Ангел сердца

Темнота и тишина длились вечность. А потом раздался звук. Я едва обратила на него внимание. Может быть, мне даже послышалось.

– Вставай.

Я не видела лица, но слышала командный голос. Я не стала реагировать. Пусть делают со мной, что хотят.

Непонятный звук повторился снова, и на этот раз я поняла, что это дверь. Её закрыли. Потом снова открыли. Я боялась, что меня начнут пытать, мучать, бить. Я никогда не подвергалась физическому насилию, и не горела желанием испытывать его сейчас в первый раз.

Я закрыла глаза, мечтая лишь о том, чтобы меня не беспокоили. Я попыталась припомнить слова молитвы, но в путанице мыслей не находилось ни одной более-менее связанной, поэтому я просто принялась шептать: «Господи, помоги мне!»

Кто-то легонько встряхнул меня. Затем ещё раз. Я заставила себя открыть глаза, используя на это остатки своих сил, и увидела перед собой его.

– Надя… Надя, пойдем.

Сквозь пелену тишины прорвался звук. Это мой смех. Не просто смех – он какой-то нервный, болезненный, ненормальный.

– Ты? Ну и что ты здесь делаешь? Пришел за мной?

– Надя…

– Тебе приказали меня убить, – произнесла я вслух свою догадку.

– Я не с ними.

– Я уже знаю, – выплюнула я ему в лицо, – Я всё поняла. Я совершила ошибку.

– Какую ошибку?

– Ты не спасешь меня.

Он смотрел на меня широко открытыми глазами, и я впервые видела, что он не находит слов. К чему слова? Слова лживы, они позволяют нам обманывать друг друга, вводить в заблуждение, а взгляд… Взгляд – это зеркало души. И его зеркало отлично говорит мне о том, что он думает.

– Послушай, – он бережно коснулся моей руки, но я тут же отшатнулась к стене.

Я пожирала его глазами, и на моем лице весьма отчетливо выражалось омерзение. Я видела это по его взгляду. Он смотрел на меня с испугом.

– Послушай и пойми: я не с ними. Но если мы сейчас не уберемся отсюда, второго шанса у нас не будет.

Я не могла знать наверняка, что значат эти слова, и не знала, стоит ли им верить. На секунду я допустила оплошность: эта растерянность ясно вырисовывается на моем лице, и Дима тотчас ухватился за эту возможность.

– Пойдем, прошу тебя. На все вопросы я отвечу потом, обещаю.

– Они здесь? – задала я новый вопрос и покосилась на дверь.

В столь тусклом свете казалось почти невозможно прочитать выражение Диминых глаз. Сердце отчаянно билось, опасаясь ответа «да». Они повсюду, я знаю. Один из них сейчас прямо передо мной.

– Нет, – твердо, без эмоций произнес он.

– Нет… – облегченно прошептала я и снова прикрыла глаза.

– Прошу тебя, пойдем, или я вынужден буду…

Он не договорил, прерываясь на полуслове. Я с интересом взглянула на него и уточнила:

– Что?

Он встал с коленей и проворчал:

– Ладно, ты сама меня вынудила.

Секунда – и я оказываюсь у него на руках.

– Эй! – возмущенно вскрикнула я, но он прошептал мне на ухо:

– Тихо. Потерпи пять минут.

Вообще-то в его руках я чувствовала себя не так уж и плохо. И если бы не случилось всего того, что случилось сегодня, в частности, с момента появления перед нами трех стебачей, я бы могла сказать, что мне просто отлично. Но сейчас всё иначе. Дима – предатель. Он предал не только меня, но и всех нас, свою родину, свой город.

Я молчала, отчаянно борясь с желанием высвободиться. Но если я останусь совсем одна, то что буду делать?

Дима вынес меня из подземелья (теперь я могла разглядеть, где находилась всё это время), и поставил на ноги.

– Пошли, – отрывисто скомандовал он своим прежним холодным тоном, и я ощутила, как мое внутреннее «я» раздваивается. Одна часть меня упорно твердила, что это враг, и мне нельзя его слушать. Но другая боялась и упрашивала молча повиноваться, потому что если я останусь тут, мой конец будет довольно плачевен. Поэтому я, насупившись, последовала за ним, но не поспевала за его размашистым шагом.

Я как раз собиралась попросить его убавить скорость, тем более что вокруг всё было спокойно, как сзади раздался громкий свист и до нас долетели звуки погони.

– Быстрее! – свистящим шепотом произнес Дима, переходя на бег.

Мне снова стало страшно. Если нас догонят, то убьют сразу же, прямо на месте, не церемонясь. На этот раз отсрочки не будет.

Мы снова оказались в городе, и по разрушенным зданиям я угадывала наименования улиц. Дима начал петлять, как будто нас могли найти по невидимым следам. Я не возражала, хоть и чувствовала, что вот-вот могу свалиться от усталости и изнеможения. Я не ела целые сутки, у меня болела голова от полученного удара и немного тянула поврежденная нога, но остановиться – значит признать свое поражение, сдаться. К этому я была не готова.

Внезапно Дима схватил меня за руку и резко потянул за собой в показавшийся неподалеку перекошенный сарай, грубо сколоченный из широких досок, со множеством расщелин, через которые мы могли видеть, что творится снаружи. Пахло здесь, надо сказать, скверно. Затхлый запах с примесью какой-то дохлятины. Вместо пола – земля с набросанной сверху соломой. Мы упали на нее и прижались так низко, как только могли. Диме не требовалось говорить мне об этом, я повторяла за ним, как хорошо обученная трюкам цирковая собачка.

Какое-то время в сумрачном городе стояла тишина. Я почти ничего не видела. Мне хотелось схватить Диму за руку для уверенности, но гордость не позволяла. «Он – враг», – твердила я себе, и это желание тотчас отпало.

Мы ещё не ушли от опасности. Я поняла это, когда темнота вокруг начала шевелиться. С разных сторон начали пробиваться лучи фонарей. В их свете я видела бегущие силуэты людей. На некоторое время я забыла о том, что надо дышать. Я даже моргнуть боялась.

Крики не смолкали. Они звучали на нашем родном языке, и мне становилось вдвойне непонятно, за что свои же устроили облаву. Чем мы можем помочь им в реализации их планов?

Вокруг стоял хаос, настоящий кошмар, но длился он, к счастью, не долго. Вскоре всё смолкло. Стебачи ушли дальше, и я расслышала, что Дима пошевелился. Я позволила себе сделать то же самое и приняла сидячее положение.

Несколько секунд мы молчали. Я почти не видела его, но отлично чувствовала. А ещё слышала сбивчивое дыхание за своей спиной. Его близость волновала меня, и я сердилась на себя за то, что не могу вести себя уверенно и спокойно.

Постаравшись придать голосу ровный тон, я качнула головой и чуть слышно произнесла: