Англичанка
Шрифт:
— Тот самый Габриель Аллон? — переспросила Мадлен.
— Боюсь, что да.
— А кто та женщина, что помогла мне сесть на самолет?
— И это ты скоро узнаешь.
Габриель с Кьярой приехали в Нетанию на следующий день, когда Мадлен уже вернулась с утренней прогулки по пляжу. Втроем они отправились в Кесарию — пообедать и прогуляться по руинам времен римского правления и Крестовых походов. Оттуда поехали дальше вдоль побережья, практически до самого Ливана, побродить по гротам в Рош-ха-Никра. Потом — на восток, вдоль опасного участка границы, мимо постов перехвата Армии обороны Израиля и городков, опустевших во время последней войны с «Хезболлой», пока не добрались до города Кирьят-Шмона. Габриель зарезервировал
19
Сельскохозяйственная община в Израиле.
Наутро, позавтракав в общинной столовой кибуца, они отправились к Голанским высотам. Там ждали военные: молодой полковник сопроводил Мадлен и Аллонов вдоль сирийской границы, откуда было слышно, как силы режима ведут артобстрел повстанческих позиций. Они ненадолго заглянули в крепость Нимрод, бастион крестоносцев с видом на равнины Галилеи, а после отправились в древний иудейский город Сафед. Пообедали в квартале художников, в доме женщины по имени Циона Левин. И хотя Габриель обращался к ней doda (тетушка), она скорее годилась ему в сестры. Казалось, Циона совершенно не удивилась, когда Габриель появился у нее на пороге в компании красивой молодой женщины, погибшей для всего мира. Она привыкла, что Габриель возвращается в Израиль с потерянным.
— Как твоя работа? — спросила она за кофе в залитом солнцем саду.
— Лучше не бывало, — ответил Габриель, глянув на Мадлен.
— Я о живописи, Габриель.
— Закончил недавно реставрировать отличное полотно Бассано.
— Лучше займись собственным творчеством, — упрекнула его Циона.
— Уже, — расплывчато ответил Габриель. На том и успокоились.
После кофе Циона отвела их к себе в мастерскую, показать новые работы. По просьбе Габриеля, она открыла кладовую, где хранились сотни полотен и зарисовок его матери, включая несколько изображений высокого мужчины в форме СС.
— Я же просил сжечь их, — напомнил Габриель.
— Просил, — признала Циона. — Однако я не сумела заставить себя.
— Кто это? — спросила Мадлен, глядя на картины.
— Эрих Радек, — сказал Габриель. — Он руководил тайной нацистской программой «Операция 1005». Ее целью было скрыть все следы холокоста.
— Зачем твоя мать написала его портрет?
— Радек чуть не убил ее во время «марша смерти» из Аушвица, в январе 1945-го.
Мадлен озадаченно выгнула брови.
— Не его ли недавно арестовали в Вене и привезли на суд в Израиль?
— К твоему сведению, — поправил ее Габриель, — Эрих Радек явился на суд добровольно.
— Ну да, — с сомнением произнесла Мадлен. — А меня похитили марсельские бандиты.
На следующий день они отправились в Эйлат. Контора сняла большую частную виллу недалеко от иорданской границы. Мадлен целыми днями загорала у бассейна, читая и перечитывая классические английские романы. Готовилась вернуться в страну, которая даже не была ей родной. Мадлен так и осталась никем, ненастоящим человеком. Так может, не первый раз подумал Габриель, ей лучше жить в Израиле? В последний день на юге он так и спросил Мадлен. Они сидели на вершине голой скалы в пустыне Негев, глядя, как солнце погружается в бесплодные земли Синая.
— Искушение велико, — признала Мадлен.
— Но?..
— …мой дом не здесь. Как и в России, здесь я чужая.
— Будет тяжело, Мадлен. Тяжелей, чем ты думаешь. Англичане вывернут тебя наизнанку, пока не убедятся в чистоте твоих намерений. Потом запрут там, где тебя не достанет Россия. К старой жизни уже не вернешься. Никогда. Тебя ждет ее жалкое подобие.
— Знаю, — отстраненно произнесла Мадлен.
Нет, ничего она не знала, но так, наверное, было даже лучше. Солнце уже коснулось горизонта.
Пустынный воздух сделался вдруг холодным, и Мадлен поежилась.— Вернемся? — спросил Габриель.
— Еще нет.
Он накинул ей на плечи свою куртку.
— Я скажу тебе кое-что, чего говорить, пожалуй, не стоит, — начал Габриель. — Скоро мне предстоит занять пост шефа израильской разведки.
— Поздравляю.
— Лучше посочувствуй мне, — возразил Габриель. — Зато в моей власти будет постоянно приглядывать за тобой, предоставить неплохое жилье, устроить в семью. Неблагополучную, — поспешил уточнить он, — но другой, увы, нет. Мы дадим тебе родину. Дом. Так у нас поступают в Израиле. Мы даем людям дом.
— У меня уже есть дом.
Больше Мадлен ничего не добавила. Солнце опустилось за горизонт, и ее стало не различить в темноте.
— Оставайся, — попросил Габриель. — Оставайся с нами.
— Не могу. Я Мадлен. Англичанка.
На следующий вечер в иерусалимском Музее Израиля состоялось торжественное открытие столпов Соломона. Присутствовали президент и премьер, члены кабинета министров и большая часть кнессета, [20] а еще куча важных писателей, художников и артистов. Кьяра произносила свою часть торжественной речи в новом выставочном зале. Ни словом, правда, не обмолвилась, что столпы обнаружил ее муж, легендарный шпион Габриель Аллон, и что темноволосая красавица подле него — погибшая англичанка Мадлен Хэрт. После, на приеме, они задержались на пару минут и поехали через Иерусалим в тихий ресторанчик в старом кампусе Академии искусств и дизайна Безалель. Потом, когда прогуливались по улице Бен-Йехуда, Габриель вновь попросил Мадлен остаться. Она отказалась. Последнюю ночь в Израиле Мадлен провела в свободной спальне у Габриеля, в доме на улице Наркис. В спальне, предназначенной для ребенка. Рано утром, еще до рассвета, они отправились в аэропорт Бен-Гурион и сели на самолет до Лондона.
20
Букв.: «собрание» (ивр.); парламент Государства Израиль.
59
Лондон
Несколько дней Габриель размышлял: не предупредить ли Грэма Сеймура, что ему следует ждать довольно необычного русского перебежчика? В конце концов решил ничего не говорить заранее. Из личных соображений — не хотел испортить сюрприз.
В результате принимающая группа в Хитроу состояла в основном из агентов Конторы, а не МИ-5. Они незаметно взяли Габриеля и Мадлен «под колпак» и вывели из зала прибытия, отвезли в наспех подготовленную явку в лондонском районе Пимлико. Оттуда Габриель позвонил Сеймуру и — в который раз — доложил, что проник в страну без разрешения.
— Сюрприз, однако, — сухо произнес Сеймур.
— И не последний, Грэм.
— Ты сейчас где?
Габриель назвал адрес.
Сеймур как раз принимал делегацию австралийских коллег и не мог просто так сорваться и приехать. Поэтому прошел час, прежде чем его машина появилась у подъезда явочного дома. Когда Сеймур вошел в гостиную конспиративной квартиры, то застал там только Габриеля. На кофейном столике стоял включенный ноутбук, на котором Габриель проиграл запись признания Павла Жирова. Сеймур сидел как громом пораженный. Лишний раз подтвердилась любимая максима Ари Шамрона: в шпионском деле, как и в жизни, некоторых вещей лучше не знать.
— Это с ним обедала Мадлен на Корсике? — спросил наконец Сеймур, не отрываясь от экрана.
Габриель медленно кивнул.
— Ты просил найти его, — сказал он. — Получай.
— Что у него с лицом?
— Сказал пару лишних слов Михаилу.
— Где он сейчас?
— Исчез.
— Звучит расплывчато, знаешь ли.
Глядя на невыразительное лицо Габриеля, Сеймур понял: Павел Жиров исчез навсегда.
— Русские знают? — спросил он.
— Пока нет.
— Надолго это?