Ангельский Огонь

— Да, я.

Её глаза прищурились.

— Вы служите демонам.

— Нет, — это слово пробило отяжелевшую атмосферу в комнате. — И Каденс Лайтбрингер им тоже не служит. Вы выдумываете заговоры.

Никс ничуть не смутилась.

— Я ничего не выдумываю. Наш пленник из Тёмных Сил подтвердил, что они послали агента, чтобы украсть бессмертные кинжалы.

— Но он не знает, кто этот агент, и одержал ли он/она успех на этой миссии, — заметил Дамиэль. — Насколько мы знаем, этого агента вообще могли убить в сражении при храме. Или никакого агента вовсе не существовало. Может, Тёмные Силы хотели, чтобы вы поймали этого солдата, и он скормил вам ложную информацию.

Никс поджала губы.

— С какой целью?

— Чтобы Легион сам себя разорвал на куски, — Дамиэль окинул взглядом бесновавшуюся аудиторию. — И посмотрите, как всё отлично сработало.

— Вы признались, что взяли кинжал, — Никс нахмурилась. — Так зачем врать о службе демонам?

— Я не вру. Я действительно не служу демонам.

Но он врал о том, что взял Сапфировую Слезу и управлял силой кинжала. Это сделала я.

Холодный, серебристый блеск проступил в синих глазах Никс.

— Теперь всё обретает смысл. Ты. Это с самого начала был ты, — её взгляд мельком метнулся ко мне. — Она слишком хороший солдат, слишком идеально следует приказам — такая не может нас предать. Но ты, — она сердито посмотрела на Дамиэля. — Ты годами брал дело в свои руки. Я потакала тебе, потому что ты добивался результатов. Вот только добивался ли ты их на самом деле? Все те предатели, которые были пойманы и приговорены к смерти… ты их на самом деле освободил? Их смерти были лишь обманом, иллюзией? Ты послал их обратно к их демонам-повелителям? Твоим демонам-повелителям?

— Ты бредишь, Никс, — Дамиэль рассмеялся. Он выглядел очень расслабленно для того, кого обвиняли в наивысшей измене.

Никс взглянула на охранников, которые удерживали меня.

— Отпустите её. И возьмите под стражу полковника Драгонсайра, — она показала на Дамиэля. — Ты знаешь, что наказание за твою измену — смерть.

Дамиэль ничего не сказал.

Но я не могла молчать. Я не могла позволить ему взять на себя мою вину, даже если на самом деле я тоже невиновна. Я не позволю ему умереть за меня. Я собиралась заговорить, сказать Никс, что это я забрала Сапфировую Слезу.

«Ничего не говори», — произнёс голос Дамиэля в моём сознании.

Я попыталась заговорить, но его магия приклеила мой язык и приглушила слова. Он крепко обхватил меня своей магией сирены и не отпускал. Его воля поработила меня. Я противилась его чарам, но как я и говорила ранее, моя магия сирены слаба и определённо не могла тягаться с мощью Мастера-Дознавателя. Я не могла вырваться из его песни сирены. Я просто… застыла.

Застыв, я наблюдала, как пара солдат Никс хватает Дамиэля и тащит его через всю комнату. Застыв, я смотрела, как они приковывают его к каменной колонне.

Со времён Первого Изменника суды в Легионе Ангелов стали беспощадными, а наказания — быстрыми. Это расстрельная команда. Они собирались убить его прямо здесь и сейчас.

Солдаты отошли от него на несколько шагов, затем повернулись и прицелились ему в голову. Я знала эти пистолеты. Такими пользовались палачи Легиона. Их стволы были чёрными, как и магия внутри них. Они стреляли пулями с Ядом, совершеннейшей отравой для любого, в ком есть светлая магия. А ангелы обладали самым большим количеством светлой магии среди всех существ на Земле. После такого Дамиэль не выживет.

Я пыталась высвободиться из его чар, но просто не могла. Он слишком силен. Я толкалась и противилась каждой частицей своей магии, но его магия парировала каждое моё усилие.

Я попыталась использовать свою пассивную магию, чтобы поглотить его заклинание, но не я одна обладала этой способностью. То есть, Дамиэль был не просто Охотником; он имел в себе и магию Разрушителей Чар. Он впитывал каждое заклинание, которое я пыталась использовать против него, чтобы высвободиться.

Моё удивление от этого осознания (что он, как и я, мог управлять разными оттенками пассивной магии) затмилось отчаянным желанием спасти его жизнь. С каждой секундой страх всё сильнее стискивал меня. Я не могла пошевелиться или заговорить, и не смогу, пока не станет слишком поздно — пока смерть Дамиэля не освободит меня от его чар.

«Не атакуй солдат после моей смерти, Каденс, — заговорил он в моём сознании. — Будь идеальным солдатом — я же знаю, что ты такая. Будь начеку. Не делай ничего, что даст моему преемнику, новому Мастеру-Дознавателю, хоть какие-то причины подозревать тебя».

«Остановись, Дамиэль, — взмолилась я. — Пожалуйста. Не делай этого». Горячие слезы покатились по моим щекам.

«Ты подчинишься моим приказам. Ты будешь жить. Ты не станешь мстить за мою смерть. Иначе моя смерть окажется напрасной».

«Ты и так умираешь напрасно! — закричала я в своей голове. — Ты ничего не делал!»

«Я сделал предостаточно за долгие годы работы Мастером-Дознавателем. Этого определённо хватит на то, чтобы даже несколько раз предстать перед расстрельной командой Легиона. Я многих людей поставил перед этой расстрельной командой. Я позволил своим подозрениям поглотить меня. Я копал и копал, пока не находил нечто обличающее. Никто не идеален. Все виновны, если копнуть достаточно глубоко, — его мрачный, лишённый юмора смех эхом отдался в моей голове. — Гоняюсь за собственным хвостом, действительно».

Он повторял мои же слова. Он говорил, что я права.

Плевать я хотела на свою правоту! Пусть лучше я буду неправа, а он останется в живых.

«Ты хороший человек, Дамиэль».

«Нет, это не так. Но ты хорошая, Каденс. И ты не заслуживаешь умирать из-за этой охоты на ведьм. Если кто-то и умрёт, пусть хотя бы это будет тот, кто заслужил смерть».

«Ты не заслуживаешь смерти!»

Я врезала своей магией по нему. От удара я содрогнулась с головы до пят, но всё равно не сумела сделать ни единого шага, не смогла вымолвить ни слова, чтобы спасти его.

Его магия ласково погладила меня по щеке, словно он стоял передо мной, а не на другом конце комнаты. Словно это его ладонь гладила мою щёку, а не его магия. Словно его губы шептали мне на ухо, а не его разум телепатически говорил в моей голове.

«Обещай мне, что не нападёшь на солдат, — сказал он. — Обещай, что не станешь мстить за мою смерть. Что не обесчестишь мою жертву».

Слезы ручьями катились по моим щекам. «Я не могу дать такого обещания».