Анархия. Начало

Они заблокировали большинство его эмоциональных реакций, например, способность сопереживать или вообще весь этот его мне-на-все-насрать ген. Я так это называю.

Если бы он следовал плану и делал инъекции регулярно все эти годы, как Кейс и я, тогда бы он был не способен убить меня. Он мог бы запустить процесс настолько далеко, насколько захотел бы. Но кто знает, делал ли он это? Мы не виделись с ним. Для нас он был лишь голосом в телефоне и текстом в электронных сообщениях.

Но мы с Кейсом решили, что если не сможем доверять ему, тогда нам придется сдаться. Нам нужен Томас, чтобы завершить наш план мести. Поэтому мы решили рискнуть.

Кейс и я были менее исключительными примерами программы Одаренных. Мы подверглись тем же модификациям, но на более контролируемом уровне. Томас не настолько заботливый, и я не представляю, как он отреагирует, если я приведу Молли домой.

Но она, определенно, отправится домой со мной.

Она ворочается, как будто во сне может почувствовать, что ее жизнь меняется. Я снова целую ее в голову. В этот раз Томас не заберет ее у меня. Я этого не допущу.

— Почему ты не спишь? — спрашивает она, поворачиваясь ко мне лицом.

— Мои руки светятся. Это меня отвлекает.

— Тогда надень свои перчатки и засыпай.

— Нет, — говорю я, целуя ее в губы. — Ты сказала, что тебе нравится чувствовать мои прикосновения, а я хочу дать тебе все, что ты хочешь.

Она улыбается, ее глаза все еще закрыты.

— М-м-м. Я люблю тебя, — сонно шепчет она.

Придержи эту мысль, думаю я про себя. Придержи эту мысль, девчонка с пушкой. Потому что скоро я превращусь в длительную череду разочарований. И, несмотря на то, что я люблю ее больше, чем самого себя, у меня все еще остается работа, которую я должен завершить.

Она вновь окунается в мир своих снов, где все идеально.

Я хочу быть с ней там. В нем она и должна существовать.

Но я должен завершить работу. Так по чуть-чуть, сантиметр за сантиметром, я отпускаю ее. И час спустя, когда она, наконец-то, переворачивается на живот, и мы разрываем наш контакт, я спускаю свои ноги с края кровати и одеваюсь.

Когда заканчиваю, я спускаюсь по лестнице и нахожу свои перчатки на кухонном столе, где их и оставил. Я натягиваю их, пряча сияние и чувствуя облегчение. Я не хотел показывать Молли свои руки, но это был акт доверия. Это помогло ей поверить в меня.

Мне это было необходимо. Этой ночью мне было необходимо, чтобы она мне поверила. Я вытаскиваю пистолет, который засунул под диван в гостиной Молли и который соединяется с магнитными пластинами в моих руках, испуская звук, информирующий меня о том, что Шейла подключена. Я сую его за пояс моих джинсов, испытывая облегчение от того, что она появляется. Я не так часто это использую. Нет необходимости. У меня свой способ убивать людей. Но я рад, что у меня есть пистолет, и я рад, что Шейла рядом.

Шейла хочет, чтобы я покончил с этим сумасшествием. Она думает, что Молли может спасти меня. Но она все неверно понимает. Сейчас самое время активизироваться, и я явно не тот, кто спасется.

Я выхожу через парадную дверь и, переходя через дорогу, нажимаю на кнопку сигнализации своего автомобиля. Когда оказываюсь внутри, компьютер оживает и Шейла произносит:

— Приступаем к выполнению задания. — Ее голос как будто дрожит.

Неужели это можно принимать, как человеческую эмоцию? Усталость?

Машина заводится, и тут появляется она, получая контроль над управлением автомобилем. Мы направляемся на другой конец города, где человек должен получить телефонный звонок на свой мобильный. Нам осталось всего несколько, так что дело идет к концу.

Шейла больше не хочет мне помогать, но мне плевать. Она может прекратить, если хочет, но меня это не остановит.

— Нам лучше ехать в ту сторону, — говорит она через звуковую систему автомобиля.

— И ты права, — отвечаю я. Затем беру контроль над управлением в свои руки и направляюсь к дому Аттикуса Монтгомери, чтобы понаблюдать за заключительным актом прямо из первых рядов.

Глава 34

Молли

(Девчонка с пушкой)

— О, Боже, — бормочу я, мои глаза отказываются открываться.

— Не отвечай, — ворчит Линкольн мне в шею. — Там плохие новости.

Но я должна ответить. По мелодии звонка я понимаю, что это из участка. Потянувшись через кровать, я нахожу свой мобильный в заднем кармане джинсов, нажимаю на кнопку ответа и сонным голосом произношу «Да».

— Какого черта, Мастерс! — орет шеф. Настолько громко, что мне приходится отодвинуть телефон подальше от уха. — Немедленно тащи свою задницу в участок. У нас тут преступления уже из ушей посыпались.

Бип, бип, бип.

Я бросаю телефон на пол, и он отскакивает от моего розового синельного коврика.

— Кто это был? — спрашивает Линкольн.

— Можно подумать ты не слышал, — усмехаюсь я. — По крайней мере, это не труп, уже хорошо. Мне нужно ехать на работу.

— Не сейчас, — говорит он, сжимая мою грудь обеими руками.

— Когда ты успел надеть перчатки?

— Что? — спрашивает он, кусая меня за шею.

— Ты засыпал без них.

— Свет отвлекает меня, Молли. Я снял их только для тебя.

— О, — говорю я, чувствуя, как его твердый член прижимается к моей спине. — Ты такой милый.

— Все так говорят, — говорит он, скользя пальцами мне между ног.

Но я ускользаю от него и свешиваю ноги с края кровати.

— Можешь побыть здесь какое-то время, если хочешь. Меня не будет весь день, но если ты хочешь еще поспать…

— Поспать, — смеясь, говорит он. — Я трахну тебя в душе прямо сейчас. Два зайца, Молли. Предпочитаю убивать двух зайцев одним выстрелом.

— Это отвратительно.

— Да, так обо мне тоже говорят. Милый и отвратительный сочетаются так же, как Альфа и Омега.

Я мягко произношу «Уф-ф», встаю и направляюсь в ванную.

Линкольн следует за мной, ворча насчет времени.

— Сейчас только половина пятого утра.

— У преступников нет рабочего графика, Линкольн. А значит, и у полицейских тоже.

— Тогда хрен с ними. — Он хватает меня за плечи, проскальзывает в ванную вперед меня и включает воду. — Они все могут подождать, пока мы не будем в порядке и полностью готовы начать этот день. Мертвецам уже все равно.