Ангел с пламенными крыльями-1

И действительно, все 'обвиняемые' в один голос заявили о добровольном характере их контакта с пострадавшей, хотя и признавали, что некоторый момент разговаривали на повышенных тонах. Все же свидетели, которых смогли найти, подтвердили лишь сказанное - участники конфликта громко кричали.

Оно и понятно, из оранжереи с озером все потенциальные свидетели свалили как можно быстрее, когда только запахло жареным. Получилось, что доказательств насилия нет, это лишь слова сеньориты Санчес и только. Сеньорита Санчес была вызвана для допроса - она как раз вышла из больницы. И в разговоре не смогла ни подтвердить, ни предоставить какие-либо доказательства того, что всё было так, как она сказала. Марина сорвалась и кричала на комиссара, и подозреваю, в тот раз кричала еще сильнее... Но что это может дать? Что тогда, что сегодня? Представляю, какой ад испытала девочка, когда этот жлоб, а он специалист своего дела, на неё давил. Видно, именно он виновник того, что депрессия Беатрис приняла крайние формы.

В общем, на Беатрис и Марину надавили, и надавили неслабо, чтобы они забрали заявление. Но упрямая Марина гордо отказалась. И тогда появился встречный иск.

Судья достаточно оперативно принял к рассмотрению иск сеньора Сколари и его друзей о клевете, оскорблении чести и достоинства, который будет рассматриваться в рамках процесса Беатрис. Что говорит о том, что это глубоко 'свой' человек и копать в этом направлении бесполезно. Комиссар хотя бы держит нейтралитет, прогибаясь под самого сильного; судья же лицо сугубо заинтересованное.

'Друзья' сеньора Марио сразу же превратились из 'обвиняемых' в 'подозреваемых', причем только те, кто... Лично насиловал Беатрис. С остальных десяти человек все обвинения были оперативно сняты. Процесс по делу Санчес пройдет через десять дней - следственные мероприятия завершены и тянуть нет смысла. И как бы мы ни пыжились, ничего изменить не сможем. Ну, почти не сможем. Этот муравейник расшевелят только прямые доказательства факта насилия, то бишь данные с камер оперативников ДБ, которые еще нужно достать. И то сомневаюсь, что это станет панацеей - адвокаты сеньора команданте выкрутят дело так, что эти подонки все равно отмажутся. Ну, хотя бы имя Беатрис спасем...

– М-да!
– произнес я, садясь в машину, ощущая, что голова превратилась в квадратную. Марина залезла следом, по лицу ее текли слезы.

– Козел! Ну, ведь знает же, что к чему!
– на автомате продолжала возмущаться Паула.
– Ведь всё же понимает, подонок! И покрывает этих тварей!

Паула давила так... В общем, я и не знал, что она столько знает и так умеет. В смысле, настолько пробивная в теоретических вопросах - поверьте, биться на татами или стрелять на полигоне совсем не то же, что ворочать языком. Хороший силовик очень редко умеет красиво и правильно говорить, как и хороший оратор редко бывает крут физически.

– Это Северный Боливарес, детка, - заметила скукожившаяся в углу Маркиза. Девчонки очень переживали, всем было не по себе.

– Это их не оправдывает, - покачал я головой.
– Можно было бы сказать, что он как Иудушка, боится, что его убьют, если не сделает так, как сказали... Вот только не боится он! Видел по глазам! Он делает ровно так, как принято согласно традиции, осознает, что находится под её защитой, оттого и наглый.

– Традиции пресмыкаться перед мафией?
– презрительно фыркнула Паула.

– Почему нет?
– пожал я плечами.
– Тот, кто сильнее, у кого круче банда, тот и прав. Если сильнее будет государство - он начнет честно и предано ему служить. Сейчас сильнее бандеры - верно и честно служит им.

– То есть, чтобы такие, как он, служили государству, нужно убедить их, что оно - банда?
– сделала вывод Маркиза.
– Так?

– Не совсем. Что оно банда, которая КРУЧЕ, - фыркнул я от собственных слов. В которых, однако, было больше истины, чем мне хотелось бы.

– Чтобы стать такой, государству мало банальной политики по борьбе с коррупцией, которая ни хрена не работает. Они должны реально увидеть, что государство жестко карает тех, кто идет против него, нарушая законы.

Например, что делают в банде с теми, кто крадет у своих?
– повернул я голову к Марине. Та не ответила, но это было и не нужно. Я сам же продолжил:

– Поверьте, такие перед смертью молят о пощаде, чтоб не мучиться. Живьем в атмосферный шлюз... Ну, или еще как - в бандах за 'косяк' это норма вещей. Я сам видел, как представители одной... Банды, - я непроизвольно при этом слове сглотнул, - пытали проштрафившегося своего электричеством, а после залили ему в глотку расплавленный свинец. Ощущения еще те - меня на стенку вывернуло.

Марина оказалась самой впечатлительной - ее передернуло. Паула просто скривилась. Остальные оказались покрепче.

– Что за банда?
– повернула любопытную мордашку с переднего сидения Мия.

Я отмахнулся.

– Не важно. Важно то, что государство должно быть бандой. Самой крутой и самой сильной. С прекрасно поставленным механизмом наказания тех, кто проштрафился и оступился. Наказание должно быть не обязательно жестоким, но обязательно неотвратимым, как кара 'крысы' в мире криминала. И тот, кто поставит себя на место таковой банды, получит всех: гвардию, народ, криминал, спецслужбы... Они все подчинятся, причем с легкостью, с чистотой в душе. Как подчиняются 'понятиям' и 'традициям' местные, - вновь кивок на Марину.
– Местный эскадрон хоть и преступники, но наверняка сделали жителям района много полезного. И являются реальным щитом населения от произвола и беззакония сильных сего мира, - палец в потолок.
– И население платит взаимностью, о чем свидетельствуют мои непростые с сеньорой Санчес взаимоотношения.

Спорить со мною никто не хотел - все отвернулись и задумались. Я же для себя сделал вывод. Государство может стать такой 'бандой'... Если у 'банды' будет крутой целеустремленный 'пахан', 'хефе', 'каудильо'. Который, и это обязательное условие, опирается на грамотных разделяющих его позицию ближников. Таких, для которых понятие порядка и законности (в любом понимании этого слова) выше понятия личного благополучия и успеха, принятого в среде нашей доблестной аристократии. Пусть они не будут гениями экономики и управления, но преданными воплотителями идеи 'крутой банды' - всенепременно.

– У вас очень много сделано для реализации принципа неотвратимости наказания, - произнесла после долгого молчания огненный демон.

Я скривил лицо в пренебрежительном выражении, но ее было не пронять:

– Я знаю, Хуан. Даже Северный Боливарес по сравнению с нашими фавелами - райский сад. Венера добилась многих успехов на этом поприще. На Земле всё хуже. Везде на Земле.

– Земля меня мало волнует, - покачал я головой.

– А здесь сделано недостаточно много, - поддержала меня сидящая с нами Роза.
– Хоть тебе так и кажется.

– Что делаем дальше?
– это закончила принявшую было опасное направление дискуссию Кассандра, и правильно сделала. Итальянка - самая практичная из нас; чтобы осуществлять жизнедеятельность, ей нужна четкая цель. Любая, но четкая. Таковая цель нужна сейчас и нам. И эту цель нашему коллективу срочно требовалось дать.

– Надо бы с адвокатом поговорить.
– Я снова скривился, подумав о 'теоретическом беспределе', в котором ничего не смыслю.
– И с судьей. Конечно, ничего путного мы не выясним, но пощупать, чем они 'пахнут', надо.