Англия и Франция: мы любим ненавидеть друг друга

Тем временем Ло создал компанию под названием Compagnie d’Occident («Западная компания») и благодаря связям в самых влиятельных кругах добился эксклюзивных прав на ведение торговли между Францией и Луизианой. Одновременно он начал выкупать землю на берегах Миссисипи по смехотворно низким ценам: заболоченные участки площадью в тысячи квадратных метров торговались за одну шкурку бобра. Он не собирался ничего делать с этой землей — это была чистой воды спекуляция, — но одна только новость о том, что сам Ло покупает земли, резко повысила уверенность в надежности его компании, и она начала продавать свои акции загоревшимся идеей быстрого обогащения французам по стремительно растущим ценам. Ло взимал с каждой сделки свои личные четыре процента.

На волне этого успеха Ло получил контроль над всеми колониальными компаниями, торгующими с Африкой, Китаем и Индией и в 1719 году объединил их в монстра с оптимистичным названием Compagnie perp'etuelle des Indes orientales («Вечная компания Индий»), Как и следовало ожидать, он установил новую цену акций, вынуждая инвесторов отдавать четыре старые акции в обмен на одну новую. Столь жестокую инфляцию он обосновал, расписав в красках несметные богатства этих неразвитых стран: тут вам и золото, и алмазы, и древесина, и меха и специи, не говоря уже о треске.

Он неустанно потчевал Францию сказками об огромных запасах полезных ископаемых в бассейне Миссисипи [74] , пытаясь привлечь туда новых поселенцев. Желающих, впрочем, не нашлось, и тогда он (или его представители) прибегли к более циничной тактике вербовки, отлавливая бродяг, проституток, уголовников и сумасшедших, похищая детей. В общей сложности около 4000 будущих франкоамериканцев были посажены на корабли и вывезены в «форты», построенные вдоль всего северного побережья Мексиканского залива, в том числе в печально известном Билокси, разрушенном ураганом «Катрина» в 2005 году, но и тогда, в 1719 году, не менее гостеприимном местечке, поскольку французы построили свое поселение практически над деревней индейцев.

74

Пожалуй, это был единственный случай, когда Ло не соврал, но, к сожалению, нефть здесь нашли уже после того, как французы продали Луизиану.

Вскоре начал отчетливо проявляться чисто спекулятивный характер колонизации, и все поселения Луизианы, числом около сорока — в долинах Миссисипи и Огайо, в Техасе и прериях, — оказались на грани вымирания, главным образом из-за того, что Компания имела дурную привычку не расплачиваться за меха и другие товары, которые закупала. В результате почти все иммигранты новой волны умерли или подались в другие края, чтобы обустраивать собственные независимые общины.

Между тем во Франции ловкость и самоуверенность Ло еще позволяли ему удерживаться на плаву. Он произвел слияние Компании и Банка, в январе 1720 года добился своего назначения на должность главного финансиста Франции и даже организовал кредитование государства на сумму свыше миллиарда ливров — кредит, разумеется, был предоставлен в его собственных банкнотах. Всего за какие-то три месяца стоимость акций его новой компании выросла с 500 ливров до умопомрачительных 20 000 ливров, а это рост в 4000 процентов, что, согласитесь, великолепно по всем нормам расчета доходности.

И в этот момент некоторые хитрые акционеры изъявили желание обналичить свои инвестиции, s’il vous pla^it [75] , и начали продавать акции. Другие попросили обменять милые сердцу банкноты «Банк рояль» на твердые слитки ценного металла — они имели на это полное право, — но с изумлением обнаружили, что у банка миллиард ливров в банкнотах находится в обороте, а всего 300 миллионов обеспечено золотом и серебром.

Система затонула так же быстро, как тот грузовой корабль в болотах Миссисипи, потянув с собой на дно всех ее участников. Ну, или почти всех: Ло, капитан корабля, в декабре 1720 года бежал в Венецию, бросив Францию на произвол судьбы. За время своей деятельности он убедил около миллиона французских семей купить акции его компаний, и все эти люди в итоге остались с ничего не стоящими бумажками на руках. То же самое случилось с теми, кто держал его банкноты в сейфах или под матрасами. «В январе прошлого года у меня было шестьдесят тысяч ливров в ценных бумагах, — писал в 1721 году один французский адвокат. — Сегодня мне даже не на что купить рождественские подарки своим слугам». Это лишний раз доказывает, насколько болезненным было падение.

75

Будьте добры (фр.) — Примеч. пер.

Британия подхватывает французский вирус

Как ни комично это выглядит, но, когда уже лопался «пузырь Миссисипи» Джона Ло, бритты решили надуть собственный «пузырь Южных морей». Такое впечатление, будто они хотели превзойти французов в глупости.

«Компания Южных морей» в течение десятилетия или около того делала деньги на работорговле с Южной Америкой (название «Южные моря» связано с контролируемой испанцами частью Атлантики) и обещала сумасшедшие прибыли, но, слава богу, обходилось без банкротств, вплоть до начала 1720 года. И примерно в то же время, когда система Ло тайком направилась в туалет, всех охватила инвестиционная лихорадка, подогреваемая бравурными речами коррумпированных английских политиков (получавших за это акции) о том, как «Компания Южных морей» вот-вот обогатится на перуанском золоте, и тому подобных бреднях в духе Ло. Цена акций выросла со 120 до 1000 фунтов: абсурдный рост, хотя и довольно скромный в сравнении с французскими четырьмя тысячами процентов.

Тут же, как черт из табакерки, появилось множество таких же мошеннических схем. Британские компании чего только не обещали — развивать вечный двигатель, страховать граждан от нанесенного слугами ущерба, «совершенствовать искусство мыловарения», «торговать волосами» и даже — о, ужас! — «создать самое выгодное предприятие, но никто не должен знать, что это такое». Автор этого мудреного проекта предлагал 5000 акций по цене 100 фунтов с гарантированным дивидендом в 100 фунтов за год на каждую акцию. Все, о чем он просил, это внести депозит по 2 фунта на каждую акцию. Однажды утром, в девять часов, он открыл двери своего лондонского офиса и обнаружил огромную толпу у входа. К трем пополудни он принял 1000 депозитов, а ровно в одну минуту четвертого исчез, так что больше о нем никто не слышал, зато всего за шесть часов аферист успел «наварить» 2000 фунтов (за вычетом дневной аренды офиса и кое-каких расходов на печать) — и это в то время, когда честный торговец мог заработать за год лишь 200 фунтов.

Сценарий повторялся в Лондоне сотни раз, разве что с меньшим размахом. Утром акции выбрасывали на рынок, обезумевшая публика кидалась к брокерам скупать их, директора компаний тут же продавали акции, чтобы ухватить свою прибыль, а к ночи компания уже сворачивалась. Это было всеобщее помешательство, и можно, конечно, задаваться вопросом, почему люди так легковерны и охотно предлагают себя в качестве добычи. (Хотя ответ, конечно, простой и очевидный: как показало недавнее крушение «инвестиционной» схемы Мэдоффа, мы, люди, наделены почти безграничной доверчивостью, стоит только кому-то пообещать нам нереальные доходы от наших же вложений.)

Когда британский «пузырь» лопнул, что было неизбежно, многие инвесторы разорились, а целый ряд видных политиков лишился постов. Некий лорд Моулсворт обратился к парламенту с предложением проголосовать за то, чтобы изобретателей и исполнителей преступной схемы «Южных морей», которые заварили всю эту кашу, «сунуть в мешки и утопить в Темзе». Только-только назначенный первый лорд казначейства, Роберт Уолпоул, язвительно заметил, что сначала с них следует взыскать убытки, и у директоров «Компании Южных морей» конфисковали все активы. Урон экономике был нанесен колоссальный, доверие к правительству полностью утрачено, но — важно отметить — кризис не подорвал имперских амбиций Британии. Поразительно, но «Компания Южных морей» была реструктурирована и просуществовала до 1850-х годов.

Джону Ло повезло меньше. Его, конечно, не бросили в реку, но в чем-то его судьба оказалась похожей: он умер в Венеции в 1729 году от пневмонии, которую подхватил, катаясь на гондоле. Никто не оплакивал его кончину ни по ту, ни по эту сторону Атлантики — уж слишком много вреда он причинил, а такое не забывается. Он не только обанкротил Францию, но и поставил крест на французском будущем Луизианы.

Как ни иронично это прозвучит, но единственные, кто этого не понял, были бедные французские колонисты, которые пытались там выжить.

Далеко в Новом Орлеане

В 1721 году, спустя год после крушения коррупционной схемы Джона Ло, на берегах Миссисипи развернулось строительство нового поселения. Его собирались назвать Нувель-Орлеан в честь регента, герцога Орлеанского, и колонисты решили: надо бы соорудить нечто более грандиозное, чем надоевшие хижины, окруженные частоколом. И тогда из Франции в Луизиану был откомандирован инженер Адриан де Поже, которому предстояло построить настоящий город по строгой решетчатой схеме, с перпендикулярным расположением домов.