Англичанка
Шрифт:
— До весны.
— Кто его убил?
— А вот это уже другая история.
Габриель открыл DVD-привод ноутбука и, достав диск, вручил его Сеймуру. Тот медленно выдохнул, словно пытаясь унять подскочившее давление.
— Я уже давно в деле, — произнес он, — но первый раз держу в руках такую бомбу.
— Ты еще не все видел, Грэм.
— Может, ты и не заметил, — сказал Сеймур, будто не слыша Габриеля, — однако у нас недавно выборы прошли. Джонатан Ланкастер победил с небывалым отрывом. Джереми Фэллон теперь канцлер казначейства.
— Ненадолго.
Сеймур промолчал.
— Грэм, ты ведь не спустишь ему такое
— Нет. Однако предстоит кровавая баня.
— Ты все знал заранее.
— Я же не думал, что и меня забрызгает. — Он погрузился в мрачное молчание.
— Не хочешь снять камень с души, Грэм?
— Премьер-министр предложил мне повышение, — чуть помедлив, признался Сеймур.
— Серьезное?
— Такое, от которого не отказываются.
— Неужто пост начальника управления?
Сеймур кивнул.
— Только не МИ-5, — быстро поправился он. — Перед тобой будущий шеф Секретной службы Ее Величества. Мы с тобой будем править миром… тайно, разумеется.
— Если только ты не свергнешь правительство Ланкастера.
— Верно. Меня может смыть за борт вместе с ним и его штатом. И ты лишишься близкого союзника. — Сеймур понизил голос: — Думаю, человек в твоем положении должен держаться за друга вроде меня. Друзей у тебя почти не осталось.
— Ты ведь не позволишь кэгэбэшной компании высасывать вашу нефть.
— Ну, какой из меня тогда шеф разведки! — добродушно ответил Сеймур.
— И ты не позволишь человеку, продавшемуся Кремлю, оставаться на посту министра. Он может стать следующим премьером.
— Одна мысль об этом меня ужасает.
— Уничтожь его, Грэм. — Габриель немного помолчал. — Или отвернись, я сам все за тебя сделаю.
Некоторое время Сеймур молча думал.
— Как ты это сделаешь? — наконец спросил он.
— Отплачу за услугу.
— А что с Ланкастером?
— Он виноват в супружеской измене. Есть неплохой шанс, что граждане простят его, особенно узнав, что у Джереми Фэллона на счету в швейцарском банке лежат пять миллионов евро. — Выдержав небольшую паузу, Габриель договорил: — Есть еще одно смягчающее обстоятельство, о котором я тебе пока не говорил.
— Какое?
Улыбнувшись, Габриель встал.
Он сходил в спальню и вернулся в сопровождении молодой красавицы: угольно-черные волосы, красноморский загар на некогда бледном лице. Сеймур, как истинный джентльмен, вскочил на ноги и, улыбаясь, протянул даме руку. Женщина не спешила отвечать рукопожатием, и постепенно улыбка на лице Сеймура сменилась озадаченным выражением. И тут до него дошло. Взглянув на Габриеля, он прошептал:
— Господи боже.
Мадлен рассказала Грэму Сеймуру свою историю — от начала и до конца, — как рассказала ее Габриелю морозным днем в Питере, под куполом Исаакиевского собора. Затем спокойно и чопорно попросила политического убежища с возможностью однажды вернуться к прежней жизни.
Заместитель директора МИ-5 Грэм Сеймур не имел соответствующих полномочий и не мог предоставить Мадлен статус перебежчика. Сделать это мог лишь бывший любовник Мадлен Джонатан Ланкастер. Именно поэтому в 14:15 Сеймур без приглашения и предварительного звонка появился на пороге дома номер 10 по Даунинг-стрит и потребовал аудиенции у премьера. По стечению обстоятельств, разговор состоялся в кабинете. Под пристальным взглядом портрета Железной леди Сеймур рассказал
премьер-министру все, что узнал: об афере «Волгатека», которую компания провернула по приказу российского президента; о взятке Джереми Фэллону, ближайшему помощнику и наперснику, о его предательстве, о российских сребрениках в виде пяти миллионов евро; о том, что бывшая любовница Ланкастера Мадлен Хэрт — на самом деле русская шпионка, что она жива и просит убежища в Великобритании. К своей чести, Ланкастер — немало потрясенный — не стал тянуть с ответом: Фэллона убрать, Мадлен оставить, и будь что будет. Единственное, супругу он хотел известить обо всем сам.— На вашем месте, господин премьер-министр, я бы поторопился, — посоветовал Сеймур.
Ланкастер медленно потянулся к телефону, а Сеймур встал и вышел из кабинета.
Оставалось выбрать репортера, который сделает самый сенсационный в политической истории Великобритании репортаж. Сеймур предложил Тони Ричмонда из «Таймс» или Сью Гиббонс из «Индепендент»; обоих Габриель отверг. Он напомнил об одном обещании, которое намеревался сдержать. Позвонив по нужному номеру, оставил короткое голосовое сообщение. Репортер перезвонил сразу же. Встретиться договорились в кафе «Нерон», только на этот раз — без опозданий.
К вящему неудовольствию Грэма Сеймура, Габриель и Мадлен решили напоследок прогуляться. Отправились вверх по Миллбанку — сгибаясь под порывами ветра, — мимо башни Виктория, Вестминстерского аббатства и здания парламента и в 15:50 вошли в кафе. Габриель заказал черный кофе; Мадлен — чай с молоком и диетическое печенье. Достав из сумочки пудреницу, она взглянула на себя в зеркало.
— Как я выгляжу? — спросила она.
— Как настоящая израильтянка.
— Это комплимент?
— Убери зеркальце.
Послушавшись Габриеля, Мадлен взглянула сквозь витрину на улицу, на толпы народа, снующие по Бридж-стрит. Будто прежде ни разу ничего этого не видела. Будто никогда этого больше не увидит. Габриель огляделся. Никто из посетителей не узнал Мадлен. Да и с чего бы? Она умерла, и ее погребли на погосте в Бейзилдоне. В городе без души для девушки без имени и прошлого.
— Тебе этого делать необязательно, — сказал он.
— Еще как обязательно.
— У меня и без тебя материала хватит. Есть видео с признанием Жирова.
— Кремль будет все отрицать, зато если выступлю я — им не отвертеться.
Мадлен по-прежнему смотрела в окно.
— Приглядись, — сказал Габриель. — Лондон ты еще нескоро увидишь.
— Куда меня отправят?
— В какую-нибудь дыру, на конспиративную квартиру. Может, на военную базу, до тех пор, пока буря не уляжется.
— Как-то это непривлекательно.
— Ты еще можешь вернуться со мной в Израиль.
Мадлен не ответила, и тогда Габриель подался к ней через стол, взял ее за дрожащую руку.
— У меня в Корнуолле есть дом, — тихо произнес он. — Городок небольшой, зато рядом с морем. Хочешь — можешь остаться там.
— А в доме есть комната с видом?
— Есть, и вид из окна просто чудесный.
— Может, и мне понравится.
Мадлен бесстрашно улыбнулась, а через дорогу Биг-Бен пробил четыре часа.
— Она опаздывает, — потрясенно произнес Габриель. — Поверить не могу.
— Она всегда опаздывает, — напомнила Мадлен.
— Ты, кстати, ее сильно впечатлила.