Ангел из авоськи
Шрифт:
— Милая девочка, — шептал он, хлюпая и вытирая слезы огромным белым платком, — милая моя, я не сберег… Видишь ли, я стал совсем стар, я не ловлю мышей и они уже меня не боятся… Я-то воображал, что все при мне, но память куда-то исчезает! Я думал, что смогу все вспомнить до точки, но не получается. А эта мелкая сучка украла как раз самое главное, не зная этого! Не зная! Схватила и все… А почему — «не зная»? — вдруг остановил он себя, — почему? Тот мерзкий человечишка наверняка оставил после себя кого-то! Но ведь не может быть! Я — один! — И хрипло надменно захохотал. — Что ты из себя изображаешь! Кого и что? Ты один? Побойся
Он, кряхтя, еле поднялся на ноги и побрел на кухню. Там пошарил за ободранной полкой и вытащил потрепанную толстенную тетрадь. Усевшись в комнате на свой неуютный холодный диван, стал пролистывать страницы, исписанные мелким убористым почерком.
— Да-а, тоска. Разве тут жизнь описана? Разве это ужас? Боль? Любовь?.. Придурки! Но как я мог оставлять эту девчонку одну?!
И старик снова горестно застонал и забормотал:
— Бедная моя девочка, несчастная моя девочка!.. Даже в конце жизни от меня несет дерьмом и кровью!
9.
Кто-то зацарапался в дверь и донесся шепот:
— Это я, Тина…
Ангел распахнула дверь и встала этакой Немезидой перед грешницей.
— Девочки, девочки, я вам сейчас все расскажу, все!
Тинка поочередно глядела то на Алену, то на Ангела, кажется, больше боясь вторую.
— Да пусти ее, — сжалилась Алена, — Тина, а ты знаешь, что мы все морги и больницы обзвонили!
— Может, тебя изнасиловали и выбросили где-нибудь на дороге!
Это сказала Ангел.
Тинка побледнела и подумала: «А что, и изнасиловали! Разве то, что творил с ней этот «великий» называется по-другому? Только вот в канаву не выкинул! Почти». Она сама по себе его уже не интересовала, это она поняла! Его интересовал сценарий или то, что должен был передать какой-то старик Роде… Так ведь это же дед Ангела! И Тинка подумала, что если она постарается выпытать у Ангела про дедовы дела и расскажет о них Казиеву, то сможет делать с «великим», что хочет! Нельзя сказать, что она в него влюбилась, — слишком он груб, но червячок влюбленности — пока еще крошка — все же проник в ее сердце-яблочко, поспевшее и мягкое, пробраться в него труда не составило.
Тинка вошла в гостиную, на свет, и девчонки тихо ахнули: кровоподтеки на шее, синяки на руках! Со слезами в голосе Тинка, заметив их взгляды, заорала:
— Чего уставились? Да, так любят настоящие мужчины! — И гордо задрала голову. Алена стушевалась, Ангел же, будучи провинциально-прямодушной особой, сказала с легким оттенком осуждения:
— Я бы не позволила так…
С Тинкой началась истерика. Она упала на ковер и стала кричать, что посмотрела бы она на них!.. Наткнулась взглядом на тоненькое колечко с бриллиантиком на своем среднем пальце… Всего-то! И зарыдала взахлеб.
Разумная Алена сказала:
— Тина, ты же знаешь, как мы к тебе относимся. Ты выговорись, расскажи все и увидишь, станет легче, как будто ничего и не было. — И уже весело добавила. — И вообще пора обсудить ситуацию. Каждой из нас. Что мы сидим как клуши? Вон, у Ангела дед пропал, а она не хочет звонить его друзьям! Ну, как?
Первой выступила Тинка. Она особо долго не рассказывала. Намекнула на дикий необузданный
темперамент Тима, его безумную любовь к ней, сказала, что он ее прямо-таки умыкнул от Ашотовны, что задарил драгоценностями, но она выбрала вот это скромное колечко, хотел везти ее по бутикам, и вообще… будет снимать в главной роли, жену свою бывшую ненавидит, она, видно, ему много пакостей наделала! И теперь… хотела она сказать, что он ищет для нее сценарий, но почему-то не сказала, а закончила, скромно потупившись:— Тим сделал мне предложение. Совсем почти…
Девчонки слушали, замерев, и все, о чем рассказывала Тинка, выглядело вполне пристойно, вот только эти ужасные синяки… Но откуда им, неопытным девчонкам, знать, в конце-то концов, о темпераменте мужчины, к тому же человека искусства. Главное, что судьба наконец-то повернулась к Тинке своею светлой стороной.
Заговорила Алена. С каким-то надрывом сказала, что ей и рассказывать-то нечего. Кого и что она может вспомнить?..
Родителей, которых давным-давно не видела, да и не помнит уже почти… Вот бабушка Алену обожала. Ну живет в Москве, в большой квартире, в Центре, а вступительные во ВГИК не сдала и что будет дальше, не представляет.
— Вот и все мои «приключения»… — грустно сказала Алена. — Главное мое приключение — это вы.
Ангелу почему-то стало тоскливо… И совестно. Как она завидовала Алене в детстве! Что та живет в красивом доме, что у нее такие умные и важные родители, что у нее куча книг и игрушек…
Наступило молчание, которое оборвалось ехидным вопросом Тинки:
— Ну а ты что молчишь? Где твой американский дедушка? Почему ты до сих пор живешь…
Алена быстро и жестко спросила:
— А ты чего тут живешь?
Тинка хотела оскорбиться, но поняла, что деваться ей тогда будет некуда и неизвестно, будет ли рад Тим, если она явится к нему со своим баулом. Она промолчала.
Ангел, почувствовав поддержку, крикнула по-дворовому:
— Не нравится, что я здесь живу, съеду хоть сейчас!
А сама решилась, была не была, кое-что надо рассказать, не век же ей сидеть за железными, или какими там, стальными дверями, не высовывая нос наружу.
— Ален, помнишь, у нас был учитель литературы Леонид Матвеич? — Алена радостно кивнула.
— Ну вот, он ведь сам-то из Москвы, до нашего городка добрался… И осел. У нашей соседки Нюрки. Сколько он мне дал! Умный он и очень образованный… Роман написал про жизнь, читал мне. Так все правдиво, интересно… И очень грустно. Он мне и велел ехать сюда и найти тут режиссера одного, друга его, и отдать роман ему и самой к нему пристроиться, мол, Матвеич просил… Забыла фамилию этого режиссера, а бумажку не найду никак, потерялась. Большой режиссер, его картина недавно шла…
— Казиев? — выскочила Тинка.
— Кажется, да… — ответила удивленно Ангел. — Да! А ты с чего взяла?
— Так мой Тим ведь Казиев! — завизжала Тинка, танцуя на ковре танец диких белокожих княжен. — Что же ты? Давай! Едем сейчас к нему! Он так ищет сценарий, прямо вот-вот загнется! Никогда не думала, что у режиссеров может быть такое! — вопила Тинка, дергая Ангела за майку.
Ангел подняла на них свои ярко-синие глаза, полные слез.
— Ты что? — испугалась Алена. — Что с тобой, Ангел?..
— Со мной все в порядке, — с горьким смешком ответила она. — Дело не во мне. Дело в том, что романа этого нет.