Ангел

Вместо этого пришелец несколько мгновений помолчал, а затем выдал, уже безразлично и почти холодно:

— Понимаешь… Я миллионы лет уничтожаю творения Его. Вольно или невольно. Это уже само по себе суть великое преступление, уже само по себе явление, достойное сожаления о том, что ради не всегда логичных, на мой взгляд, целей, приходится вырезать целые нации. Ибо каждая по себе, вне зависимости от размера и ценности для самой себя, является жемчужиной этого мира, — неповторимой и единственной. Даже вы, черви… — Чужак хмыкнул. — Всё это уже неважно, человек. Я здесь для того, чтобы исполнить свой долг. Долг, которому миллионы световых лет… — Он сделал паузу. — Я не спал, как это делали они все. Мне это не нужно. И всё это время я тщательно стерёг их крепкий сон, чтобы не допустить их внезапного пробуждения и ухода отсюда. И чтобы в то же время не пропустить момента, когда на твою планету придёт нечто, чему они, сами того не подозревая, исправно служат вот уже десять миллионов лет… Беда в этом или счастье, не знаю, что на твоём, столь крохотном и незначительном для Бесконечности Пределов мирке, замкнулась по задумке свыше эта непомерно большая и слишком тяжкая для Земли цепь ещё невесть когда начавшихся Событий. Чья развязка и определит дальнейший ход следующего витка развития, или полное окончание ранее начавшегося великого Противостояния… Даже я, — «проживший» по велению Мировых Начал бесчисленное множество жизней и уже, в силу своей неисчислимости, не подлежащее счёту количество лет, — не помню времени «зачатия» этих событий… — Всё время монолога Питер не дышал. Он прекрасно понимал, что это откровение. И что именно сейчас ему ненадолго приоткрывают двери перед величайшей тайной Мира, мириады лет живущего, борющегося и умирающего под звёздами…

— …Их не пять, и не десять, — их пятьсот пятьдесят тысяч, Гарпер. — Питер обалдело уставился на «бога». Его потрясла как сама цифра, против которой, как он понимал, просто не в состоянии бороться человечество. Прежде чем погибнуть, тонх сможет, успеет унести за собою в могилу сто, нет, — триста, пятьсот людей. Да никаких армий всей планеты, даже если она поднатужится и соберёт, сгребёт и насильно мобилизует под знамёна всё, чем располагает из мало-мальски путёвого человеческого материала, не хватит. Не достанет на то, чтобы обеспечить, позволить тонхам такое роскошное истребление рода людского. Вдосталь насытить их людской кровью. А если присовокупить к этому мощь их флота… То выходит, что нечего особо и мечтать о победе в этом сражении! Точнее, практически безнаказанном избиении жителей Земли…

— Да, человек. Ты верно подумал. Вам потребуется никак не меньше, чем каждый четвёртый из числа всего населения Земли, чтобы хотя бы выступить с ними на равных. Что очень сомнительно. Ибо вам не набрать столько боеспособных мужчин. При всём том это должны быть исключительно и полностью здоровые, сильные и подготовленные мужчины, хорошие воины, готовые в подавляющем большинстве своём просто умереть. Умереть прежде, чем человечество сможет утопить тонхов в собственной крови. Залить их с головою, завалив для верности горами ваших мёртвых тел… Это для вас нереально. Потому как победив, ваша планета останется без половозрелого населения, и вам придётся не то чтобы испытывать трудности. Вам придётся голодать и нуждаться во всём. Потому как обрабатывать "живые рты" будет некому. Уже сейчас ваше население уменьшилось на десятую часть. Или больше. Даже не представляю, как всё это могло бы выглядеть, зная, сколько по-настоящему сильных и отважных воинов вы сейчас в состоянии выставить для битвы… — Существо бросило косой взгляд на Гарпера. Тот понуро кивнул.

Уж кому, как не ему, представителю затрапезного человечества, ещё знать, сколько больных, калек, просто трусов и не способных к решительным действиям членам расы можно назвать мусором, отходами планеты. Что не восстанут на бой, а побегут от опасности дальше, чем в состоянии себе представить. Вылупив от страха глаза, таща за собою орущих и ревущих жён, детей… и прикрываясь статусом "мирного жителя". При этом всё это опять же будут далеко не самые слабые «кадры», подходящие для подобной военной авантюры. Точнее, отчаянной мясорубки…

— Вы в бестолковой сутолоке и поднявшейся панике перебьёте, слонами перетопчете друг друга скорее, чем их, сильно облегчив тонхам задачу. В то время, когда они умеют и будут планомерно и неудержимо сражаться. Потому как война — основное их занятие, основное умение и жизненная необходимость. И просто потому, что для них остаться здесь гораздо важнее, чем для вас — вышвырнуть их за пределы Системы. Для вас главное — выжить. Любой ценой. Под кем угодно, во имя чего угодно, — лишь бы не стать пеплом. Вам слишком дорого то, что однажды вам так щедро подарили, — ваша уютная и весьма сладостная жизнь… Для них Земля — единственная сейчас возможность остаться расой. И они умеют отстаивать свои потребности и нужды куда как лучше вас. Они — голодные, отчаявшиеся, зажатые между смертельными ловушками звери, которые будут сражаться тем яростнее, чем отважнее вы будете. Тронуть их именно сейчас мне или подобному мне — значит, обречь прежде всего вас на полное и быстрое истребление. Потому как им больше некуда, да и не на чем, бежать. Их корабли тысячелетия не питали свои ресурсы. А остатки их, как ты увидишь, идут на возрождение тех, кто мог бы для начала защитить эти корабли, в которых спят остатки расы. Замкнутый круг. Им следует проснуться, чтобы уберечь то, что хоть в малой степени поможет им здесь выжить. Так что они — не побегут. Да и незачем им больше бежать. Им останется лишь подороже продать свои жизни. А уж в этом они не поскупятся. Тонхи в одночасье подымут всех, оставив лишь несколько тысяч для воссоздания расы, и бросят ещё не проснувшихся воинов в бой. Они оторвут почти высосанную «матку» в атмосферу, и на остатках её мощностей устроят вам кровавую баню. Или не оставят себе для возрождения никого, если вдруг решат, что месть и кровь — дело чести расы. Такие случаи были в истории их родов. Они сгинут, но последнему своему позору предпочтут смерть. И тогда… — Землянин вновь кивнул головою, признавая полную правоту пришельца. Да ему больше ничего и не оставалось, как соглашаться. Так оно всё и было, чего уж тут возразить… "Стадо напыщенных, велеречивых, но на деле слабых, трусливых и недалёких баранов, вот кто мы супротив блистательной, поголовно боеспособной и исключительно эффективной военной машины тонхов". Сейчас ему было всё равно, читает ли его мысли это древнее то ли благодать, то ли чудовище. Что даже при всей своей мощи так же не смогло, не сумело остановить последнее, весьма победное шествие грозных и почти неуловимых мартышек через плазменные струи нарождающихся и умирающих звёздных систем. Прошедших маршем через множество парсеков, через многочисленные чужие Дома, на которых они со старательностью и умением возводили обелиски из костей их ещё совсем недавних обитателей…

— Да, человек! Они настырны и успешны, несмотря на имевшиеся в их истории немногочисленные поражения. И они покоряли те миры, о которых ты сейчас помыслил столь высокопарно. Несмотря ни на какое сопротивление. Но их жители хотя бы старались остановить тонхов до последнего своего солдата. И не их вина, что, погибнув в тяжёлых боях, они покрыли себя гордой и почётной славой поверженных, но не покорённых. Я тоже не смог, и ты в этом прав. Тонхи — воины от часа своего рождения, и их всё ещё неимоверно много! И поверь, что будь их хотя бы в два раза больше, чем сейчас, — Маакуа сказал это таким тоном, будто досадовал на себя за что-то несбывшееся, — они овладели бы Землёю не более, чем за сутки. Не церемонясь. Потому как, пустив в дело половину воинства, которой они пожертвовали бы не задумываясь, они б взбешённым потоком ворвались сюда, моментально заполонив планету, и даже на миг не остановились бы, чтобы хоть мельком взглянуть на вашу нерасторопную, а больше — просто никакую, «оборону». Я не смог убить всех, как ни хотел. Лишь существенно уменьшил их число. — Казалось, ему немного горестно оттого, что тонхи достигли Земли, невзирая на все его старания. И словно в подтверждение этого выказываемого сожаления пришелец неожиданно зло продолжил:

— Я сам разбудил их, человек. Сам. В нужное именно мне время, то есть гораздо позже ими самими выставленного срока, я включил их регенерационные аппараты. Они до сих пор не знают и даже не догадываются, что это сделали не их машины, об установках которых я позаботился. Это сделал за них я. Тот, от которого они бежали столько долгих лет, и ужас перед которым они сохранили в своих странных душах до сегодняшнего дня. Они не подозревают, что я давно стал одним из них. Я изначально пытался предотвратить грядущие события, перековать их на свой лад, чтобы не дать им возможности достичь Земли, как было Им предначертано. Это не было непослушанием или протестом, Гарпер. Естественных ход истории может иногда позволить себе наличие альтернативного Устоям варианта. Кой я и пытался построить своими слабыми силами. Для этого я всячески вставлял им палки в колёса и убивал их во множестве и всюду, где находил. Превратив их истребление, как расы, в своего рода искусство. Но всё же не достиг всей намеченной мною самим полноты результата, который мог бы и должен был стать той самой «замещающей» составляющей однажды намеченного. Потому как вынужден был отпустить часть из них, уходящих от меня в пространстве всё дальше, чтобы не позволить им даже близко или примерно оказаться в вашем секторе. А потому, когда они разделились однажды, я не стал снова сгонять их в одну массу. Я оставил большую их часть в покое, проводив взглядом в направлении галактики Иннерварры. Где они и скрылись. Туда их ушло около двух с половиной миллионов, Гарпер. Проводив их взглядом, я дал себе слово прийти однажды со своими воинами и туда. Остальных я гнал ещё долго. Преследовал их, уничтожал и погибал сам. На свой страх и риск. Творец добродушно не вмешивался, не помогая мне и не мешая, лишь изредка проникая Своим взором сквозь толщу расстояний и Времени, словно чтобы просто бесстрастно убедиться, что набор нелепых случайностей ещё не возобладал над естественной логикою выработанных Им самим однажды событий. Он просто хотел изредка видеть, что моя тщетная, но достойная небольшого Его внимания борьба всё ещё идёт. Мне следовало бы расценивать это как своего рода Его молчаливое одобрение моей веры в торжество Идеи, за которую я готов был пожертвовать даже своим бессмертием. Но я, глупец, видел в этом лишь вызов, а потому, исходя волнами упрямства, рвал свои внутренние силы на части, стараясь доказать самому себе, что все мои помыслы и цели могут быть не менее реальны и достижимы, чем Его однажды выраженная Воля. Думаю, Он всё это видел и понимал, как понимает истинный отец цели потуг чад своих. Он словно предоставил мне призрачную возможность решить вопрос по-своему. Хотя бы потому, что Он давно знал и предопределил всё. И не сомневался, что всё будет именно так. Я же самонадеянно тогда решил, что смогу подкорректировать текущие сквозь пространство и незримо связующие миры потоки, чтобы ничтожнейшее отклонение их бесконечных мерцаний дало мне нужный, крохотный фактор. Фактор чуть опережающего победную и верную ставку непоколебимого в самой своей вечности Естественности Начального Состояния. Ставку, что летела и кувыркалась впереди меня в Сущем, будто широкий и уверенный бросок Его «костей». И хотя Он потом далёким и открытым голосом намекнул мне, что я зря тщусь, что тонхам придётся оказаться вблизи Земли, и мне не следует стараться извести их дотоле, пока Он не выберет некоего Достойного. Ибо, как сказал Он, так задумано Им самим. Но я, безумец, на миг словно напрочь забыл, что никому и ничему не дано не то что перебить, переиграть, а даже просто неуловимо сдвинуть однажды расставленные Им фигуры…

Он — несравненный, исключительно прозорливый, непостижимо дальновидный и мудрый Игрок судьбою и взаимозависимостью факторов, что милостиво позволяет садящегося с ним за стол использовать любой свой шанс в попытке обыграть само Изначальное. Он свободно и замысловато, легко и непринуждённо оперирует любыми сущими и подпространственными материями, видимым и сокрытым смыслом то витиеватого, то донельзя упрощённого Бытия, на собственное, недоступное никому из живущих, понимание и усмотрение. Смеясь искренне и беззлобно над на деле несуществующей «логикой» всей оравы смертных, и ставя в тупик их сложившиеся представления об устоявшихся, казалось бы, реальностях. Даря и отнимая шансы, перемешивая фишки в любой сложно задуманной игре, путая намеченные и кажущиеся чёткими планы, и создавая выход там, где на ощупь и по сути стоит, казалось бы, непробиваемая преграда, Он всегда при этом согласится дать вам огромную фору. Чтобы потом всё-таки настичь вас внезапным, молниеносным, тонко и безупречно рассчитанным ударом, крушащим в мгновенно тающий дым все ваши расчёты и предварительные «наработки».

И это не значит, что он исподтишка подсматривает в ваши карты. Нет. Он просто сам создаёт любую из всех их возможных комбинаций. Это не блеф, человек, это всего лишь единственно правильный, — в том или ином из всех возможных случаев, — расклад…

Но я, в самонадеянности своей, не понимал этого, и всячески старался, но так и не смог перечеркнуть, отсечь Предначертанное от желаемой мною яви, дать череде событий новый ход. Не сумел поймать или оседлать ни единого витка из Предначертанного Им. Ни одного из многочисленных и непостижимых течений созданной Им реки, ни одного из кажущегося естественным и податливым потока, протащенным, пропущенным через Его мудрость самим Временем. Он — всюду. И всё, что вертится, копошится и напрасно суетится в этом мире, стараясь выдать свою ничтожность за величие, проходит через Него, меняясь и трансформируясь в зависимости от любого из самых тонких, самых деликатных колебаний, рождающегося в Его не замирающем ни на миг Сознании…

Потому в Бытие ничто не стоит на месте, не замирает более чем на жалкие доли мгновения, а потому ничто не закоснеет и не замрёт ни в развитии, ни в конечном своём итоге — смерти. Всё родится, возникнет и в конце концов умрёт. Потому как нет и не может быть в Его мире конца бесконечностям вариаций, как нет и чёткой полноты картины той размытой границы, за которой по-настоящему начинается Полная Пустота, Великая Безжизненность… — От слов Клоффта веяло пугающей беспредельностью, и Питер испуганно ёжился. Разум человека пока не в состоянии представить себе очень многого. Лишь единицам счастливцев, которых тут же во всеуслышание охотно объявят сумасшедшими, дано чуть более объективно и тонко прикоснуться наивным и детским сознанием своим к самому краю неукротимо и безбрежно плещущегося океана основ мироздания. Оставив свой след и робкий разум на его берегах и многочисленных гранях, эти люди до конца своих дней пребывают на тех немыслимых просторах, начисто отсутствуя в бренной земной юдоли. Умирая, они наконец-таки счастливы по-настоящему, ибо последний трепетный взлёт их меркнущего сознания несёт их туда, где явлен в своей могучей и естественной красе Единственно Возможный под звёздами Мир…

… - Их всё ещё было много, а силы мои были истощены. И тогда я, признав истинную невозможность противления Его мудрости и предвидению, решил подчиниться естественному ходу событий, положившись на случай. Ибо лишь равновесие между случаем и намеренно созданным фактом могут зачастую решить исход того или иного противоборства, склонить чашу весов в ту или иную сторону. То есть то, что мы называем «случаем», зачастую как раз таки и является Его предопределённостью. Которая просто ломает тенденции тех или иных обстоятельств. Я перестал быть для них видимым, и настиг их в созвездии Лебедя, как назвали бы его ваши учёные. Я коварно растворился в межзвёздной материи и вновь обрёл себя уже во чревах их корабля. Чтобы передвигаться в пространстве, мне не нужны никакие искусственные средства. Я сам — часть межзвёздной пыли, набор атомов и частиц, несущих в себе наполняющий жизнью свет от самых дальних, достигаемых лишь разумом, звёзд… И при желании могу принимать любые нужные мне формы. — При этих словах Гарпер вновь почувствовал себя неуютно. Уж он-то совсем недавно кое-что видел в исполнении пришельца…