Ангел

И именно для вас наш инженер Ар-Ной, которого вы ни с того, ни с сего обозвали затем человеком, спроектировал судно, достаточное для того, чтобы в нём разместилось то немногое, что нам удалось успеть спешно собрать в последние перед катаклизмом дни. А потом… Потом мы провели вас, — орущих и непрерывно гадящих от страха, по бушующим волнам к высокогорью, где и выпустили из загонов на твёрдую почву. Там же мы оставили вам как вечный памятник и это огромное судно. Несмотря на его описание в Библии, оно на деле было несравненно больше. До сих пор вам не удалось создать чего-либо подобного. Оно было построено нашими, и ничьими больше, руками. Потому как может построить дикарь такое гигантское, идеально пропорциональное и тщательно сбалансированное, уникальное само по себе и единственное в своём роде сооружение, которое способно перенести волны высотою в полторы тысячи ваших метров, и устоять?! Не умея никаких навыков не то что в математике, физике, механике сфер и вещей, но и не обладая даже опыта грамотной письменности и точного счёта?! Как-то глупо вы воспринимаете собственные верования, — без анализа, без разделения на истину и сравнения, на достоверность слов, сказанных воистину Свыше, и на ваши собственные выдумки. Отчего мы не знаем даже, — смеяться ли нам или плакать, наблюдая ваши тщеты возвести себя на пьедестал, которые строился не по вашему росту. И вы всё никак не можете успокоиться, как и взобраться на него. А если что-то или кто-то помогает вам туда, хоть на одну его ступеньку, ненадолго попасть, вы смешны даже на одном необъятном камне его. И тем выше вам приходится лететь и падать, разбиваясь о подножие, чем страстнее вы стремитесь добраться до его вершины. Туда, где в недосягаемом для вас пока величии стоят те, кто вырос скромнее вас, кто трудился телом и духом, и страдал для этого больше вас. Те, кто шёл туда не сотни тысяч, а сотни миллионов лет. Только им там и есть место, и право его занимать, о пустоголовые вы гордецы…

…Потом, горько пожалев о своём поступке, Он был несказанно рад нашему ослушанию. И когда мы подступились к Нему, горестно думающему о вашей печальной участи, и рассказали о вашем спасении, Он не просто простил нас, но и даровал силы новые и жизни более долгие, коими мы и без того славились во Вселенной…

Мы были поражены Его ликующей вселенской радостью, Его готовностью раздавать такие дары за едва умеющее мыслить существо… Это было почти неслыханно…

Когда-то вас, — грязных и покрытых паразитами, склочных и мелочных, прожорливых, ненасытных и жадных, абсолютно неразумных и совершенно диких животных с ничтожно малой планеты Кагриорр, — везли сюда некие ащуры. Это был недалёкий и примитивный народ, лишь триста ваших лет как вышедший в глубокий космос с помощью соседних цивилизаций, взявших их под опеку, — но вы отчего-то навеки, до памяти крови, запомнили их побои и издевательства. Да ещё и крайне глупо увековечили для себя, как жестоких своих «пращуров». Хотя… Может, и не зря, а по наитию? Потому как они — весьма близкие вам по духу, внешнему виду и сути существа, скажу я тебе, человек…

Они, по заказу звёздных домов Двоих, грубо и безо всяких церемоний, наловили вас силками, выковыряли из нор и согнали в стадо на той маленькой, скудной, пыльной и злобной планете, что была у них буквально под боком. И где вас, обезумевших от ужаса, вечно недоедающих и больных, нещадно и неустанно гоняли какие-то местные ужасные пожиратели живности. Где вы были одной из главных составляющих их пищевой цепи. Всё время охоты на вас мощные и до зубов вооружённые ащуры только и делали, что отстреливали то поистине нескончаемое зубато-когтисто-игло-шило-шипастое царство, что непрерывным потоком слеталось в расчёте на дармовое пиршество. Там, в зубах плотоядных, ащуры навечно оставили несколько десятков тысяч своих соотечественников. После чего вас долго везли сюда, на Землю, плотно утрамбованными в трюмах их убогих кораблей. Из семнадцати миллионов вас долетело сюда лишь жалких двести тысяч. "Арр дам, Ео вва". Что значило "от первого до последней". От самца до самки. Из тех вас, кто сюда прибыл. По счёту ащуров. Сотню тысяч каждого пола просто учли при торопливой сдаче за одного. Вас ащуры, словно сами обезумев после посадки, просто выгнали палками, шоковыми разрядами и плетьми наружу, захлопнули люки насквозь провонявших вашим помётом, мочою и вашим застарелым потом звездолётов, и взмыли вверх, даже не спросив оговоренной платы. — Тихий смех существа, крайне довольного собственными воспоминаниями. — Потому как даже плоскоголовых ащуров, чьи терпение и флегматичность мгновенно вошли в историю, вы умудрились довести до кипения… И они были страшно рады просто улететь. Освободившись от вашего присутствия раз и навсегда. Как рассказывали потом их соседи, они даже перестали охотиться на вас на Кагриорре, — так вы им опротивели… Так что — двое, и точка! Арифметика оказалась проста. Пожалуй, это была самая странная и бесплатная сделка во всей Вселенной. Когда для того, чтобы доставить товар, расходы и жертвы были чудовищными. Но чтобы избавиться от товара, сто тысяч, не торгуясь, посчитали за одного, брезгливо зажимая не могущие более терпеть запахов носы. Не взяв ничего, ни единого средства платежа, предпочтя чистый воздух барышам. Легко себе представить, сколько мучений стоила потом навеки зарёкшимся торговать «зверьками» ащурам чистка своих трюмов! И это всё ещё они сочли за истинное счастье! Такой для вас её, эту арифметику, скорее, шутки ради, потом и записали. Потому что вам ещё точно долго было не суждено научиться считать до таких цифр, как сотни тысяч. А ащуры впервые, должно быть, осознали, что плата — не самое лучшая награда за право быть свободными от обязательств. — Клоффт снова засмеялся было негромко, однако тут же, бросив мимолётный взгляд на бледного и борющегося с внезапными приступами дурноты Питера, посерьёзнел:

— Однако вы, переврав всё при первом же прочтении, сдуру сочли эту позорную цифирь своими первыми именами. Так вот, — вас почти случайно назвали «людьми». Не намеренно, как вы считаете, а по одной простой причине. «Люди», с ударением на последней букве, с языка ащуров, означает "окультуренный зверь". Догадываешься, что означало бы на исковерканном древнем языке «уне-люди»? Между прочим, ваши древние, первые правители, были куда мудрее. Они по-настоящему чтили Создателя и Справедливость. Потому как они ещё обладали знанием. Знанием правды о вас самих, недоумках. Застенчиво и благодарно ставили они храмы, вершили праведный суд, вели жизнь и дела так, как повелел и вразумил их Он. Но те, кто сменял их затем на тронах, — им всё меньше и меньше нравилась правда о вашем скотском происхождении. И они вывели свою собственную теорию, свою Библию, напитав ею и то остальное неорганизованное, ленивое и неразумное блохастое стадо, что терпеливо сидело, почёсывась или дремля, в ожидании корма или кнута у их ног. Действительно, как животные, целиком и полностью зависящие от воли хозяина. Лишь немногие зарабатывали тогда пищу свою честным трудом, — в поту и ломоте. Большинство же банально воровало, выпрашивало, торговало плодами чужого труда, жирея и наживаясь куда более, чем сам производитель благ. Иногда это злило тех, кто непосильным бременем почти добровольно кормил всю расу, и они пытались бороться. Власть тщательно и рьяно защищала свои привилегии и лояльные к ней классы, а пугающие Именем Его жрецы грозили массам всеми карами. В результате почти все уверовали, что Творец — чуть не кровожадное зло, которое достойно того, чтобы при Его поминании озираться и испытывать трепетную боязнь; а правящий представитель вашей расы — это кормящая длань и покровительство, стоящее всяческого поклонения. Даже здесь вы почти забыли право и первенство почитания, выбрав между Тем, кто истинно дал вам саму жизнь, а не существование степных шакалов. И теми, кто был ближе, и мог отстегать за глупость и неповиновение, а мог бросить кость. "Богу — богово, а кесарю — кесарево". Эта формулировка предполагала начало отхода от Начального. Такими вы и остались. Веруя в Истину в полсилы, на всякий случай, чтоб не покарал Он, храни Его гнева… И до почвы склоняясь перед смертным. Главный ваш тезис — "Бог далеко — а господин рядом", в конце концов, в вас окончательно возобладал…

…Умыв однажды вас, вылечив от многочисленных ран и хворей, выбрав из ваших голых волосатых тел кровососущих нашими руками, Он всё умилялся потом, глядя, как вы впервые взяли в руки камень. И как при делёжке и без того бесчисленных фруктов треснули им вдруг по черепу ближайшего родича. Как попробовали на вкус первые жалобные гортанные звуки, когда тот умирал посреди тяжкого даже для вас самих, вашей неуёмной жадности, изобилия, — с расколотым черепом. Вам было не съесть всего, но вы всё равно задрались, а потом слаженно и самозабвенно подвывали над его трупом… Он долго не мог успокоиться, рассказывая нам о том, как вы не задрали своего первого опоссума перерождающимися под местную пищу зубами, сожрав его прямо с кишками и шкурой, а сбили того с дерева, освежевали и поделили уже руками. Всё это казалось Ему началом вашего столь славного, как искренне Он считал, и большого, Пути…

Как часто Он радовался и ликовал, показывая на вас, когда вы, напялив на себя ещё дымящуюся свежей кровью, жирную и мокрую с изнанки шкуру первого убитого самостоятельно медведя, с довольным рычанием гонялись в ней за сородичами, пугая их! Как потом пытались скалить зубы, предваряя первую улыбку, первый свой осмысленный смех… Он трепетал, глядя на то, как вы впервые привязали тот же камень к палке, и когда в первый раз порезали палец каменным же ножом… Однако мы смотрели на вас, скрепя сердце и улыбаясь вашим полуразумным выходкам, не желая расстраивать Его своим недоверием. Лишь раз осмелился возразить Ему тот, кто был создан незадолго до этого Им же, а затем и был тут же отправлен в Ничто. У вас это называется ссылкой. Он не убил его в гневе, но удалил от Себя и от вас, чтобы своими сомнениями он "не мешал" вашему «развитию», как считал Творец. Он счёл, что наказанному лучше присматривать за новым миром, чем будоражить старый…

А потом уже и вы охотно и незаслуженно свалили на него возникновение своего Первородного греха. Нашли для своих потомков оправдание собственной животной порочности. В то время на Земле не было ни этих «яблок», ни даже вашей «речи». Ваша праматерь ещё ничего даже не смогла бы сказать праотцу, не говоря уже о мгновенном её «просветлении». — Маакуа иронично мотнул головою: — Вы продолжали вылизывать свои гениталии ещё тысяч двадцать лет после изгнания. Лишь тогда, когда на остывающую после окончания вулканической деятельности планету пали первые настоящие холода, мы научили вас делать одежду из шкур, а не прикрываться фиговыми листами, как вы себе выдумали…

И всё же вы, как мы и предполагали, так и не стали до конца разумными. Даже сейчас.

Вы как были пугливыми, неразборчивыми и мерзкими животными с присущими им страхами и непомерным аппетитом, желающими иметь больше, чем в состоянии прожевать и проглотить, такими и остались. Хотя вы старательно развивали не мозг, но глотки. Единственное, что вы сделали ещё тогда, с нашей подсказки, это напялили на себя свои первые, снятые с убитых животных, шкуры. Впоследствии сменив их на тряпки. Создали позорное разделение на роды и касты. Выпросили у нас секреты добычи руд и плавления бронзы. Чтобы тут же наковать первую массу своего оружия. Начать убивать своих же сородичей уже более массово и организованно. И в связи с этими событиями вы тогда вознеслись, стали считать себя высокоорганизованными существами. «Цивилизацией». Это всё, в чём вы действительно преуспели, как ни одна раса во Вселенной. Но, как и раньше, вы всё так же боитесь грома и молний, трусливо оглядывая при этом дождевое небо. Когда последние корабли с основной массой уходящих по Его «просьбе» анаггеалов поднимались с этой планеты, оставляя вам её в дар и унося нас в великое Неведомое, вы ещё не знали огня. И ничего не понимающим взором, сбившись толпами, скорее даже стаей, на краю щедрого на пищу девственного леса, смотрели нам вслед, равнодушно вылавливая друг в друге насекомых и жуя свои первые накопанные палкой коренья. Грохот двигателей породил в вас такую дикую панику, что вы несколько лет вообще не выползали из-под густой сени деревьев. Мы не могли вас выманить на свет. Это тоже осталось в вас и по сей день. А уж после того, как Он понял и узрел, какие именно «знания» вас стали интересовать в перерывах между бесконечной едой, играми и сном прежде всего, Он возопил от негодования, и выпер вас за порог. Потому что, прежде всего, почти все вы стали рассматривать самих себя, своих самок и даже однополых родственников, с точки зрения извращённых и низких плотских утех. Ведь у вас в обеспеченном всем, что душа пожелает, «раю» было слишком много свободного от борьбы за жизнь и сытое существование времени… Хотя в своих самых первых книгах Веры вы оправдываете свои «грехи» по-своему… Так, как вам удобно. Так вот, — после "изгнания из рая" в своём развитии вы скатились на дно ещё более глубокой ямы, чем та, в которой вы долго пребывали до этого, несмотря на все Его более поздние усилия вновь поднять вас, напитать ваш грубый и крайне ленивый мозг живительным, искрящимся разумом. Но вы были чересчур тупы, ленивы, трусливы и неподъёмны для обучения. Потому как под Его бесконечной опекой в вас, как в особях, погибла самостоятельность и боевой задор. Всё, что вас интересовало на самом деле, были и сейчас остались еда, сон и удовольствия. То есть то, что по скудости многообразия их жизни доступно лишь животным. И вы до сих пор барахтаетесь в ней, в этой пропасти, лишь только-только пытаясь высунуть свой длинный нос над её краем. Вам, как расе, с учётом своего первого появления на ныне погибшем от столкновения с кометой крохотном Кагриорре, почти три с половиной миллиона лет. И за всё это время научились же вы немногому. Пожалуй, останься вы там, среди вечных трудностей этой грозной к своим детям планеты, вы, если б вас не пожрали хищники, уже летели бы к самым дальним своим звёздам. И забыли бы за это время дорогу в свой прежний негостеприимный Дом. Я бесконечно удивляюсь тому, как вообще Творец смог, и даже не однажды, вас простить, и вдобавок послать ради вас на смерть одно из лучших, совершенных в своей духовности, существ этого Мира… И до сих пор глубоко внутри я не могу принять и одобрить этого. Хотя Ему, наверное, куда виднее. — Пришелец сверкнул глазами на Питера и пробурчал негодующе:

— И это вы-то, дикари, древних и по-своему гениальных тонхов, что поставили на колени чуть ли не половину разумного же мира, — вы ещё имеете наглость называть их приматами…

Собравшись с мыслями, он вздохнул и вновь вернулся к прерванному на эту тираду повествованию, во время которого человек переводил дыхание, — его отпустило. Но заострившиеся черты лица выдавали в нём некие скрытые процессы, конец которых не обещал ничего хорошего. При этом он старался внимательно слушать, не пропустить ни слова и сделаться невидимым, настолько резала его неоспоримая правота Клоффта:

— Мы ушли тогда в неизвестность, чтобы вскоре пойти погибать за вас, недостойные черви на теле Бытия, чтобы в вашу честь, в мучениях и славе, сложить к алтарю мироздания наши гордые головы…

Но вы не поняли, вы не оценили всех тех жертв, что были принесены для вас, вместо вас и во имя вас. Вы, — неблагодарные и вечно недовольные собственным раем, что создавали для вас величайшие расы и сотворили сами Основы, — вы даже вряд ли когда задумаетесь об этом, не вспомните хотя бы их настоящих Имён…

Казалось, что боль, терзающая пришельца, должна служить основой для дальнейших непрестанных обвинений в адрес столь непонятливого и нагловато-чванливого человечества, однако он, скорее всего, давно свыкся с той мыслью, что, однажды сделав выбор, совершив поступок, нельзя вечно винить в собственном выборе того, ради кого ты пошёл на определённый шаг. Маакуа не обвинял, он лишь грустно констатировал факты, но Гарперу было мучительно стыдно. Стыдно и позорно было осознавать весь размах бесполезности, всю моральную и физическую никчёмность для Мира, душевную слепоту, свинство и хамоватость племени, которое он здесь вроде как представлял…