Анди. Сердце пустыни

Анди порылась в сумке. Достала мешочек, отсыпала на ладонь ярко-желтого порошка и с силой дунула в сторону вихря.

Пару минут ничего не происходило, а потом вихрь опал. Серая от пыли фигура покачнулась, со стуком рухнула вниз. Через мгновение над полянкой понесся мощный храп.

— Знаешь, меня все больше гложут сомнения, кто из нас дикари? — пропыхтел Надир, оттаскивая храпящее тело в сторону. Выпрямился. Выдохнул.

— Поделишься? Занятный у тебя порошок.

— А тебе зачем? — поинтересовалась Анди, расставляя треноги с чашами на границе потрескавшейся земли. Все еще не песок, но лучше, чем было.

Граф расстегнул пиджак. Обмахнул ладонью покрасневшее от усилий лицо. Ветер стих, и наполненный влагой воздух нес с собой духоту.

— Неужели задумал вернуться на службу? — поинтересовались у него за спиной.

Надир мученически вздохнул. Вытер рукавом лоб.

— Только матери не говори, — попросил.

— Душно мне здесь, — пояснил. Говорил он больше для брата. — Одно дело ждать смерти и скрывать приступы проклятия, другое… просиживать жизнь тут. Сам знаешь, семья, дети, вся эта шелуха с крестьянами, урожаем, вечерами у соседей и игрой в карты — не для меня.

Ирлан знал, как знала и смирилась с решением старшего сына матушка: «Никаких детей. Чтобы я сыну проклятие передал?!» Впрочем, Ирлан был уверен, что она уже начала перебирать соседей, друзей, составлять списки. И если не завтра, то послезавтра начнется атака на старшего сына с главным аргументом: «Роду нужен наследник». И вот тут Ирлан был целиком на стороне матери, потому как сам желал избежать ответственности. Общество все равно не примет общих с Анди детей, так что пусть старший брат род и продолжает.

Ирлан задумался, не возникнет ли осложнений со стороны трона? И не решит ли сводный по отцу брат, что их род не стоит продолжать вообще? Гадать рано, — тряхнул головой Ирлан, выметая мысли о высокородном родственничке из головы.

— И когда думаешь подать прошение?

После первых приступов, Надир, служащий тайного отдела его величества, спешно подал в отставку. Официальной причиной стало ослабление здоровья матушки, истину не знал никто, кроме его величества. Начальство, впрочем, отставку не приняло, отправив в отпуск. Надеялось, что ценный сотрудник решит свои проблемы и вернется. Как в воду глядело.

— Уже, — коротко ответил Надир, оглядывая будущий алтарь жертвоприношения. На серую землю празднично лег желтый песок. В металлических чашах дымили угли, и по округе плыл невиданный здесь ранее аромат масел. Загадочность момента немного портил стройный хор лягушек, провожавших по традиции уходящий день. Да мычание коров, возвращавшихся с пастбища.

Анди страдальчески морщилась на всю эту какофонию деревенских звуков. Пустыня была… более благообразна в своем пении.

Ночь послушно улеглась в центр. Позволила обвести себя чашей, лишь звонко чихнула, когда ароматический дым попал ей в нос.

А потом Анди запела. Сначала тихо — все же соревноваться с лягушками ей ранее не приходилось, но голос дружно поддержали дерхи, и лягушки посрамлено умолкли. К пению присоединились и деревенские собаки, вытягивая ноты и устремляя морды к небу.

— Дурдом, — вздохнул Ирлан, но Надир шикнул на него:

— Не мешай. Ты-то там был, а я? Где еще смогу увидеть подобное чудо?

Анди прикрыла глаза, представляя, что она дома. Вокруг пески. Песня их, правда, сегодня звучит странно, но пески ведь! Ветер несет в лицо горячее дыхание. Шуршат песчинки, скатываясь с барханов. И сердце отзывается на их песнь. Сливается с ней. Возносится выше, в мольбе о здравии.

И когда мысль достигла невидимой вершины, когда сердце не могло уже тянуться, когда силы покидали, пришел мягкий, едва заметный отклик.

— Руку! — выдохнула Анди, доставая кинжал. Полоснула, не открывая глаз и точно зная, что попала.

Сердце отстукивало ритм в такт падающим каплям.

Кровь за кровь. Силу за силу.

Песок поднялся, оплетая Ночь желтыми нитями, в которых алыми камнями блестели капли крови Надира.

Поднялся, завис коконом над прижавшей уши дерхой и опал. Следом, рухнула тишина. Смолкли собаки. Природа точно оцепенела. Застыла в беззвучии.

Но вот подул ветер. Дрогнули ветки деревьев. И тишина стала спадать, а мир наполняться звуками.

— Если бы не увидел своими глазами, не поверил бы, — сказал кто-то рядом, и Анди открыла глаза. Пошатнулась — тело после ритуала ослабело. Ирлан поспешно подхватил, прижал к себе.

— Ночь? — хрипло спросила девушка.

— Встала уже. Вон ушами трясет, песком ее засыпало.

Анди улыбнулась. Если встала, значит, жить будет.

Ее сиятельство Элистана нервничала. И было от чего. Оба ее сына точно прилипли к дикарке.

Она прошлась по комнате. Развернулась — полы халата с силой хлестнули по ногам. Где-то в конюшне разорался мул, и собаки дружно поддержали его громким лаем по всей деревни.

Женщина потерла виски, ощущая приступ удушающей злости. Размеренная, столь тщательно выстроенная ею жизнь рушилась на глазах. Она, конечно, безумно рада возвращению младшего сына. Снятию проклятия. Не зря были долгие ночные молитвы. Поездки по святым местам. Богатые пожертвования храмам.

Огорчало лишь одно. Не могли боги найти кого-нибудь… более достойного? Будь это молодой человек — стал бы побратимом сына. Человек постарше — названным дядей. Женщина? Была бы любимой тетушкой. Элистана нашла бы чем отблагодарить ту, что спасла ее сына. Но эта «спасительница», спасая, забирала ее драгоценность.

И вот с этим графиня смириться не могла.

— Увезет ведь! — воскликнула она в сердцах. Заберет в пустыню, и не увидит мать больше свою кровиночку.

Старший… она по глазам видела, задумал вернуться на службу. Скучно ему, видите ли, в деревне. Весь в отца пошел. Она не спорила. Понимала — не удержит. Кровь императора возьмет свое. Но младший был другим. Ласковым. Нежным. Отзывчивым. Послушным. И ей мечталось, что младший-то всегда будет рядом. Женится. Появятся дети. И старший был не против передать титул брату.

Она с трудом — сердце обливалось кровью — отпустила Ирлана в Бальяру. Было закуплено лучшее оружие, собраны большие средства, послу Асмаса в Бальяре полетели десятки писем, с сыном был отправлен верный слуга, который, она точно была уверена, присмотрит и накормит. Отданы дерхи. Она сделала все, чтобы он вернулся.

И он действительно вернулся.

Но эта…. Элистана стиснула зубы. Вопль мула ударил по нервам, заставляя вздрогнуть.

Графиня шагнула к окну — закрыть. Потянула на себя створку, и рама противно заскрипела, точно проехала по мусору. Элистана провела рукой по подоконнику, и на пальцы налипло что-то мелко-колючее. Потерла пальцы. Поднесла ладонь под свет лампы. На пальцах прилипло с десяток песчинок.