Анатомия страха

Рисунок получился потрясающий. Глаз как будто ожил. И что-то в этом лице было мне знакомо. Я его где-то видел. Но где? В реальной жизни или во сне?

Черт возьми, а может, это Дентон? Тот человек, о котором меня предупреждала бабушка. Я присмотрелся. Нет, у Дентона глаза вроде не такие.

Я посидел, прислушиваясь к окружающим звукам – рядом бубнил телевизор, неподалеку сработало автомобильное сигнальное устройство, за стеной что-то шуршало, наверное, крысы, – попробовал опять рисовать, но сила, которая водила моей рукой, куда-то исчезла. И в комнате теплее не стало, несмотря на обогреватель. Оказалось, он не работает. Перегорел.

Тут я уже разозлился окончательно.

Он отключает отопление и долго сидит, желая убедиться, что оно перестало работать. Идет на цыпочках по тускло освещенному коридору, бормочет под нос свои фашистские заклинания.

Вот она, дверь. Он останавливается и вынимает новый охотничий нож, который заказал по почте. Прикладывает ухо к двери, слышит закадровый смех телевизионного комедийного сериала и удовлетворенно кивает. Хорошо, ничего не будет слышно. На замок у него уходит менее минуты.

40

Бригада технарей обследовала место преступления. Они рассредоточились по комнате, шурша по пыльному полу своими ботинками в полотняных чехлах, собирали улики. Отличить новое от давнишнего трудно. В квартире давно не убирали. Они обозначили мелом квадрат со стороной два с половиной метра с телом убитого в центре, контуры которого тоже обведены мелом. В этом квадрате пока работал только медэксперт.

Терри разбудили в четыре утра. Это не ее участок, но рядом с убитым обнаружили рисунок, поэтому расследование возглавило Бюро, а ее группу вызвали для поддержки. Какой, к черту, поддержки? Сейчас было почти шесть. Терри ничего не ела и боялась, что после всех этих картинок ее начнет тошнить.

В противоположном конце комнаты агент Ричардсон задавал вопросы свидетелю и записывал ответы в блокнот. Она подошла к медэксперту.

– Судя по всему, смерть наступила примерно шесть – восемь часов назад, – произнес он.

Терри прикинула. То есть между десятью и полуночью. Медэксперт расстегнул рубашку убитого.

– Ему нанесли четыре ножевые раны. Может, пять. Точно скажу, когда его вымоют.

– С этим он расправился жестче, чем с другими, – заметил Перес. – Вероятно, обозлился.

– Если обозлился, – проговорил Дуган, сдерживая зевоту, – то, может, перестанет так аккуратничатъ.

Вокруг трупа на цыпочках ходил фотограф. От каждой вспышки Терри чуть вздрагивала.

– А нам-то что, – усмехнулся Перес, – пусть теперь с этим возятся федералы.

– Заткнись, – буркнула Терри.

– Извини. – Перес поднял руки, будто сдаваясь.

Терри глубоко вздохнула и направилась к агенту Коллинз.

– Я хочу посмотреть рисунок.

– Идите домой, детектив. Мы во всем разберемся сами.

Терри сделала вид, что не заметила тона.

– Мне нужно сравнить его с остальными.

– Все сравнят в нашей лаборатории. Определят тип бумаги, карандаша и все остальное. Конечно, не исключено подражание, преступнику захотелось попасть на первые полосы газет.

– Я понимаю, однако…

Терри прервал агент Арчер:

– Убитый латиноамериканец, так что все сходится.

Зазвонил мобильный телефон Коллинз.

– Да, сэр. Нет, сэр. Здесь нет никого из журналистов. Да, сэр. Я думаю, мы сможем держать это под контролем.

Терри не сводила глаз с агента Коллинз. Черт возьми, почему эти люди из Бюро всегда так стремятся держать все в секрете? Если, не дай Бог, что-нибудь узнают журналисты, это для них трагедия. Неужели они не понимают, что все бесполезно? Никогда не слышали об Уотергейте, Монике Левински и иракской тюрьме Абу-Грейб? Они не верят, что журналисты в конце концов обязательно докопаются до истины?

– Будем надеяться, что рисунок даст нам нужную информацию, сэр.

Терри пыталась разглядеть рисунок в ее руке.

В другом конце комнаты агент Ричардсон продолжал беседовать со свидетелем. Ей хотелось находиться там, но вначале нужно посмотреть рисунок. Она снова взглянула на Коллинз и неожиданно прониклась к ней сочувствием. Усталая, измотанная женщина. На нее давят, да еще как, на карту поставлена карьера. Терри знала, что это такое. Она вспомнила, какое лицо было у Коллинз, когда Штайр вела допрос Карффа. Может, им нечего делить, ведь у них так много общего. Она тронула ее за руку.

– Представляю, как вам тяжело все это переносить.

Коллинз грустно усмехнулась:

– Ничего, пока справляюсь.

– Я понимаю, под каким прессом вы находитесь, и не намерена стоять у вас на дороге.

– Рада слышать. – Коллинз вздохнула. – Вероятно, в глазах полицейских мы выглядим плохими ребятами, но у нас такая работа. И мы должны ее делать, как и вы.

– Да, – печально проговорила Терри. – Ужасно постоянно чувствовать, что кругом все ждут, когда ты оступишься. – Она на секунду замолчала. – Но я занимаюсь этим делом с самого начала и хочу помочь. Поверьте, только помочь.

Коллинз протянула ей рисунок:

– Вот, пожалуйста.

Терри сразу направилась к Ричардсону:

– Может, вы сделаете перерыв и мы с Родригесом перекинемся парой слов?

Агент Ричардсон кивнул и отошел.

– Как ты? – спросила она.

Натан пожал плечами.

Терри повернула рисунок к нему.

– Ты это видел?

– Да.

– Мне показалось, он выглядит иначе. На сей раз он что-то добавил сбоку. Рот убитого? Или… Что ты скажешь?

У Натана дрожали руки. Он не спал ночь и очень устал. Сосредоточиться было трудно.

– Действительно… насей раз рисунок лучше проработан. И непонятно почему сбоку он отдельно изобразил рот.

Его знобило. Он оглядел гостиную – без окон, на цокольном этаже. На столе квитанции об уплате за аренду помещения и другие бумаги, старый факс, раковина с грязными тарелками и сам управляющий, мертвый на иолу. В это невозможно было поверить.

– По-твоему, это тот самый?

– А кто же еще?