Анди. Сердце пустыни

Жарклан не шелохнулся. От долгого вглядывания вдаль уже резало глаза, но он пытался высмотреть хоть какое-то движение двух точек на чаше впадины.

— Или съели их.

Жарк вздрогнул, посмотрел осуждающе на наемника, проговорил с обидой, мучавшей все утро сердце:

— Почему нас не взяли? Они же пропадут. Ушли без слуги, без охраны.

— Ты еще поплачь, — язвительно предложил Орикс, добавляя: — Плохо ты своего хозяина знаешь. Не пропадет он. А за девчонку я вообще спокоен. Такая и в пасти дэва выживет. Все, — хлопнул по плечу пригорюнившегося Жарка, — хватить раскисать. У тебя вон животные не кормлены, хозяину опять же надо ужин приготовить. Раньше вечера их ждать не стоит.

Жарк вздохнул, бросил последний взгляд на опустевший кратер и отправился к лагерю. Наемник прав — животных надо кормить, но через пару часов он вернется проверить. Вдруг хозяину понадобится его помощь? И тогда Жарк спустится туда, несмотря на дэвов, только возьмет с собой пару хороших ножей.

Дело шло к закату, небо окрашивалось в яркие цвета, край неба смущенно розовел, остальная часть наливалась бирюзой.

Жарк уже успел раз сходить к впадине, вздохнуть на пустой горизонт и вернуться обратно. Дерхи требовательно закружились вокруг — пришло время ужина.

— Да подожди ты, — ругнулся Жарк на одного, ухватившегося, играя, за край халата, — вот уронишь и разольешь, что тогда есть будете? Сено? Так поди у верблюдов его еще отними.

Внезапно дерхи повернули головы в сторону и предупреждающе зарычали. Жарк так и замер с кастрюлей в руках.

— Что там? — спросил шепотом у дерхов, будто те могли ответить. — Лев? Волк?

Спросил и сам понял, какую глупость сморозил. Если кто и мог тут появиться, то только люди. В памяти всплыла погоня, от которой их спасла буря. Спасла ли?

Жарк сглотнул, попятился, оставляя между опасностью и собой ряд из трех рычащих дерхов, попытался вспомнить далеко ли до ножа, которым он резал вяленное мясо, поискал взглядом Орикса. Нашел. Но вышедший из-за скалы мужчина с увесистым посохом в руках совсем не походил на охранника. У него были красновато-бурая кожа, массивные браслеты на внушительных руках, цепкий взгляд воина, бритые виски, и татуировки, спускающиеся от лица по шее вниз.

— Мамочки! — охнул Жарк, отшатываясь и запинаясь о камень. Выпавшая во время падения кастрюля покатилась, разливая ужин дерхов по земле. Рухнувший на зад Жарк тут же вскочил, поморщился от боли, прострелившей ушибленную нижнюю часть.

А мужчина уже надвигался на него. Проговорил что-то певуче. Указал на дерхов. Явно что-то спросил, но по крайней мере не пытался сломать Жарку хребет.

— З-з-здрасьте, — закивал слуга, вспоминая о вежливости и законе гостеприимства. Даже если он ошибся и тот все-таки пришел его убивать, поздороваться стоит.

А из-за скалы выступили еще две фигуры в таких же темно-коричневых расшитых голубыми нитями накидках, с замотанными красными платками лицами по самые глаза и массивными посохами в руках.

— Как думаешь, зачем они сюда пришли? За Анди? Так сами же ее выгнали, — шептал Жарк наемнику, нервно дергая того за рукав рубашки. Орикс стоически терпел, пытаясь вслушаться в певучую речь гостей и уловить знакомые слова.

Их скромная стоянка внезапно оказалась в центре оживленного лагеря. Вокруг, окружая, вставали шатры. Разводились костры, доставались массивные котлы, в стороне освежевывали коз, и там крутились дерхи в ожидании свежих костей.

— А что с нами будет? — панически повторял Жарк. — Может, нас как этих?

Он кивал на связанных семерых мужчин: помятых, запыленных и в подранных одеждах. В шестерых легко можно было опознать хайдарцев, а седьмой, судя по цвету кожи, был издалека. Именно он выглядел хуже остальных — мертвенно бледный, на лице разводы крови, хриплое дыхание с трудом вырывалось из груди. Орикс сказал бы: не жилец, но мужик явно цеплялся за жизнь.

— Сейчас с лагерем закончат и за нас примутся, — трясся Жарк, — и дерхов чем-то одурманили. Почему они на них не кинулись?

— Потому что угрозы нет, — терпеливо пояснил очевидное Орикс.

Их действительно не трогали. Препроводили к кострищу, там и оставили, занявшись разбивкой лагеря, но Орикс-то замечал и внимательные взгляды мужчин, и грамотно обхвативший их лагерь — нельзя пройти незамеченным, и то, что все мужчины и даже часть женщин не расставались с посохами, чье металлическое навершие запросто противостояло удару сабли. В умелых руках оно легко могло проломить голову противнику, а что руки эти умелые — он ни разу не сомневался.

Слухов о троглодах ходило много. К чужим они не лезли, перед Хайдой не выслуживались, но свое защищали так, что соваться к ним охотников не находилось.

— А они того, людей в жертву не приносят? — высказал очередную бредовую идею Жарк.

Орикс закатил глаза.

— Тебя первым и принесут, как самого вкусного, — не удержался.

Слуга обиженно засопел. Пробурчал:

— Смейся, смейся, только наши гости явно к празднику готовятся. И хорошо бы они танцами, да песнями обошлись.

Орикс вопросительно вздернул брови. Жарк пояснил:

— Коз вон специально с собой притащили, еду из особых мешков достают, лентами помеченными. Я, конечно, ни бельмеса ни понимаю, что они там болтают, но лица у них радостные. Да и женщины, смотри, принарядились. Украшения нацепили. Ты же местный, должен их язык хоть немного знать.

Орикс поморщился, смущенно признался:

— У них диалект сильно от бальярского отличается. Слова вроде и знакомые, а все равно не понятно.

Жарк презрительно махнул рукой, и наемник ощутил себя уязвленным.

— Зато я главного вычислил, — заявил он и мотнул головой в сторону: — Вот тот, с алыми лентами на накидке. Видишь, все к нему обращаются.

Жарк присмотрелся. Засомневался:

— Не солидный какой-то и тощий. Хотя они все здесь точно высушенные. Постой, — подпрыгнул на месте, перейдя на громкий шепот, — на нас смотрит. Точно, говорю тебе, оценивает, поместимся ли в котел. Темные! Сюда идет.

— Нож отложи, идиотина, — рыкнул, глядя на приближающегося троглода, Орикс, — в лучшем случае ты одного положишь, а их тут десятков пять, не меньше. И это, не считая женщин и детей. У нас даже патронов на всех не хватит.

Жарк побледнел, его лицо заблестело от пота, но нож он послушно отложил в сторону.

Троглодец в накидке, украшенной алыми лентами, подошел, остановился напротив, смотря доброжелательно.

Орикс неспешно, с достоинством поднялся, одернул рубашку. Рядом замер Жарк. Подумав, он заложил руки за спину. На всякий случай втянул живот, чтобы не казаться тут самым жирным и вкусным.