Ангел из пробирки

Разглагольствования друга внезапно стали страшно раздражать. Ариэль откинул боязнь ранить и задал прямой вопрос, который так и просился на язык:

— А тебя не смущает, что ты берешь у Арианы все, как будто это твоё? Ведь ты никогда не сможешь отдать ей долг.

Дамиан расхохотался другу в лицо:

— Долг? О чём ты говоришь? Ей со мной хорошо и она готова на всё, чтобы я с ней остался. И потом, знаешь, какая она богатая? Ей этих триллионов за всю жизнь не истратить и завещать тоже некому. Ариана бесплодна, как, в сущности, и твоя Гелена, детей у неё быть не может. Так зачем ей деньги, как не затем, чтобы сделать счастливым того, кто делает счастливой её?

Ариэль вспомнил книжку, присланную Рахелью, и спросил то, что его волновало больше всего:

— А как же равные отношения?

Если он хотел удивить Дамиана, то своего добился.

— Это ты о чём? — с подозрением спросил тот, — Я не совсем тебя понимаю. Какие могут быть равные отношения между хозяйкой и тем, кого она купила? Брось, Ариэль! Радуйся тому, что возможно, и не забивай себе голову ерундой. Как там, кстати, твоя хозяйка? Ари спросит, когда узнает, что мы разговаривали.

Ариэль хотел было рассказать о болезни Гелены, но подумал: а не будет ли это предательством по отношению к ней? Если бы Гели хотела, чтобы сестра знала о её состоянии, он нашла бы способ поставить госпожу Ариану в известность. Если та до сих пор ничего не знает… Он ответил чётко:

— Спасибо, с Геленой всё хорошо. Если госпожа Ариана интересуется, она всегда может с ней связаться.

Закончив разговор, Ариэль передёрнул плечами. Как-то всё вышло… неприятно. Не того он ждал от друга, тот ничем ему не помог. Хотя, если вдуматься… Каким-то образом Дамиан сумел выстроить отношения с Арианой. Он не задумывался над неравенством, а брал, что давали и давал, что мог. Может, в этом весь секрет?

Как бы в ответ на его мысли позвонила Рахель. Уточнила, все и предписания он выполняет, а затем напомнила:

— Завтра начнёшь делать ей массаж. Вот тебе, кстати, и удобный случай. Надеюсь, ты понимаешь, о чём я.

Ещё бы он не понимал. Уже второй день только об этом и думает. Но раз Дамиан не смог ответить на вопрос про равные отношения, может быть эта женщина знает? Она, хоть и говорливая сверх меры, но умная и доброжелательная. Ариэль отважился и произнёс то, что в другом случае так и умерло бы в душе:

— Рахель, скажите… В вашей книжке написано про равные отношения. Таким женщинам, как Гелена, нравится именно равное партнёрство. Но как они у нас могут быть равными? Она знаменитая писательница и богачка, а я, по сути, раб. У меня нет ничего своего, даже статуса человека и нормальных документов.

Рахель недовольно засопела и сердито нахмурилась, а затем выдала:

— Ну, мальчик! Хорошо ещё, что ты не помянул разницу в возрасте. А то я бы не поленилась: долетела бы до вас и надавал по заднице! Ты о чём сейчас вообще? Равные отношения не имеют никакого отношения ни к деньгам, ни к статусу, ни к чему-нибудь ещё в этом роде.

— А как тогда?

— Да очень просто! Это когда каждый стремится отдать другому всё, что может. Я сейчас не про деньги, понял? Любовь, заботу, нежность страсть и мысли и чувства. И в то же время готов принять всё, что ему дают. Не требует, не пытается вынуть из души три души, не отталкивает, если ему что-то не понравилось, а с благодарностью всё принимает. Скажи. Вот сейчас Гелена болела, отекла и выглядела, скажем так, не очень. Что ты чувствовал?

Ариэль постарался ответить максимально честно.

— Мне было её очень жалко и я всё время думал, чем ей помочь. А если вы о внешности… Она ведь очень красивая и я надеялся, что когда болезнь пройдёт, всё вернётся. А если даже не вернётся… Всё равно это Гелена. Она такая, такая…

Голос Рахель заметно подобрел, да и улыбка на лице появилась ласковая.

— Ну хорошо, паренёк, ты меня успокоил. Молодец, что книжку прочёл, теперь знаешь, что с Гели надо не болтать и не цветочки дарить, а действовать. Справишься. Для меня главное, чтобы ей было хорошо, но и тебе я добра желаю. Удивительно, но, учитывая все обстоятельства, ты вырос приличным парнем. Очень даже. Могу себе пожелать, чтобы мои сыновья в твоём возрасте оказались не хуже. Да, не забудь: с завтрашнего утра переводишь Гели на другое лекарство. Оно без снотворного эффекта, потому что ей уже можно вставать.

* * *

Гелена с трудом приходила в себя. Болезнь случилась так некстати, хотя когда нечто подобное бывает кстати? По указанию Рахели Ариэль накачивал её успокоительными и снотворным, так что она два дня провела в полубессознательном состоянии. Поначалу снотворное помогало, а успокоительное — нет, но когда она увидела на виртуальном экране слова: “задание выполнено”, то сама перестала волноваться.

Раз её послания попали в банк, то остальное уже было делом техники. Крупнейшая в галактике банковская сеть “Говерсолл”, к которой относился Сельскохозяйственный банк Земного Союза, была неподконтрольна Марсдону. У его банков и трастовых фондов с “Говерсоллом” существовал договор о сотрудничестве, но это относилось лишь к межбанковским транзакциям. Так что за оставленные на хранение ценности и бумаги можно не беспокоиться. Она нарочно сделала двенадцать копий: если даже по дороге половина пропадёт, то вторая выполнит свою задачу.

Когда сердце Гелены успокоилось относительно того, что она всё сделала для безопасности Ариэля, да и своей собственной, то тут же лекарства сработали как надо. Проснувшись наутро она и следа от отёка не заметила. Ей было на удивление хорошо.

Гели привыкла описывать всё, что с ней происходит, словами, и тут же в уме стала составлять текст, отражающий сиюминутное собственной состояние души: а вдруг понадобится и она сможет это применить в романе? Подробный разбор мыслей и чувств выявил одно удивительное обстоятельство: светлое, чистое, радостное настроение было несомненно связано с тем, что всё это время рядом с ней был Ариэль. Ухаживал, заботился, носил её на руках и всё это радостно и с готовностью. Она вдруг вспомнила, что, когда она появилась на кухне с раздутым, изуродованным лицом, то на лице Ариэля она увидела беспокойство, страх, стремление помочь, но не заметила и тени отвращения.

В своё время Калле не любил, когда она болела. При первых признаках нездоровья засовывал в медикап и не выпускал оттуда до выздоровления. Если же болезнь грозила затянуться больше чем на два дня, отправлял в госпиталь. Она поначалу пыталась обижаться, а он её уговаривал: “Неужели тебе приятно, когда я вижу тебя такой?”

Ей на самом деле было неприятно: в такие минуты Калле смотрел на неё с лёгким оттенком если не отвращения, то брезгливости и Гели даже задавала себе вопрос: а любит ли он её? Настолько ему не нравилось возиться с больной.

С ним Гели и сама чувствовала, что ей не нравится, когда на неё больную кто-то смотрит. Хотя надо было заметить: в те времена у неё бывали сопли и сыпь, но никогда дело не доходило до того, чтобы отёк уродовал внешность до неузнаваемости.

Ариэль же возился с ней как мать с ребенком, ему явно было всё равно как Гели выглядит. Его внимательное, озабоченное лицо и взгляд, полный неизъяснимой нежности, она видела, когда время от времени вырывалась на короткое время из объятий сна. Неожиданно оказалось, что это греет душу.