Анчар Крой. Огнеходец

Он снова курил, пытаясь почувствовать облегчение от выпускаемого дыма. Без толку.

— Какое странное тату, — сказал Бойл, когда в бахилах приблизился к телу и посветил на него фонариком.

Анчар присмотрелся: на рёбрах у Палмер был отпечаток в виде круга. Его едва было заметно. Больше походило на штамп — как таковых чернил от тату не было видно. Внутри — нечто похожее на буквы. Хм, Элеонора тоже упоминала про тату, и если его не оказалось на ней, это ещё не означало, что его могло не быть на пропавшей, кажется, «четвертой».

— Вот такая штука и светилась, — сказала Сорока, тоже оказавшись рядом. — И на той, предыдущей.

— Ладно, — сдался Анчар. — Зови, Бойл, экспертную группу.

Нужно было унять суету в голове. Анчару очень не хотелось знать, откуда она взялась. Когда телом занялись криминалисты, а копы оцепили территорию, на улице уже светало. Пять утра — время, когда восходящее где-то вдали солнце предлагает поставить точку в тоскливо проведённой ночи. Сделать вид, что одна микро-эпоха вот-вот сменится на другую. Люди начнут просыпаться, заводить машины во дворах, остывшие за ночь магистрали наполнятся затхлыми пробками. А мать Флоры Палмер узнает, где и когда на самом деле умерла её дочь.

Бойл гнал минивэн на юго-запад, по адресу Палмер. Сорока согласилась на баночку пива, Анчар же просто решил подремать — он вторую ночь нормально не спал. И не поспал бы ещё столько же, лишь бы не вспоминать то, что вспоминать не хотелось…

Труп Кадри обещали снять с распятия только завтра. Людей катастрофически не хватало, и Кадри в их очереди был далеко не первый. Вчера и сегодня морги были переполнены, полицейское управление взорвано в ходе теракта, на юго-востоке в очередной раз бросали силы на поимку Чернотропа, а остатки «Ястребов» пытались смириться с тем, что их тактического подразделения больше нет — и, вероятно, уже никогда не будет.

Анчар сидел напротив тела уже четвёртый час. Вторая бутылка водки подошла к концу. Он был готов закинуться пыльцой, усилить эффект демоническими частицами нэкоматы или какой другой тёмной магией, крепко помутняющей сознание. И в то же время он уже не хотел ничего.

— Старина, где же ты попался, — в очередной, может, сотый раз проговорил Анчар осипшим голосом. — Уж ты-то куда, Кадри…

— Уж он-то куда! — донеслось изо рта трупа, и Анчар дёрнулся, не веря своим глазам.

— Вот же меня кроет из-за тебя, приятель.

— Вот уж кого кроет!

Голова Кадри дёрнулась, улыбнулась омерзительной окровавленной улыбкой и посмотрела на Анчара пустыми белыми глазами.

— Заебисьсь, — кивнул Анчар. — Теперь надо мной издевается даже твой труп.

— Заебись не заебись, а нету здесь никакого Кадри, — сказала его голова. — Умер, вот что.

— Заебись.

— Ты друг его, — продолжила голова. — У таких всегда друг.

— Только не говори, что ты жив. — Анчар подполз вперёд, с трудом встал на ноги и, пьяно пошатываясь, посмотрел на Кадри, пытаясь сконцентрировать взгляд.

— Плюнуть бы в тебя, да у него всё пересохло!

— Нет, приятель. Ты мёртв. Не знаю как ты им попался, но…

— Много ли тут знать, — скрипуче прокричала голова. — Он умер, а тело оставил. Пустое было, я и залез.

— Бляя…

— Сам ты бля. Бесёнка никогда не видел?

— Бля…

— Конечно не видел, у нас же своих-то нет тел, — ржавым голосом засмеялась голова. — Но этот чувак считал тебя умным вроде. У него ещё это… остались нейрончики! Но некроз шипит, и вот его дырявая память совсем решето.

— Ты как… Ты…

— Ты же Анчар, да? Он так о тебе помнил. Чувак, который вечно критиковал его музыкальные нетленки.

— А ты в натуре бесёнок?

— В его натуре. Сами мы не местные…

— А как. Вы же. Это…

— Хуето! Говорю ж, душа твоего другана унеслась. Вот на кой он оболочку оставил? И ты не забрал. Обычно всегда забирают, аж скука берёт.

— Поясни.

— О-о, вот это взгляд! Сколько решимости и злости! Нет, я хочу на это посмотреть. Хочу узнать, как ты будешь мне угрожать.

— Просто поясни.

— Вот ты муфлон. Кадри твой оставил тельце своё, пока оно ещё живо было. Ну раз оставил, значит тут я и посижу, пока у него челюсть цела и некроз не зашёл далеко.

— Как его убили?

— А он помнит? Кратковременная память, чувак. Она первой гасится. Да и чё тут думать? Ну помер и помер.

— Не, погоди… — Анчар экстренно пытался активировать частички разума. — Кратковременная — да. Но у него же должно было понимание прийти. Катарсис сложиться. Такое до лимбической системы идёт, до ствола мозга.

— Ебать ты умными словами заговорил. Ну и чё?

— Сложилось у него?

— Может и сложилось. Тоска одна у него там. Не тех ваши взяли — а оно рядом всё было, на поверхности. Жалел он. Думал, чуть-чуть не дожали. Жалел, что сам не успел.

— А кого надо было?

— Да просто шли бы, как раньше, и дошли бы. А хер поймёшь. Он был уверен, что вы бы дошли. Не сомневался. А вы, походу, и не дошли, да? Да? Эй, не падай, мне тут скучно одному будет! Живи, друг! Слышишь?! Плюнуть бы в тебя…

Анчар проснулся, когда они уже подъезжали к дому Палмер.

— Ты чего, дед? — спросила Сорока.

— Чего?

— Ты так дёрнулся, будто из машины выпрыгнуть готов.

Анчар не ответил. Вместо этого нашёл контакт Элеоноры, похотливой подружки «четвертой», и позвонил:

— Охх, доброе утро, детектив… — сонно сказала она. — Я знала, что вы позвоните.

— Почему ты не рассказала правду о тату? Значит, оно у неё всё-таки было.

— Так вы же не спросили. Я была бы рада уделить вам гораздо больше времени.