Ангел Маруся

На званом ужине после расставания, как водится, поначалу царила торжественно-печальная атмосфера, потом мужички, как следует махнувшие водочки с устатку и от нервности, стали потихоньку оживать и присматриваться к имеющимся по соседству дамам. Дамам надо отдать должное — по конкретному соседству они оказались не случайно, а планомерно преследуя свои цели. Проложив дорогу к интересующему их экземпляру ещё во время официальной части. Ничего не имею против — жизнь продолжается.

Моя начальница, теперь уже бывшая, тоже зафиксировала этот факт, никак его не комментируя внутри — действительно, ничего нового — и пошла покурить пахитоску на балкон. Ой, не просто так она мне ручку во время прощания сжала. Так по-дружески получилось, что мне, опять же, подмигнуть ей захотелось. Я думаю, она бы оценила.

Остап держался хорошо, подобающе случаю. Мужественно принимал соболезнования и хмуро пил водку, не пьянея. Он хочет, чтобы всё это поскорее закончилось, а на следующее утро он бы проснулся… а я рядом. Я, конечно, могу это сделать, но мой бесплотный призрак, милый, тебе вряд ли понравится.

Кто по-настоящему может оценить такое, так это моя доченька. Ей всё равно, в каком виде матушка явится — лишь бы явилась, не бросала её одну. При всем своём кураже и показной взрослости, наши детки так робки и беззащитны. Пускай, это лучше, чем рано усвоенное положение, что наглость — второе счастье. Все равно это не так. Некто заменил только одно слово — и дурачки пошли по ложному пути. Этот некто вообще хорошо пошалил. Можно сказать, оттянулся по полной.

Я нарисовалась прозрачным силуэтом из дыма, густо валившего с балкона — тётя Даша успокаивала мое плачущее чадо с помощью проверенного средства, а именно сигаретки, попутно втолковывая ей что-то тихое и ласковое. Дашка меня не видела — сидела боком, а ребёнок замер, боясь поверить своим глазам. Я улыбнулась ей и красиво растворилась вместе с дымом в синих сумерках, унося с собой удивленное и радостное «там мама, мама». Дашка побежала за пустырником, потом два раза проверила сигареты — обычные, легкий «Парламент», а ребёнок заснул, наконец, почти счастливый.

14

Вот и дорогие гости разошлись. Основной массе, несмотря на печальный повод, вечер понравился. Расставаться не торопились, только успевшие сложиться парочки незаметно отделялись от компании. Нет лучшего утешения уходящей душе, чем видеть, что жизнь продолжается. Дашка тоже как бы ненароком отбилась, поймала такси и поехала играть. Это она делает самозабвенно, в любое время суток и в любом состоянии. Ну, не так, конечно, самозабвенно, как до лечения — да, имел место курс некой психической коррекции с мудрёным названием и впечатляющей суммой гонорара за избавление от пагубных страстей. Совсем избавиться не получилось, удалось только вогнать страсть в некие зыбкие рамки. А вот для психолога общение с такой пациенткой тоже даром не прошло — поигрывать стал доктор-то. А! Мы кого хочешь закружим. Самый тяжёлый день прошел, а потому — выбирай казино, подружка! Сегодня мы их разденем и разуем. Брякнется оземь после нашего ухода золотая вывеска.

Теперь нужно просто дождаться встречи с тем, кто есть начало и конец всему. А пока — в дорогу! Куда? Да какая разница, мне везде хорошо. Как замечательно лететь над ночным городом, прячущим свои огни среди звёзд, а потом — ещё выше, где только синяя бархатная темнота с небрежно разбросанными небесными камушками.

В той жизни я не увлекалась наблюдениями звёздного неба, считая это занятие приличествующим только дуракам-романтикам, прыщавым ухажерам да учёным. Хватало мне и на земле субъектов пристального внимания. Вот только — где они, субъекты? А звёзды остались, звёзды вечны.

Внизу, в сгустившейся субстанции осенних сумерек, накрытых сверху ещё и шапкой городского тяжёлого то ли тумана, то ли дыма, прячутся в дома уставшие люди. Им завтра рано вставать. Мне же торопиться некуда, я могу парить над вашими снами бесконечно…

Я вижу, как на другой половинке земли встаёт солнце и продолжается весна, потом — только голубой, цвета Мирового океана, шарик (правильно нас в школе учили, земля — круглая), потом окончательно теряюсь среди звёзд.

Казино мы в тот вечер — сделали! На какую бы цифирку Дашка не ставила, тут она и выпадала. Не мудрено: ведь я была рядом, на ушко ей шептала. И девять раз подряд сыграло чёрное! А главное правило она и сама знала — никогда не ставить на зеро. Сменилось четыре потных молодых человека, занимающихся бросанием шарика в рулетку, пока наконец не вышел их старшой и вежливо прекратил это безобразие. Вынеся даме ключи от призовой машины, с весны скучающей на постаменте у входа. Дашка от такого подарка отказалась, красиво перебросив крупье ключики обратно через стол со словами «возьми себе». И, действительно, на кой ей эта «недолитражка». Но с рулеткой завязала, послав общий воздушный поцелуй сгрудившимся у стола. Прочие участники, тоже изрядно погревшие шаловливые ручонки на такой красивой игре, проводили её вежливыми аплодисментами.

Фишечки к кассе мальчики волокли на двух подносах, а шампанским обнесли всё заведение. Менеджеру казино, забрав имеющуюся наличность, Дарья написала на бумажке длинный ряд цифр и отправилась домой, вознамерившись скоротать остаток ночи за бутылочкой висок. Позже, впрочем, она свое решение поменяла — надо ведь было налить рюмашку и мне, а я эту импортную самогонку никогда не обожала. По такому случаю была почата праздничная баклажка коньячку, и мы с ней славно посидели. Завтра она опоздает на службу, но никто ей, включая нашу строгую начальницу, и слова не скажет. Не каждый день провожаешь лучшую подругу туда, откуда нет выхода.

Вообще-то, не исключено, что я вернусь и, может быть, совсем скоро. Только это буду уже не я, а какой-нибудь орущий писающийся младенец, начисто забывший опыт прежней жизни. Все снова-здорово. Но иногда, отличникам и хорошистам жизненной учебы, память не стирают. Они — помнят. А есть даже такие, которые НЕ УХОДЯТ. Это те, кто осознал, что рай не в пушистых небесах, а вполне достижим на земле.

Всегда есть к чему стремиться.

15

К чему стремилась я? Сейчас уже и не помню. Скорее всего, к тому, чтобы не было скучно. Зачтётся ли? Будем надеяться. Правда, пути достижения жизнерадостного состояния были не всегда, мягко говоря, безупречны. А за некоторые моменты мне и сейчас стыдно. Как, например, за период откровенного и беззастенчивого пьянства. Это — когда день начинается с бутылочки пива, а заканчивается уже всем подряд, без разбора. Этот жизненный промежуток был ярким, но коротким. И закончился в палате реанимации.

Я помню себя, распятую на больничной койке в сером гипсовом коконе, истыканную прозрачными проводами с бесцветной, медленно текущей в мои вены жижей. Фу! Даже сейчас вздрагиваю. Но собрали меня хорошо, ни одной косточки не потеряли на шоссе. Какой леший понес меня тогда за город в невменяемом состоянии? Машину жалко — не удалось восстановить, зато тягу к бутылочке на какое-то время как рукой сняло. Где-то с полгода я ещё хромала, да долго ныли раны к непогоде. Не пейте много, дети, не нюхайте порошок, не курите травку, не теряйте голову за игорным столом, не спите с кем попало — и будет вам счастье.

16

Жизнь продолжалась — и солнце встало, и так же, как вчера и позавчера, осветило разноцветную осеннюю листву, и начался ещё один пригожий денёк бабьего лета. Город нежился в подёрнутой легкой туманной дымкой ладони октября, бездумно наслаждаясь последней теплотой осени. Шли детишки в школу, неся за спиной тяжёлые горбики знаний, дымили прямо в голубое небо трубы заводов. Стыдясь своей нечистоты, несла серые воды в Мировой океан великая русская река, стоял у причала большой белый пароход. Наивно полагать, что чей-то уход мог нарушить это равновесие, но всё-таки, всё-таки…

У меня есть ещё возможность навестить всех, кого оставила так неожиданно и, чего там — нелепо. Много раз мне просто везло, но, видно, всему есть предел. В доме — тихо, двери комнат плотно прикрыты, на кухне — горки чистых тарелок. Свекровь не ложилась допоздна, мыла — драила. С зеркал сняты накидки, смотрись не хочу. А там уже кроме некой туманной субстанции и не увидеть ничего. И то, если присмотреться. Дочь ещё спит, и солнце, закрытое шторами, не беспокоит её. В сладком утреннем сне она видит, как мы с ней гуляем среди высокой травы с прячущимися там колокольчиками, колокольчики звенят, звенят… Это мобильник. Я его выключу, пожалуй — пусть поспит. И неотвеченный звонок из памяти сотру, не нравится мне этот мальчик, мутный он какой-то. Остап невидящими глазами изучает потолок, он ночью не спал — попивал из прихваченной с собой бутылочки, хмуро курил одну за другой. В спальне табачная вонища и покачивающаяся плотная дымовая завеса. Ничего, пройдет совсем немного времени, и ты ощутишь всю прелесть нежданно обретённой свободы. Не каждому дано оценить это состояние, но ты сможешь, милый.