Анатомия страха

На Восьмой авеню было оживленно. В порт двигались рабочие ночной смены, крутились торговцы вином и наркотиками, несколько деловых мужчин околачивались у порношопов, у клуба «Эскуэлита», как обычно, стояли латиносы-трансвеститы. Трое сгрудились под фонарем, передавая друг другу закрутку с травкой и поправляя свои мини и топики.

– Эй, привет, guapo! [35] – крикнул один. – Давай к нам. – Остальные загоготали. Сквозь макияжу них просвечивала щетина. Ничего себе удовольствие – провести с таким время.

35

красавчик (исп.).

Я ответил, что устал. Они обозвали меня mentiroso, [36] но оставили в покое. Слава Богу. Эти мальчики, несмотря на макияж и высокие каблуки, вовсе не слабаки. Многие щеголяли сделанными в тюрьме наколками, и почти у каждого была припрятана заточка или финка. У клуба нередко случались поножовщины. Первое, что бросилось мне в глаза, когда я переехал в этот район, был импровизированный алтарь – искусственные цветы, картинки святых, свечи, надпись на стене «В память об Ангеле» – На том месте, где кого-то прирезали. Пятна крови оставались на асфальте целую неделю, пока их не смыл дождь. Теперь, проходя мимо этого места, я напрягся, не знаю почему. Пришлось встряхнуться и строго приказать себе не дурить.

36

врун (исп.).

После клуба «Эскуэлита» все было спокойно, пара пустых автостоянок и офисные здания с темными окнами, включая мое. И мне вдруг стало неприятно, что я единственный житель в этом доме. Впервые с тех пор, как я сюда переехал.

Я находился у двери, когда опять появилось отчетливое ощущение, что за мной наблюдают. Взглянул через плечо и что-то увидел – какую-то фигуру, тень, – но не был уверен, что не спутал реальность с образами, скопившимися в сознании за многие годы.

В холле свет горел лишь у входа, задняя часть тонула в тени. Я отпер ключом дверь лифта, поднялся на свой этаж. О том, чтобы заснуть, не могло быть и речи. Я был слишком возбужден. Достал из холодильника пиво и хотел позвонить Терри, но не решился. Сел за рабочий стол, включил мощную лампу и раскрыл блокнот. На сей раз он был без пальто и лыжной маски. Только лицо. Но откуда это возникло? Может, это тот, за кем мы охотились? Или я его выдумал?

Надо показать Терри и свидетелям, хотя это бесполезно. Никто не опознает. Во-первых, лица еще нет, а во-вторых, его никто близко не видел.

Я долго сидел, закрыв глаза, и ждал, не придет ли что-нибудь еще. Не дождавшись, выключил свет и остался сидеть в темноте, размышляя о Терри Руссо и отце. Перед глазами мерцал образ, который я только что нарисовал.

Он наблюдает с противоположной стороны улицы, как гаснет свет в окне. Перед глазами еще долго пляшут желтые шарики, затем тускнеют, становятся черными, и он направляется к станции метро «Таймс-сквер», вспоминая об образах, какие собрал и записал в своем сознании, и о том, что будет с этим делать.

32

Угол Харви Тутсела напомнил Терри одну дурацкую комедию, название которой она не помнила, где у одного клерка-идиота был примерно такой же стол. Три чашки с коричневой жидкостью, похожей на кофе, штук пять открытых коробочек с заплесневевшим йогуртом «Данон», смятые салфетки, спортивная сумка с торчащими оттуда грязными носками.

– Что привело вас к нам? – спросил он, поднимая одну чашку, затем другую, пытаясь решить, какая налита самой последней. Принюхался к третьей, поморщился и поставил обратно.

– Эта последняя, наверное, налита три дня назад. – Его напарница, Мэри Перковски, появилась в дверях с двумя чашками кофе и парой свежих бубликов. Смахнула мусор на столе Тутсела в мусорную корзину, уронила спортивную сумку на пол и на ее место поставила свежий кофе и положила бублик.

– Как дела, Мэри? – спросила Терри.

– Как видишь, вся в делах.

Тутсел внимательно посмотрел на Терри:

– Вы пришли без звонка, значит, визит неофициальный?

Она протянула ему папку с уголовным делом восемьдесят шестого года об убийстве Родригеса.

– Хуан Энрике Родригес, – произнес Тутсел. – Это имеет какое-нибудь отношение к расследованию, которое вы сейчас ведете?

Терри пожала плечами. Она не собиралась делиться с ним информацией.

– Мы сейчас очень заняты. Руссо. – Он кивнул в сторону стопки папок. – Видите? Это все дела десяти-пятнадцатилетней давности. Только небольшая часть.

– Я понимаю, вы заняты, – произнесла Терри. – Но Родригес был копом, нашим коллегой, а убийцу так и не нашли. Это могло быть связано с делом, которое он тогда расследовал. В документах указано, что на пистолете обнаружена кровь, не принадлежащая убитому.

– В восемьдесят шестом? – Перковски вскинула голову. – Тогда еще не делали анализы на ДНК, но все частицы крови и органических тканей хранятся замороженные в архиве министерства юстиции. Из всех висяков. Я это знаю точно.

– Вы можете их затребовать и послать на анализ?

– Послушайте, Руссо, мы хотели бы вам помочь, но у нас катастрофически не хватает людей, – заявил Тутсел.

Терри понимала, что пора выложить козырь на стол.

– Неужели придется ждать еще двадцать лет? Да, кстати, Тутс, ваш племянник, кажется, хочет этим летом пройти стажировку в отделе по расследованию убийств?

– Мальчик моей сестры, очень славный, – оживился Тутсел. – Да, ему действительно нужно пройти стажировку, он оканчивает училище имени Джона Джея.

– Правильно, – кивнула Терри. – Значит, я не ошиблась. Дело в том, что его заявление лежит на моем столе. Так случайно получилось.

Тутсел понимающе улыбнулся и потянулся за ее папкой.

– Знаете, я вспомнил, один из наших ребят недавно закончил одно дело. – Он повернулся к напарнице: – Хортон свободен, верно, Мэри?

– Уже нет, – ответила она. – Я слышала, что он работает по делу Хуана Родригеса.

Он быстро шел по тускло освещенному коридору. Половицы скрипели, но это его не беспокоило. Он профессионал высокого класса и хорошо знает свое дело. Пару часов понаблюдал за домом. Дождался, когда нужный человек войдет в подъезд с продуктовой сумкой. Подождал еще. Работу надлежало выполнить вечером, а он уже наступил. Кто этот человек, ему безразлично. Чем меньше знаешь об объекте, тем лучше.

У двери он быстро осмотрелся и постучал, пробормотав имя, которое требовалось назвать.

– Открыто, – отозвался голос изнутри.

Он вошел в квартиру и по узкому коридору последовал в направлении мерцающего экрана телевизора. А вот и объект. Сидит с полной ложкой йогурта у рта.

Не мешкая он всадил ему две пули в сердце. Стул качнулся назад и опрокинулся. Тело с глухим стуком ударилось о пол. Убийца подождал несколько минут, посмотрел идущий по телевизору старый черно-белый фильм, где Ричард Уидмарк толкал по коридору инвалидную коляску со старой дамой и о чем-то болтал. Он рассмеялся шутке актера, затем наклонился проверить пульс объекта и увидел часы «Ролекс». Странно. Человек жил в дешевой грязной квартире – и вдруг на руке такие дорогие часы. Но он подумал об этом так, между прочим. Красть – против его принципов. Он сильно ударил мыском ботинка по рту убитого, проверил, все ли выбиты зубы, извлек из внутреннего кармана пиджака бутылочку с горючей жидкостью, вылил на него и чиркнул спичкой.