Ангел для Лютого

— Плате красивое, спасибо. Но вы так и не поняли, что я хотела сказать…

Встала с кресла. Хватит разговоров, а то от этого никакого толку.

— Отчего же, я понял и принял к сведенью. А вот ты опять ищешь повод, чтобы не выполнять обещание. И ведь как красиво придумала: разыграла обиженную и сейчас с гордо поднятой головой удалишься.

— Да не собираюсь я отказываться от обещания…

— Вот и замечательно, раздевайся… — От его слов я потеряла дар речи, а он, пристально смотря мне в глаза, начал развязывать галстук. — Ладно, раз не можешь сама, я помогу. — И Лютов делает шаг в мою сторону.

— И вы после нашего разговора действительно хотите заняться сексом?

— Очень. Иначе я на приёме буду народ своим стояком пугать. Более того, пора нам с тобой идти на сближение, хватит уже по разные стороны баррикад стоять. — Он подходит близко, а я затаила дыхание. — Мила, обещаю не ласкать руками, я помню про договор, если ты этого опасаешься. Ну так что, сбежишь или выполнишь обещание?

«А не стать ли мне вдовой?» — вновь промелькнуло у меня в голове.

Глава 24

Боже мой, всего ничего замужем, а уже такие мерзкие мысли! Что же со мной будет через год? Что-то мне подсказывает, что стану воплощать мысли в жизнь! Ну и муж мне достался… Мало того, что бабник, так ещё и матерится, как слесарь, которому чугунная батарея упала на ногу. У него напрочь отсутствует чувство такта, и он просто повёрнут на сексе. И этот человек собирается воспитывать ребёнка? Да такому неандертальцу даже сухопутную черепаху доверить страшно, не то что малыша! Но самое ужасное — мне с ним жить до конца своих дней! Если ничего не изменится, я либо попаду в психушку, либо превращусь в бесчувственную стерву, хотя… есть и третий вариант — застрелюсь. Все вышеперечисленные варианты меня не устраивают. Тогда что мне делать?

Посмотрела мельком на своего чокнутого мужа, и меня осенило — перевоспитать. Да, именно перевоспитать, другого варианта я не вижу, так как послать на все четыре стороны не получится. Ну и как мне это провернуть? Вновь посмотрела на великовозрастное дитя и поняла: придётся порадовать мальчика-переростка, чтобы расположить к себе.

Но как переступить через себя? Не хочу, чтобы он ко мне прикасался, и всё тут. Да и как можно вступить в интимную связь с человеком, который тебя постоянно унижает? «Остановись, Мила!» — мысленно шикнула на себя, так как понимала, что ещё немного в таком русле, и вновь оттолкну его. А мне нужно наладить контакт, во чтобы ни стало, даже через не могу! Хочет он интима — чёрт с ним, пусть подавится! Если перевоспитать не получится, есть вариант, что наиграется и оставит в покое.

«Так, Мила, соберись!» — начала я себя подбадривать. Иначе не могу, для меня вступить с ним в интимные отношения — нырнуть в ледяную воду.

— Понятно, опять струсила… — с иронией усмехнулся он. И только собрался сделать шаг назад, я выпалила:

— Стоять!

Пижон замер и удивлённо поднял бровь. Ну да, резво я начала, сама в шоке.

— Если ты опять хочешь поговорить… — начал он.

Разговаривать сейчас бесполезно, у него только одно на уме — секс. И пока он не получит желаемое, воспринимать информацию явно не в состоянии. Посему я его тут же перебиваю:

— Ещё чего… — чуть слышно пробурчала и онемевшими от волнения руками потянулась к пуговице его кипенно-белой рубашки.

— Нет… — Он перехватывает мои руки.

Я в недоумении смотрю на него. Егор Александрович, пристально смотря мне в глаза, опускает одну мою руку, а вторую подносит к своим губам и целует в открытую ладонь. От нежного прикосновенья его губ дрожь пробежала по телу. От волнения, наверное, такая реакция. Лютов отпускает и эту руку, а я стою и не знаю, что дальше делать.

— С меня снимать ничего не нужно…

— Хорошо, — соглашаюсь.

Сейчас в этой игре он главный, а я лишь подчиняюсь.

— Закрой глаза… — произносит он тихо, и я принимаю правила его игры.

Не знаю, сколько времени прошло, может, секунды или минуты, но мне показалось — вечность, прежде чем моего лица коснулась прохладная ткань. Я вздрогнула и только приоткрыла рот, чтобы спросить, что он делает, как его палец коснулся моих губ.

— Тихо, ангел мой… — произнёс он чуть слышно. — С этой минуты тебе разрешается только сладко стонать. Скажешь хоть слово — будешь оштрафована.

— Как? — вырвалось у меня.

— Вот так… — произносит он с усмешкой, и тут же его губы накрывают мои.

— М-м-м… — попыталась я возразить.

Но добилась только того, что язык Лютова ворвался в мой рот. Смирилась, и вновь меня охватило странное головокружение. А он, почувствовав мою капитуляцию, резко прервал поцелуй.

— М-м-м, какое вкусное наказание, правда? — задал он провокационный вопрос. Молчу, я и от этого ещё не пришла в себя. — Вредная девчонка, — хохотнул он и подхватил меня на руки, понёс, наверное, к столу.

Когда он поставил меня на ноги, я поняла, что не ошиблась: почувствовала столешницу попой. Лютов принялся меня раздевать, прохладный воздух коснулся оголённых им плеч, и я на автомате выпалила:

— Давайте я сама…— И тут же замолчала, поняв, что вновь нарвалась на штраф.

Лютов лишь рассмеялся и продолжил снимать с меня одежду. И когда он закончил, мои нервы были на пределе, казалось, ещё немного — и я сорвусь. Как же мне хотелось закричать: «Прекратите!». Но я держалась из последних сил, ради сестры я готова была стерпеть и это.

— Расслабься, ангелок, иначе наша сделка считается расторгнутой.

Лучшей мотивации, чтобы вынудить меня расслабиться, он придумать не мог. Вновь приняла правила его игры. Через повязку, что он надел мне на глаза, не пробивался свет, и я решила представить, что это всё происходит во сне. Больше ничего придумать не смогла. И тут его горячие руки коснулись талии, я от неожиданности вздрогнула.

— Успокойся, маленькая, я всего лишь хочу тебя усадить на стол, — произносит он со смешком и, приподняв меня, сажает на столешницу.

Она была чем-то накрыта — я почувствовала ягодицами ткань. И тут Лютов резко раздвигает руками мои ноги и устраивается между них. Мне дурно, я готова провалиться под землю от стыда. Быстрее бы всё кончилось! «Ну, приступай скорее!» — взмолилась мысленно. А он, как назло, медлит, тишина, что воцарилась в его кабинете, оглушает. Звук пряжки расстегивающегося ремня, а следом и молнии, ударили по оголённым нервам. Чудом удалось сдержать стон отчаяния.

— Откинься немного назад, — прозвучал очередной приказ мужчины, и его рука надавила мне на ключицу. Превозмогая стыд, подалась назад. — Стоп, — очередной приказ, замерла почти под углом сорок пять градусов. — Ангелок, от одного твоего вида можно кончить… — обдало моё ухо горячее дыхание Лютова, я затаила свое в ожидании его дальнейших действий.