Ангел без нимба, крыльев и... совести

С того дня я начал пить... Безбожно. До беспамятства. Чтобы не было больно...

В воскресенье вернулась Саманта и поначалу не поняла, почему вместо Нэтали ее встречает Дэни. Уже дома Митчелл, как можно аккуратней, рассказал, что случилось. Но в такой ситуации, какие бы ты слова не подобрал, очень сложно только ими исправить случившееся.

Саманта почти на два дня заперлась в своей комнате, и никакие увещевания Митча и Дэни не могли заставить девушку открыть дверь. К середине третьего дня они применили тяжелую артиллерию, позвав Каплана. Сквозь похмельный сон я слышал, как он что-то говорил, скорей всего сидя под ее дверью, и, в конечном итоге, она вышла из комнаты.

Первое время Митч пытался меня образумить, в очередной раз забирая меня из очередного бара или встречая на пороге дома. Несколько раз Кирсти и Эстер, вдвоем, читали мне лекции о вреде алкоголя и альтернативных способах пережить горе, на подобие групп поддержки. Я кивал, как китайский болванчик, а вечером того же дня шел в ближайший бар и снова забывался в обнимку с бутылкой виски. Пару раз приходил Кев и пытался меня вытащить из этой ямы, но каждый раз разговоры о выпивке скатывались к воспоминаниям о Нэт, и мы уже вдвоем сидели за стойкой какого-нибудь заведения и заливали слезы спиртным. Ничего не предпринимали только Ави и Дэниэл. Каплан потому что сам втихаря пил, но остановился, когда однажды почти в невменяемом виде его увидела Сэм. А Дэни просто не разговаривал со мной. Порой мне казалось, что он винит меня в смерти Нэтали...

И были моменты когда я сам об этом думал...

Через месяц Митчелл и Дэниэл, наконец, нашли новую квартиру и переехали, забрав Саманту. С одной стороны я их понимал — тяжело жить рядом с человеком, который пьет, не просыхая. Но порой, в пьяном угаре, я злился на них — мне казалось, что они меня бросили, махнули на меня рукой. Так прошел еще один месяц.

Все закончилось в один день...

Видимо человеку, чтобы понять, насколько низко он пал, нужно коснуться дна. И я это сделал...

В очередное утро, проснувшись в обнимку с пустой бутылкой из-под виски, я услышал в доме шорохи. Дверь в мою комнату открылась и на пороге я увидел женский силуэт. С похмелья сфокусировать взгляд получилось не сразу. Девушка подошла к уже давно несвежей постели, присела рядом и тихо сказала:

– Привет, Скотт.

Не знаю, что со мной тогда было, но я подумал, что это Нэтали. Одним рывком я сгреб девушку и заключил в свои объятия, прикрывая глаза.

– Ты вернулась. Ты вернулась. Я так по тебе тосковал, – твердил я.

Но девушка начала сопротивляться, пытаясь выбраться из захвата. Я развернул ее на спину, навалился сверху и попытался поцеловать.

– Скотт, очнись! Это я — Саманта! – завизжала девчонка.

Я открыл глаза и уставился на ее лицо. Мне показалось, что за то время, пока я не видел ее, она повзрослела. А может достаточно темный макияж делал ее взрослей.

– Ты так на нее похожа... – прошептал я.

Двух месячный запой или безмерное горе, видимо, окончательно сдвинули фазу в моем мозгу и единственное чего мне захотелось в этот момент, это трахнуть ее. Нет, не Саманту! А девушку так похожую на Нэтали!

Я насильно начал ее целовать. Она сопротивлялась и дергалась. Я посильней вдавил ее в подушки, поймал руки, которые молотили по всем частям моего тела, до которых дотягивались, и прижал их к спинке кровати.

Все бы, наверное, закончилось весьма плачевно, но она как-то умудрилась подтянуть ногу и коленом ударила меня по яйцам. В глазах потемнело. Она, воспользовавшись моментом, вырвалась и рванула к двери. Я взревел словно раненный зверь и бросился за ней. Тогда мной двигали исключительно инстинкты. Я успел схватить ее за ногу у самой двери, и она упала на порог, но, больно лягнув меня в плечо, почти ползком продолжала побег. Выбравшись в коридор Сэм на четвереньках доползла до ванной, и скрылась в ней, заперев дверь в последний момент, когда я почти догнал ее.

– Открой! Тебе все равно некуда деться! – ревел я, барабаня кулаком в дверь. – Я ее выбью! Открой или будет хуже! – не унимался я.

Время шло, я пытался выломать дверь, пытаясь добраться до цели и мне это почти удалось, но в какой-то момент, кто-то грубо схватил меня за майку и швырнул назад. После этого тяжелое уселось на меня, фиксируя руки.

– Ты охуел, Хоуинг! – раздался надо мной громкий и злой голос Дэниэла. – Отпусти меня! – хрипел я. – Ты что творишь?! Совсем мозги пропил?! – орал Дэни и со всего размаху, держа одной рукой мои, дал мне пощечину.

Из глаз рефлекторно брызнули слезы, и мозги встали на место, но злость осталась.

– Отпусти, – сквозь зубы процедил я. – Успокоился? – уже тише спросил Дэниэл.

Я кивнул. Он отпустил мои руки и слез с меня. В этот момент Ави выводил заплаканную Саманту из ванной.

Я сел на подлокотник кресла в гостиной, опустив голову и сжимая кулаки. В душе перемешались обида и злость.

– До чего ты докатился, Скотт, – услышал я тихий голос Митчелла, который все это время стоял у входа на кухню, наблюдая за всем происходящим. – Тебе-то какая разница? У тебя все хорошо! Просто отлично! Любимый человек рядом! Новая квартира! Жизнь прекрасна! А что осталось мне? Пустой дом? Одиночество? И куча бесполезных вещей? – во мне закипала ярость.

Я схватил со стены часы с боем и швырнул в противоположную стену.

– Они мне не заменят ее! – кричал я.

Переместился к камину и начал кидать, стоящие на нем вещи.

– Фотографии не заменят ее живого взгляда, – рамка отправилась в недолгий полет и разлетелась, напоровшись на косяк.

Схватив в руки мелкие сувениры, которые мы привозили из каждого города, в которых проходили наши концерты, я начал их запускать в стену.

– Этот хлам не подарит мне новых воспоминаний!

Подошел к маленькому декоративному столику у дивана, на котором стояла лампа, схватил ее и, крича:

– Эта дрянь не согреет меня холодной ночью! – разбил ее об пол.

Я срывал картины, переворачивал мебель и кричал. Митч все это время молча, наблюдал за моей истерикой.

Последним мне в руки попался какой-то продолговатый сосуд, похожий на мяч для американского футбола. Я занес руку, чтобы и его отправить ко всем этим ненужным вещам, но остановился от истошного крика Митчелла:

– Скотт! – он с ужасом смотрел на предмет в моей руке.

Я опустил ее и посмотрел, что же так испугало брюнета, и чуть не лишился разума. В моих руках была урна с прахом Нэтали... В один из особо тяжелых дней, я напился и перенес ее в гостиную, чтобы не напоминала о причине моего состояния, и, видимо, так и оставил ее здесь.

Медленно подошел к камину и бережно поставил урну на полку, с ужасом смотря на нее. Я развернулся к Митчеллу, в его глазах стояли слезы, и он с жалостью смотрел на меня.