Ангел без нимба, крыльев и... совести

Я посмотрел на ткань, раскрыв ладонь, и снова ее сжал.

– Мы сделали все возможное, но мисс Лоуренс потеряла слишком много крови... Мистер Хоуинг... Скотт. В двадцать три тридцать сердце мисс Лоуренс остановилось. Все реанимационные мероприятия не принесли результата. Она умерла. Мои соболезнования, – сказала она, но последние слова я услышал словно из-под воды.

Мир потерял свои краски. Ребята на другом конце холла стояли и смотрели на нас, словно с черно-белой фотографии, по их лицам текли слезы. Звуки, все это время окружавшие меня, стихли. Доктор Гонзалес все еще что-то говорила, положив мне руку на плечо, но я ее не слышал. Лишь одна фраза заполнила все мое сознание: «Она умерла...»

Я встал с дивана и на негнущихся ногах пошел прочь. Ребята попытались меня остановить, но я вырвался и продолжил путь. Коридор, лестница, главный холл, улица...

Сначала я просто шел, потом побежал. Без цели, без маршрута. Просто подальше от места, где все мои надежды погибли на операционном столе...

Не знаю как, наверное, мое подсознание вело меня, но я оказался на подъездной дорожке нашего дома...

Долго смотрел на темные окна, в надежде, что вот-вот и где-нибудь зажжется свет, и я войду и увижу ее сидящую на диване, уткнувшуюся в экран ноутбука... Простоял так минут пятнадцать и, наконец, увидел слабый свет где-то внутри дома и рванул к входной двери. Долго пытался выудить ключи из кармана, открыл ее, вошел внутрь и крикнул на весь дом:

– Нэтали!..

Но ответом мне была лишь тишина. Послышались тихие шаги, и из нашей спальни вышел Митчелл.

– Скотт. Слава богу, с тобой все в порядке, – тихо сказал он.

Я долго смотрел на него, а потом упал на колени, уткнулся в ладони и разрыдался. Боль, заполнившая меня, стала моим миром...

Теплые худые руки обняли меня, тихий родной голос пытался успокоить, но ничего не помогало. Хотелось кричать, чтобы стало легче, и я кричал, но легче не становилось. Вскоре сил уже не осталось...

Митч помог мне подняться с пола и отвел в спальню. Снял с меня обувь и укрыл пледом. Я обнял подушку Нэтали, все еще хранившую запах меда и ванили, и провалился в сон без сновидений, надежд и веры в то, что когда-нибудь все будет хорошо...

Проснулся я от того, что кто-то был в комнате. За окном был день. Я повернул голову и посмотрел на вторую половину кровати — там было пусто...

– Скотт, ты проснулся? – услышал я голос Митча.

Приподнял голову и увидел, как он перебирает вещи Нэтали. Обратив внимание, что я смотрю на него, он тихо сказал:

– Нужно что-то подобрать для... – и отвернулся, роняя вешалки, которые только что держал в руках.

Подняв их, он положил их на кровать и опустился на нее рядом.

– Почему так? Скотт? – тихо спросил он.

Я не знал, как ответить на этот вопрос. Мы долго молчали.

– Митч, я хочу ее увидеть, – тихо сказал я, не узнавая собственного голоса. – Мы можем поехать в больницу, – ответил он.

Я кивнул, поднялся с постели и побрел в ванную. Ноги безумно болели, но эта боль не шла ни в какое сравнение с болью, что теперь стала смыслом моей жизни.

Кое-как приведя себя в порядок, я вернулся в комнату и обнаружил на кровати черные майку с цифрой девятнадцать на груди и джинсы. «Откуда Митч ее откопал? Я уже и забыл про нее», – подумал я и надел вещи. Долго выбирал какую кепку надеть и вспомнил, как мы с Нэтали почти поругались из-за них. Снял с держателя джинсовую с «California Vintage», подумав, – «Она ей так нравилась...», – надел ее задом-наперед и пошел на кухню.

Митч уже хлопотал перед плитой.

– Тебе нужно поесть, – сказал он.

Но, честно говоря, только от вида еды к горлу подкатил комок.

– Митчи, мне совсем не хочется, – сказал я. – Тогда хотя бы попей кофе, – уговаривал он меня.

Я сел за стол, и Митч поставил передо мной кружку с горячим напитком, источающим бодрящий аромат. Сделав пару глотков под пристальным взглядом брюнета, я сказал:

– Поехали.

Он кивнул и вызвал такси. Через десять минут оно просигналило, и мы вышли к машине. Путь до больницы занял целую вечность, как мне показалось, но, наконец, автомобиль остановился у главного входа медицинского центра. Мы вышли из такси и вошли в главный холл. У стойки ресепшен я увидел ребят и доктора Гонзалес.

– Я договорился обо всем и позвонил всем, – сказал Митч.

Я благодарно кивнул ему, и мы молчаливой процессией пошли за хирургом коридорами больницы. Вошли в большие металлические двери, с холодной надписью «Морг» над ними, и прошли в небольшую комнату.

Под операционным светильником, на металлическом столе лежало тело, накрытое простыней.

Доктор подошла к изголовью и отогнула ее. Я подошел ближе и посмотрел на лицо лежащей девушки. Каштановые волосы были распущены и разметались по холодному металлу, глаза были закрыты, через всю левую сторону лица тянулся еле заметный синяк, на, все еще розовой, нижней губе была небольшая запекшаяся ранка. Лицо было бледным, не было того легкого румянца, но все равно казалось, что она всего лишь спит.

Я аккуратно достал из-под простыни прохладную руку, опустился рядом на корточки и поцеловал ее пальцы.

– Привет, любимая... – тихо сказал я.

Мне все еще казалось, что она спит... Что сейчас она поднимется и с криком: «Попался!», обнимет меня, но этого не произошло.

– Я хотел тебя забрать отсюда... Но не успел... Ангелы пришли за тобой раньше. Прости, я опоздал, – тихо сказал я.

Позади меня послышались всхлипы. Я поднялся и аккуратно положил руку под простыню. Развернулся и пошел на выход. Мысли о том, что я больше никогда не смогу прикоснуться к ней, поцеловать и обнять, заполнили мою голову. Не знаю, что мной двигало в тот момент, но у самых дверей я развернулся и рванул обратно, сгребая с холодного стола для вскрытия тело любимой и крепко сжимая в своих объятиях, словно пытаясь отогреть и вернуть к жизни.

– Мистер Хоуинг, – тихо сказала доктор, – Отпустите ее. Это больше не она. Нэтали умерла. – Нет! Нет! Нет! Вы все врете! Она просто спит! – кричал я, сквозь слезы.

На мои крики из боковой двери вышла девушка в белом халате, сняла трубку с, висящего на стене, телефона, набрала номер и что-то сказала в микрофон. Через пару минут в комнате появились двое крепких ребят в фиолетовой униформе и оттащили меня от стола, вырывая из моих рук тело Нэтали. Я сопротивлялся и пытался вырваться, но они потащили меня прочь.

– Нет! Нэтали! Верните ее! Верните ее! – кричал я.

Они на секунду остановились, и один из них достал шприц и сделал мне укол. Тело перестало меня слушаться, мир поплыл перед глазами и жутко захотелось спать. Я отключился.

Пришел в себя уже дома в своей кровати. Все еще надеясь, что все, что произошло, лишь кошмарный сон, я тихо позвал:

– Нэтали...

Но ответом мне была тишина.

– Нэтти! – уже громче вновь позвал я.

Дверь в комнату тихо открылась, я приподнялся на локте, ожидая увидеть ее, как всегда растрепанную и в моей майке, но в комнату вошел Митчелл.