Ангел во плоти

– Ладно. Поскольку ты не в состоянии куда-либо идти, оставайся здесь. Я спущусь вниз и спрошу себе комнату, чтобы провести остаток ночи.

Грант схватил ее за руку:

– Анджела, останься со мной! Я не буду…

– Нет, Грант, – решительно сказала она, выдергивая руку. – Давай я помогу тебе добраться до постели.

Кое-как с ее помощью Грант дотащился до кровати. Анджела помогла ему снять куртку, рубашку и ботинки. Когда она укрыла его. Грант снова схватил ее за руку и с мольбой уставился на нее.

– Один поцелуй… потом можешь уйти, – пробормотал он, прижимая ее ладонь к своей щеке.

– Но обещай, что сразу после этого заснешь. Анджела села на край кровати и наклонилась к нему. Грант обвил ее руками и притянул к себе. Она не стала отталкивать его. Поцелуй был ей приятен.

Анджела не слышала, как дверь в комнату тихонько открылась. Не заметила и появления человека в дверях, который некоторое время смотрел на пес. Но звук захлопнувшейся двери она услышала и отпрянула от Гранта.

– Что там? – спросил Грант. Анджела снова повернулась к нему и улыбнулась.

– Ничего. Мне что-то показалось, не все спокойно. – Она натянула покрывало до самого подбородка Гранта И пригладила ему волосы на лбу. – А теперь спи. Я зайду утром.

Глава 34

Вернувшись в Мобил, Брэдфорд Мейтленд узнал, что его отец умер. "" Сотрудник порта, полагавший, что Брэдфорду уже известно об атом, выразил ему соболезнование, едва тот сошел с судна. Переживаемые им душевные муки усугублялись тем обстоятельством, что его не было дома, когда отец умирал. Безысходная печаль и глухой гнев терзали его, когда он гнал лошадей к «Золотым дубам».

Было уже позднее утро, но в усадьбе стояла зловещая тишина, когда Брэдфорд въехал во двор. Он ворвался в зал и увидел, что двери всех комнат, кроме одной, раскрыты. Он тотчас бросился к кабинету отца и распахнул дверь с такой силой, что она стукнулась о стену, отчего на пол с грохотом свалилась большая картина.

Закари Мейтленд, сидевший за письменным столом, вскочил на ноги и шагнул за кресло, очевидно, полагая, что письменный стол и кресло обеспечат ему надежную защиту. На его лице отразился ужас, когда он увидел входящего в кабинет брата.

– Как это случилось? – ровным и суровым тоном спросил Брэдфорд.

– Сердце, Брэд, – с широко раскрытыми от испуга глазами ответил Закари. – Ничего нельзя было сделать.

– Как это случилось? – повысив голос, повторил вопрос Брэдфорд.

– Случился еще один приступ! – отчаянно выкрикнул Закари, словно решался вопрос о спасении его собственной жизни.

Впрочем, так оно и было. Ибо в этот момент Брэдфорд испытывал непреодолимое желание убить кого-нибудь, а кто попадется ему под руку, было не так уж и важно. Он подскочил к Закари и схватил брата за лацкан пиджака.

– Приступ случился из-за тебя! – с трудом сдерживая ярость, прошипел он, видя ужас в глазах Закари. – А ну, братишка, расскажи подробно, что довело отца до смерти!

– П-просто т-так случилось! – заикаясь, пробормотал Закари. – Не было ничего т-такого…

– Ты принимаешь меня за идиота? – перебил его Брэдфорд. – Ты расскажешь мне всю правду немедленно, иначе, видит Бог, я выбью ее из тебя!

– Хорошо, хорошо, Брэдфорд! – поспешно согласился Закари. Лицо его было бледнее полотна. – Произошел несчастный случай, клянусь тебе! Откуда нам было знать, что отец стоял на лестничной площадке вверху и мог услышать наш спор?

– Чей спор?

– Мой и Кристал… Мы думали, что он отдыхает, как рекомендовал ему доктор Скаррон… Впрочем, ты ведь знаешь об этом, это еще при тебе было.

– Да, я помню, как расстроился отец после исчезновения своей подопечной, – заметил Брэдфорд.

Он отпустил Закари и медленно подошел к бару.

– Итак, Закари, – сказал Брэдфорд, наливая себе виски. – Я хочу услышать все в деталях и, черт побери, исключительно правду.

Закари словно прирос к месту. Он нервно откашлялся и сказал:

– Ну, как я уже говорил, мы с Кристал поспорили. Спор начался в гостиной, а продолжили мы его уже в зале… Я пошел за ней… гм… потому что она заявила, что ей больше нечего сказать и что она идет к себе… Я остановил ее в зале… Мы не знали, что на лестничной площадке вверху находился отец… что он мог услышать…

– Ты испытываешь мое терпение, Закари! – загремел Брэдфорд. – Мужья и жены спорят часто! Так что же довело отца до приступа?

– То, о чем мы спорили» Брэдфорд… Или, точнее, о ком мы спорили, – еле слышно произнес Закари, не глядя на брата.

Брэдфорд осушил стакан, словно в нем находилась ключевая вода. Похоже, это лишь добавило яростного блеска в глазах, которые сверлили Закари.

– Я так понимаю, что речь шла об Анджеле? – спросил Брэдфорд, нисколько не сомневаясь в ответе.

– Да, об Анджеле… Кристал показала мне письмо, которое она нашла… Письмо Чариссы Шеррингтон. Она сказала, что читала его тебе и что сейчас Анджела убежала с Грантом Марлоу. Еще она сказала, что Анджела стала твоей любовницей, когда ей надоел Роберт, и что поэтому ты поехал за ней. Кристал объяснила, что именно по этой причине она не намерена зачинать детей в этом доме, который является рассадником кровосмесительства.

– Боже милостивый! – воскликнул Брэдфорд. – И отец все это слышал?

– Да… Мы услышали, как он упал. Он…

– Он упал с лестницы? – перебил его Брэдфорд.

– Нет… Он был мертв, когда мы подбежали к нему.

– Стало быть, ревность и ненависть Кристал убили моего отца! – Голос Брэдфорда понизился до шепота, который показался Закари настолько зловещим, что по его телу пробежала дрожь.

– Бога ради, Брэдфорд! Это был несчастный случай! Или ты думаешь, что я не сожалею о случившемся? И Кристал тоже сожалеет! Я… я побил ее в тот вечер. Мне следовало сделать это давным-давно. Она с тех пор не выходит из своей комнаты. Только на похоронах появилась.

– Когда были похороны?

– Неделю назад, – ответил, опустив глаза, Закари. – Мы не могли ждать. Мы не знали, когда ты вернешься.

Повисло напряженное молчание. Брэдфорд стоял возле бара, сжимая в руке пустой стакан. И смотрел он теперь не на брата, а на отцовский письменный стол. О чем он думал, Закари мог лишь догадываться.

Наконец Закари снова заговорил, чтобы как-то нарушить зловещую тишину:

– Отцовская воля еще не была оглашена. – Видя, что Брэдфорд даже не пошевелился, поспешно добавил: