Ангел

Трудно было сдерживать желание рассмеяться, вступить в интересный разговор; Гэбриел чувствовал, что каждый прожитый день медленно стирает его личность. Он считал это наименьшим из того, что заслужил.

Двери открыли перед обедом, Гэбриел вышел из камеры и, как обычно, обнаружил рядом с ней Сола, но только на этот раз в компании еще двоих. Страх, который, казалось, уже стал привычным, мстительно ударил с необычайной силой. Он молнией пронзил мозг и заставил мышцы живота напрячься чуть ли не до судорог.

– Расслабься, Гейб. Это Кензи, а это Спаркс. Они занимают соседнюю с моей камеру, – усмехнулся Сол.

– Привет. – Улыбка не без труда далась Гэбриелу.

Однако он заметил, что спутники Сола намного ниже него ростом. В тюрьме вообще было на удивление много низкорослых заключенных.

– Это Гейб.

Кензи с силой пожал Гэбриелу руку. Они были примерно одного возраста, но парень еще не сформировался как мужчина, оставаясь угловатым и неуклюжим с виду подростком.

Спаркс ограничился кивком и пошел к столовой.

– Давайте пожрем сегодня пораньше, чтобы не впихивать в себя остывшие сосиски. Ненавижу холодные сосиски. В них жир застывает, а потом я мучаюсь от поноса.

Однако стоило им подойти к железной лестнице, как Сол вытянул руку, как мамаша, которая запрещает детишкам переходить через дорогу. Гэбриел проследил за его взглядом и увидел группу заключенных, подходивших к подножию лестницы, по которой уже поднимался другой мужчина.

– Надо срочно исчезнуть, – тихо сказал Сол гораздо серьезнее, чем когда-либо прежде.

– Кого-то сейчас изобьют. – Кензи казался не столько напуганным, сколько возбужденным.

– Вот ведь засада, мать твою! – посетовал Спаркс. – Я умираю с голода.

Они направились в противоположную от намечавшейся заварухи сторону, но Гэбриел успел увидеть, как один из группы ухватил мужчину на лестнице. Затем сразу трое навалились на него и молниеносными движениями принялись бить кулаками в лицо, ловко сменяясь. Охранник пока ничего не заметил. Сол взял Гэбриела за руку и втащил его в камеру на другой стороне галереи. Человек с бородой имбирного оттенка, которого Гэбриел заметил в первый день, сидел на стуле и читал. Он поднял взгляд и улыбнулся, увидев их. Гэбриелу запомнился оценивающий взгляд, каким он смерил его при первой встрече: его глаза двигались сверху вниз со скоростью улитки, задерживаясь на шее, плечах, торсе, бедрах. Сейчас Гэбриела снова изучали, и от этого становилось сильно не по себе.

– За каким дьяволом вас сюда занесло, негодяи вы отпетые? – Мужчина с имбирной бородой отложил журнал и ненадолго перевел взгляд на Сола.

– Там кому-то устроили серьезную взбучку, – ответил Сол. – Мы просто решили спрятаться.

Теперь по всему крылу доносились крики и звуки шагов.

– Когда же я все-таки смогу досыта пожрать, черт бы их всех побрал? – злобно пропыхтел Спаркс.

– А кто ваш новый приятель?

– Его зовут Гейб. Гейб, а это Ашер.

– Стало быть, Гейб, – произнес Ашер, и искорка промелькнула в его глазах.

Он протянул ладонь, но Гэбриел ограничился приветственным поклоном, а руки не пожал.

Ашер улыбнулся.

– Что ж, как угодно.

– Привет, – с откровенной неохотой сказал Гэбриел.

– Кого там молотят? – спросил Ашер у Сола, опираясь на его плечо, чтобы выглянуть в проем двери.

– Энди Уелша. Перехватили на лестнице. Похоже, плохи его дела, – ответил Сол.

– Может, они наконец распробовали его стряпню? – попытался пошутить Спаркс.

– А разве Уелш не с тобой сидит? – снова спросил Ашер у Сола. – Твои сокамерники сгорают чаще, чем у кого-либо другого.

– Я все равно хотел просить перевести меня в другую камеру. Уелш круглый идиот, – сказал на это Сол.

Спаркс быстро высунул голову из камеры, чтобы посмотреть на происходящее снаружи.

– Запереть двери! – послышалась громогласная команда, отданная Барраттом.

– Нам надо быстро вернуться к себе?

– Не надо. Оставайтесь здесь. Они просто хотят убрать всех из крыла, чтобы устранить следы избиения, – сказал Ашер.

– Как думаете, его прикончили? – спросил Спаркс.

– А тебе лишь бы хреновы сплетни собирать, – резко оборвал его Сол.

– Мне пойти взглянуть? – предложил Кензи.

– Не парься. Он явно живой. Иначе началась бы суета покруче этой, – сказал Сол, которому, как обычно, не изменил здравый смысл.

– Сосиска и пюре, вот чего я хочу, и только-то, – проворчал Спаркс.

– Хватить уже нытья про столовскую отраву! – рявкнул на него Кензи, обвивая руками живот. – По крайней мере, если готовить будет не Уелш, мы к ужину можем получить что-то съедобное.

Гэбриел ел немного и успел похудеть с тех пор, как угодил в тюрьму, но загвоздка заключалась в том, что каждая трапеза была настолько скудной, чтобы заключенный мог продержаться до следующей, а потому любая задержка становилась ненужной жестокостью, лишним злобным напоминанием, где они находятся. Можно почти уговорить себя и притвориться, привыкнув к повседневной рутине, что все хорошо и такое положение не продлится вечно. Но потом вдруг осознать, что считаешь завтраки, обеды и ужины, помогающие выжить в тюремных стенах. Гэбриел замечал людей, явно употребляющих наркотики даже здесь, но понятия не имел, где они их берут. Впрочем, и не желал ничего знать об этом. Ему посоветовали, для его же блага, до судебного заседания вести себя как можно незаметнее.

– Ладно, парни, теперь можете получить свою еду. – В дверь камеры постучал несколько растрепанный Барратт.

Гэбриел заметил, что этот охранник всегда выглядит взъерошенным и пахнет от него не слишком приятно. У него внешность человека поизносившегося, который уже не в состоянии придерживаться общепринятых стандартов. Может, он развелся, теперь живет один после многих лет в браке и никак не свыкнется с переменами. Он ходил в потертых ботинках, швы обтрепались, а мундир украшали многочисленные пятна, которые, казалось, легко оттереть, стоит лишь попытаться. Словом, впечатление создавалось такое, будто Барратт махнул на себя рукой. Или такого рода апатия рано или поздно нападает на всех, кто служит в тюрьме?

Они вышли из камеры, Ашер следовал за ними в двух шагах позади. Незнакомый заключенный шваброй смывал кровь с нижних лестничных ступеней. Гэбриелу снова стало дурно, но никто ничего не замечал, переступая через лужи так, словно это пролитый компот. Заключенные прошли в столовую и продолжили разговор о пище, которую там подают. А Гэбриел даже думать не мог о еде, у него напрочь пропал аппетит.

– Ты уже принимал душ? – спросил Спаркс.

– Нет. По-настоящему пока не получилось.

– Я так и думал. От тебя слегка пованивает, приятель.