Ангел шторма
Шрифт:
моей голове тучи были уже не синие, они почти черные, почти касались самой высокой башни замка. Мне вдруг захотелось нырнуть в них, раствориться в темных облаках, но фантазии и смелости не хватило.
– Вдалеке едва слышно что-то грохочет.
Бархатистый голос Кеймана действовал почти как колыбельная. Я совсем перестала искать опору, привалившись спиной к его груди.
– Гром должен нарастать. До тeх пор , пока не раздастся прямо рядом с тобой. Сначала ты видишь вспышку молнии над школой. Она освещает все краcноватым светом. А потом – считай секунды – гром.
Когда над
– Это не я!
– Ага, оно само. У тебя все само.
– А если гроза кончится?
– Я дал тебе инструмент. Используй его. У тебя много времени в запасе.
– Есть ведь причина , по которой мои силы связаны с грозой и молниями,так?
– озможно.
– Что за причина?
– Это неважно.
– Я снова узнаю о ней из какого-нибудь сна или видения?
– Мне бы этого е хотелось.
– Да. Мне бы тоже.
Воздуха как-то резко стало не хватать, и вовсе не из-за поднявшейся влажности и накатившего вдруг запаха озона, апомнившего о памятном утре, когда я по воле Кеймана очутилась в Штормхолде.
– Ты слишком близко, - пробормотала я, попыталась отступить на шаг. Но руи мужчины не позволили.
То ли чтобы я не упала,то ли просто потому что он не хотел.
– Нас увидят.
– Бастиан? Или Яспера? Кто страшнее?
– Таара. Потому что ты сейчас смотришь на меня…
го губы оказались очень близко. чем-то ощущения, которые я испытывала, были схожи с безумной, странной мыслью, что возникала, едва я оказывалась на высоте.
А что будет, если..?
Если сделаю шаг вперед. Если закрою глаза…
– Смотришь на меня, а видишь жену. Я так не хочу и не буду. Я не Таара…
Если в глазах Бастиана однажды я видела огонь, то в глазах Кроста сейчас плескался космос. Черный, с отблесками молний, разрезавших свинцовые тучи.
– И хочу оставаться собой так долго, как это возможно. На «навсегда» уже не рассчитываю.
Когда я уперлась руками в грудь Кроста, он не стал противиться и отстранился. Внутри больно укололо сожаление. Часть меня мечтала, чтобы Кейман в свойственной ему ироничной манере отмахнулся от этих слов, назвал меня фантазеркой и свел разговор к шутке, но он просто смотрел на горы.
– Извини. Пойду занимать очередь в душ. Может, успею к началу бала.
опрос «что будет, если она вернется» я боюсь задавать себе слишком часто. Каково это, вдруг исчезнуть? Я окажусь в темноте, если Таара вернется? Или растворюсь в ее личности, перестану осознавать себя как Деллин Шторм? Или окажуcь запертая в собственном теле? Что будет, если ее память, опыт, сила – все вернется?
Человеческое тело не рассчитано на силу богини , а разум рассчитан? Во что я превращусь, если Акорион добьется своего?
Снова начала болеть голова. Для грозы за окном это , похоже, было только в плюс: порывы ветра срывали флаги с башен и захлопывали беспечно открытые окна в комнатах студентов, разбредшихся по замку. Хотя существовала ненулевaя вероятность,что непогода все же не имела ко мне ровным счетом никакого отношения.
В комнате, приняв душ
и собрав волосы в пучок, я снoва зависла над платьями. Пошлятину кориона выбросила сразу же, а оставшиеся два наряда из дара превратились в проклятие. Надевать платье, подаренное Бастианом, на свидание с Габриэлом это, конечно, за гранью.Но при виде красного кружева к горлу подкатывала тошнота,и буквально за полчаса до бала я все же решилась. Засунула подарок Кеймана в самые глубины шкафа и стащила с вешалки атласное платье. конце концов, его мне подарили за дело. А не потому что я – новая версия бывшей жены.
В дверь постучали в аккурат когда одна нога была уже в платье , а вторая ещё сомневалась.
– Деллин? Это я. Ты готова?
– Секунду! Погоди, пожалуйста!
Платье, как назло, не застегивалось. Ассиметричная лямка крепилась к ткани крошечными незаметными крючками, которые я никак не могла поймать. Пришлось, придерживая платье, открыть дверь.
– Привет! – Габриэл сдержанно улыбнулся и тактично отвел взгляд.
– Я рано?
– В самый раз! Застегни, пожалуйста!
Судя по сосредоточенному сопению, Габриэл делал это едва ли не в первый раз.
– Спасибо!
Я бросила быстрый взгляд в зеркало. Что ж, дресс-код соблюден. Прическа не помялась, мaкияж идеально незаметен, браслет с крупицами на руке полон (на случай непредвиденных сюжетных поворотов). Я готова идти. Хотя мыслями, кажется, все еще на дурацком балконе.
– Подожди, – Габриэл достал из внутреннего кармана пиджака небольшой мешочек, - это твоя часть с продаж штормграмов.
– Ого. Тяжелый. Даже не думала, что ты столько продал.
– Они нравятся народу. Делл…
– Идем? – Я постаралась улыбнуться как можно счастливее.
Габриэл не виноват в отвратном настроении и плохом самочувствии. Габриэл рискует, чтобы пойти со мной. Он десять раз ответил на вoпрос «Ты понимаешь, что это опасно?» и раз двадцать выслушал метания «а может, не ходить?». Испортить ему вечер слишком даже для меня.
– Нет, – вдруг сказал он.
– Что?
Показалось, я ослышалась. Парень снова отвел глаза,только на этот раз не смущенно, а… трусливо?
– Прости, Делл. Я не пойду с тобой.
– Что-то я ничего не поняла.
– Ты хорошая, Делл. Мне правда жаль, что я с тобой так поступаю. Но у меня не было выбора.
– О чем ты вообще? Какого выбoра? Это же чертов бал , а не свадьба, Габриэл!
– У меня есть девушка, – огорошили меня.
– Мы вместе уже давно.
– И ты до последнего надеялся собрать гарем? Вы поссорились, и ты вызывал ревность с моей помощью?
– Нет. Конечно, нет.
И замолчал. Очень захотелось двинуть ему каблуком, благо я как раз еще не успела надеть туфли. теперь, кажется,и не придется. Я уже почти забыла это чувство обиды и жалости к себе. Когда все дети на празднике получают подарки, а у твоей матери нет денег, чтобы оплатить его, и ты стоишь в толпе, стараясь убедить саму себя, что подарка тебе совсем не хочется. А потом учительница, сжалившись над нищей сироткой,дарит какую-нибудь мелкую шоколадку,и плакать хочется еще сильнее, потому что уж лучше бы делали вид, что тебя не существует.