Анатомия страха

– Нет. Не поэтому, - резко ответила Ирина.
– Мы, получается, в одной лодке, поэтому приходится доверять. Послушайте это, - она вытащила из сумки маленький серебристый диктофон.
– Думаю, Сережа не знал, что разговор записался, иначе не отдал бы корреспонденту.

Дима прослушал обрывок разговора, перемотал назад, снова прослушал. Голоса, несомненно, принадлежали Олегу и Сергею.

– Понимаете, - голос Ирины звучал уже не так резко, - когда я звонила Олегу, сгоряча сказала, что засажу его в тюрьму или что-то в этом роде, уже не помню. Я тогда плохо соображала. И теперь боюсь. От него всего можно ждать.

Час от часу не легче!

– А почему вы не отдали кассету следователю?

– Именно потому. Вы, наверно, в курсе, что на станции после смерти Сергея всплыли крупные финансовые махинации. Я, к счастью, отделалась выговором и работаю последние недели, пока не придет новый директор. Хотя замешана была не меньше остальных.

Ольга с непроницаемым лицом смотрела в пол, постукивая ногтем по краю стола.

– Идея, разумеется, принадлежала Олегу, - продолжала Ирина.
– Он пристроил нас с Сергеем на станцию, хотя мы совершенно этого не хотели. Не знаю, чем он Сергея держал, но уйти тот не мог.

– А чем он держал вас?

Ирина замялась, потом резко ткнула сигаретой в пепельницу, сигарета сломалась.

– Да какого черта! Я была его любовницей.

– Чьей? Сергея?
– изумился Дима.

– Нет, конечно. Олега.

Дима заметил, что Ольга чуть заметно приподняла брови. Неужели не знала? Ирина это тоже заметила.

– Извини, Оля, - сказала она.
– Для тебя это тоже новость. Никто не знал. Надеюсь. Хотя... теперь это уже не имеет значения. Мне все это было в тягость. Первый раз все получилось по дурости, даже не знаю, зачем. Но этого было достаточно. Знаете, коготок увяз... Зачем это надо было ему - тоже не знаю. Ладно бы он меня просто шантажировал, так еще и к себе таскал, примерно раз в месяц. Знал, что мне это неприятно, и от этого, наверно, кайф ловил. Редкая скотина!

– Согласен, - кивнул Дима.
– А чем он вам угрожал? Обещал рассказать Геннадию?

– Да. Причем в таком виде, что это я его соблазнила - как мальчика. А у Гены первая жена гуляла по-черному. Представляете, что было бы? У нас с Геной какой-то любви неземной не было. Но он был... как мишка плюшевый - мягкий, уютный... Господи, я все говорю «был», «было»...
– вдруг всхлипнула она.
– Это так ужасно!.. Вот вы, Дмитрий Иванович, сказали, что у вас есть мотив. Оля говорила, вы все дружили в детстве, а потом что-то произошло такое между вами, что все разладилось. Но если Гена и сделал что-то... скверное, я не хочу об этом знать. Не хочу!

Ольга бросила на Ирину быстрый взгляд, и это снова не ускользнуло от Димы.

– Ирина, я вас правильно понял - вы не хотели идти с кассетой в милицию, чтобы снова не всплыла финансовая история?

– Да. А за финансами вытащили бы на свет и все остальное - я уверена. Вот и оставила кассету себе. На тот случай, если Свирин снова начнет на меня давить.

– Контршантаж?
– покачал головой Дима.
– Рисковая вы женщина. Бывает, что никакие предосторожности не помогают. Не знаю, что и сказать. Обеспечить вас охраной у меня нет возможности. Впрочем, если честно, я думаю, вашего мужа и Сергея убил совсем другой человек.

– Кто?
– в один голос воскликнули женщины.

– Не вы же?
– добавила Ольга.

– Не я. Пока я не могу вам ничего сказать. Но вы, Ира, действительно сделали большую ошибку. Свирин не знает, какие у вас карты. Даже если он и ни при чем, это все равно для вас опасно. Будьте осторожней, прошу вас. А кассета... Это даже не улика. Это мотив. Возможный мотив. А таких мотивов может быть очень много. В том числе и у вас, не правда ли?

Ирина побледнела.

Распрощавшись с женщинами, Дима вертел в руках диктофонную кассету и думал о том, что в это деле каждый новый факт запутывает картину все больше и больше. Что означают эти взаимные угрозы? Имеют ли отношение к убийствам - или это просто совпадение? Очевидно, что Сергей начал выходить из-под контроля Олега. Может быть, поэтому и рассказал все Гончаровой? Хотел как лучше, а получилось...

В дверь осторожно постучали.

– Можно к вам снова?
– спросила, заглядывая в щель Ольга.

– Конечно, Ольга Артемьевна, проходите.

– Если уж вы Иру зовете Ирой, то и меня зовите Олей. А то я себя чувствую старой клячей.

– Хорошо, Оля, - улыбнулся Дима.
– Но тогда и вы зовите меня Димой. Или Митей - как больше нравится.

– Дима - звучит лучше, - сказала Ольга, усаживаясь в кресло напротив.
– Но я буду звать вас Дмитрием Ивановичем. Понимаете, у меня есть хороший знакомый, стоматолог. Я зову его по имени и на ты. Но когда прихожу лечить зубы - только Андреем Николаевичем и на вы. Даже если рядом никого нет. Понимаете?

Ольга улыбнулась в ответ, и Диму захлестнула теплая волна из самой глубины ее глаз. Он резко встряхнул головой и обозвал себя кретином.

– Дмитрий Иванович, - улыбка погасла, и взгляд Ольги стал сосредоточенным, если не сказать жестким.
– Я отправила Иру домой и вернулась поговорить с вами тет-а-тет. Ирка... она хорошая, она моя лучшая подруга, но она...
– Ольга замолчала, подыскивая нужное слово, - она все-таки курица. Всегда такой была и всегда будет. Никогда вперед не смотрит, потому что боится. Поэтому и влипает постоянно в переделки. Думает, что если плохого не замечать, его как бы и не существует.

– Я помню, вы говорили, что предпочитаете знать правду, - сказал Дима и снова обозвал себя кретином, догадываясь, к чему она клонит.

– Да. И поэтому хочу, чтобы вы мне рассказали все.

– Что все?
– Дима еще пытался строить из себя дурачка.

– Не надо, Дмитрий Иванович. Вы прекрасно все понимаете, просто тянете время. Все, что Ира не хочет знать. Об Олеге, о Гене... О Сергее.

– Оля, часто бывает так, что люди хотят правды, а потом, узнав ее, горько жалеют. Ящик Пандоры - как полезет, обратно не запихнешь, - отчаянно сопротивлялся Дима.
– По-моему, если узнаешь о человеке что-то плохое, это накладывает отпечаток на отношение к нему. Вам это надо?

– Надо, - не сдавалась Ольга.
– Мы с вами, наверно, по-разному устроены. Сергея не вернешь, я вам уже говорила. Я могу отделить в памяти наши с ним отношения и то, что он из себя представлял. Тем более, я все равно знаю, что он сделал что-то отвратительное. Не люблю чувствовать себя идиоткой, когда другие знают что-то важное, имеющее ко мне отношение, а я - нет. Говорите!
– с нажимом добавила она.

– Ладно, - устал бороться Дима.
– Почему-то я не могу вам отказать. Хотя и не уверен, что поступаю правильно.

Он рассказал обо всем, не утаивая ничего, даже очень личного. Ольга внимательно слушала, не перебивая, не задавая вопросов. Когда Дима замолчал, она задумчиво сказала:

– Вот в чем дело... Теперь мне ясно, почему он так зависел от этого паука. И что его мучило. И все равно непонятно, кому же тогда понадобилось их убивать... если не вам.

– Не требуйте от меня слишком много, - с горечью ответил Дима.
– Наверно, Олежек насолил не только мне. Не наверно, а точно. Просто об этом я вам сейчас рассказать не могу. Извините.