Ангел для Цербера. Его наследник

– Не отталкивай, Ангелина, – шепчет на ухо, дотрагиваясь языком до мочки, отчего тысячи мурашек рассыпаются по телу. – Я не хотел причинить тебе вред.

– Я не хочу с тобой разговаривать. Это бессмысленно. Я тебя никогда не пойму, – так же тихо произношу. – Я хочу в душ. Если ты не против, конечно.

– Хорошо, – поцелуй в шею, плечо, снова в шею и… Губы. – Иди. Не спеши. Можешь полежать в ванне. Пойдет тебе на пользу. А потом ты выспишься, и мы поговорим. Ты мне расскажешь всё. Абсолютно всё, начиная с самого начала.

– Где тут ванная? – игнорируя его слова, отхожу от него.

Предательское тело остро реагирует на его прикосновения. Снова. Особенно на хриплый голос.

– Налево первая дверь, – говорит, а я чувствую раздражение в его тоне. Но мне как-то до лампочки.

Открываю кран. Жду, когда ванна наполнится водой, выливаю несколько капель из баночки с нежным ароматом. Залезаю туда, когда уже она полностью наполняется пеной. Не знаю, сколько я тут лежу. Но явно не менее часа. Потому что вся усталость испаряется. Головная боль тоже. Мысли о Цербере не дают покоя. Очень много вопросов у меня, на которые ответы узнаю не скоро.

Действительно он меня не отдаст ведь, да? Хочется верить, но я не могу. Не получается. Обматывая тело огромным махровым полотенцем, выхожу наружу. В нос моментально ударяет запах еды. Рыба! Неужели он сам приготовил?

– Направо вторая комната, Ангелина. Найдешь что-нибудь накинуть на себя, – произносит, явно чувствуя мое присутствие.

Иду в комнату и открываю шкаф. Что я могу тут на себя накинуть, а? Тут же только его одежда! Я так голодна, что мне абсолютно плевать на всё. Снимаю с вешалки одну из его рубашек, напяливаю на себя. Как платье, ниже колен. Собрав мокрые волосы в небрежный хвост, быстрыми шагами, почти бегом иду на кухню. Очень вкусно пахнет…

– Сядь, – звучит как приказ. – Любишь рыбу?

– Ага, – согласно киваю, поднимаясь на носочки, хочу через его плечо взглянуть, что он там творит.

– Я же сказал, сядь. Или же иди, я не против, но потом ты отсюда выйти не сможешь.

– В смысле? – не понимаю, о чем он говорит, и всё равно делаю шаг навстречу. Любопытство убивает. Хочу знать, как он это готовит и что кроме рыбы еще есть.

– А вот так, – как только я подхожу к плите, он нависает надо мной скалой. Устраивается за спиной, крепко обняв меня за талию, прижимает к себе. – Я соскучился, Лин…

Я просто прикрываю глаза. Даже не спешу отстраниться, хоть и терпеть его не могу. Перед глазами всплывает та картина: я в доме мужа. Гриша показывает мне видео, где мы с Цербером занимаемся любовью. И всё это он делает на глазах у своих шакалов. Нет, мне абсолютно пофиг, что делает мой муж. Но… Предательство мужчины, который сейчас стоит за спиной и с такой нежностью обнимает меня, я забыть никогда не смогу.

– Надеюсь, ты в курсе, что я тебя ненавижу? – шепчу дрогнувшим голосом. – Отпусти меня…

Он лишь выдыхает. Нет, хватку не ослабляет и даже не отстраняется. Плевать ему на мои чувства. На то, что я хочу.

– Знаю. Но всё скоро изменится. Обещаю, – хрипит в шею, затем дотрагивается языком до мочки уха. Снова! Знает же, засранец, как на меня это действует.

– Ничего ни хрена не изменится! – хочу произнести как можно убедительнее, но выходит совсем тихо. Жалко. – Я хочу, чтобы ты меня не трогал!

– А я хотел, чтобы ты мне всё рассказала, Ангелина! – неожиданно повышает тон, впиваясь пальцами в мое бедро. – А ты что сделала? Вогнала меня в замешательство! Я лишь хотел, чтобы он бросил тебя! Чтобы вы развелись!

– Боже! – смеюсь в голос, запрокидывая голову назад. – Что за детский сад? Неужели мы так похожи на влюбленную парочку, а? Ну неужели?

– Всё! – обхватывая мою голову руками, притягивает, целует коротко и отстраняется. – Никаких лишних разговоров. Сначала завтрак. Потом уже всё обсудим. Затем в больницу. Нужно узнать, как там малыш, – дотрагивается рукой до моего живота.

Малыш?! Он же думает, что этот ребенок от мужа! Что он запланировал?! Боже, только не то, о чем я думаю… Чего я боюсь больше всего на свете…

Глава 8

Ангелина

Внутри моментально холодеет. Тело превращается в осколок льда. Я цепляюсь за его руку, которая до сих пор на моем лице.

– Отпусти! – шиплю дрогнувшим голосом. Слезы наполняют глаза, и, как только я слегка зажмуриваюсь, капли катятся по щекам, обжигая похолодевшую от страха кожу. – Я с тобой никуда не поеду!

Я вижу, как вздымается его грудь. Он злится, но на что?! Когда я хоть чуть смягчаюсь, Цербер бросает что-то, отчего я перестаю ему доверять и подпускать к себе окончательно.

– Ты какую чушь себе снова напридумывала, Ангелина? – шепчет, а точнее… рычит, наклоняясь к моему уху. – Перестань. Себя. Накручивать! – каждое слово говорит отдельно с нажимом.

– Ты же заставишь меня избавиться от малыша, да? – говорю обреченно, впиваясь ногтями в кожу его руки. – Заставишь!

– Я тебе не Распутин, Ангелина! Ты поняла меня? – издает рваный рык мне прямо в лицо, на что я вздрагиваю. Пытаюсь отстраниться, но идти некуда. Впечатываюсь спиной в прохладную стену.

– Тогда не надо… в больницу… Я тебе… Я тебе не верю… – шепчу одними губами. Сама себя не слышу сквозь гул в голове.

– Лин, – он смягчает тон, проводит большим пальцем по щеке, стирая влагу. – Мы просто узнаем, как там наш малыш. Понимаешь? Я ничего такого… о чем ты сейчас думаешь, делать не собираюсь…

Мне на миг показалось, что он сказал «наш» малыш. Я ослышалась?

– Не нужно дергаться каждый раз, когда видишь меня! Я не причиню тебе вреда. Пойми меня… – и снова обманчиво-ласковый голос. – И да! Я уверен, что это наш сын, – в очередной раз касается моего живота.

– Что?!

– Ничего. Села живо! Ешь всё, что на тарелке. Без претензий и бессмысленных протестов! – рявкает, жестом указывая на стул.

С тяжелым сердцем присаживаюсь. Тишина. Завтракаем без лишних разговоров. Он не говорит ни единого слова, и я молчу тоже. Еда оказалась такая вкусная, что я съела всё, что было передо мной. Не помню, чтобы в доме мужа так шикарно готовили и чтобы я с таким аппетитом ела. Но я совсем не жалею. И даже думать не хочу, что потолстею. Это было болью Гриши. Он терпеть не мог полных баб и меня постоянно ругал, запрещал много есть. Мысленно ругаю себя, запрещая думать о прошлом. Снова на сердце становится тепло от действий Цербера.