свою кружку, тоже накинул куртку и ушёл.

Джонатан посмотрел на Фредди, кивком указал на лежащие у огня сигареты:

— Ты знаешь, как это называется. Как ты это позволил, Фредди?

— Я ему всё объяснил, Джонни. Он упёрся. Лучшие сигареты он отдаёт Эндрю и мне. Не возьмём, он их в костёр скинет. Было уже такое.

— Но ты-то знаешь. И что в Аризоне со старшим ковбоем делали, когда он у младших выигрыш отбирал, тоже знаешь. Или ты ковбойский кодекс забыл?

— Не забыл. Но то было в Аризоне. А у цветных свой кодекс, ты же слышал. По этому кодексу он — хозяин выигрыша и волен им распоряжаться, отдать кому угодно. Это ни к чему не обязывает ни его, ни нас. Но отказ от предложенного должен быть обоснован. Веско обоснован, Джонни. Это знак вражды. Что ты брезгуешь, считаешь его ниже себя, нечистым, что ли.