Английское дело адвоката

– Шерман купил вас всех! – закричал старик. – Он оплачивает Эбинейзеру Смиту его миссионерские поездки, а я не в состоянии это делать! Поэтому весь город на его стороне и готов пить из реки ртуть!

– Да, баронет – почетный гражданин Арбингтона, он делает щедрые пожертвования, но не в этом дело, – отмахнулся майор. – Просто сэр Кристофер лучше вас выполняет обязанности старосты, и вы ему не можете этого простить!

Заметив меня, притихшую и ссутулившуюся, чтобы стать как можно незаметнее и услышать как можно больше, майор рывком поднялся с места и широко распахнул дверь.

– Всего хорошего, мисс! – рявкнул он так, будто это я была зачинщицей скандала. Но затем справился с переполнявшими его эмоциями и все-таки галантно добавил в мою удаляющуюся спину:

– Если возникнут какие-то вопросы – милости прошу!

Миновав коридор, я увидела, что за стеклянной перегородкой Джуниор как ни в чем не бывало продолжает разговор с Генриеттой, в то время как репортер уже ушел, оставив приятелей наедине. О чем они беседовали, мне не было слышно, но по оживленному лицу бравой Кампински я понимала, что женщина искренне рада нашему приезду. Должно быть, Борис объяснял ей, кто я такая, ибо его собеседница то и дело кидала в мою сторону озабоченные взгляды, а затем рассмеялась и махнула рукой, на что-то соглашаясь. Борис просиял, поднялся со стула и вышел из конторки, жестом распорядившись следовать за ним. Проходя мимо Генриетты, я почувствовала на себе ее напряженный взгляд и приветливо улыбнулась, помахав рукой. Не ответив на улыбку, женщина продолжала пристально меня рассматривать, так пристально, что даже сделалось не по себе. Ощущая неприятный холодок под ложечкой, я торопливо покинула полицейский участок.

Привалившись к перилам крыльца и поставив сумку в ноги, Борис ждал меня на ступеньках.

– Часа через полтора в «Единороге» начнется банкет в честь открытия турнира керлингистов, – оповестил меня кудрявый друг. – Мы договорились, что там и встретимся. Генри всегда приглашают на банкеты – она отлично драки разнимает.

– Достойное занятие для девушки, – фыркнула я.

– Да что ты понимаешь, – обиделся за новую знакомую Борис. – Я нюхом чувствую в ней потрясающую женщину. Просто ей пока не встретился настоящий мужик.

После ошеломляющей любви, с головой накрывшей кудрявого друга, и столь же сокрушительного разочарования в любимой [4] Устинович-младший возомнил себя лихим повесой и пустился во все тяжкие.

– Настоящий мужик типа тебя? – фыркнула я, скептически осматривая тучную фигуру приятеля, его горбоносое лицо с пушистыми ресницами вокруг нахальных глаз и медными пружинками волос.

– Ирония в твоем голосе как бы намекает на мою мужскую несостоятельность, – насупился кудрявый друг. – А я говорю, что смогу разбудить в Генриетте женщину! Я видел, как она на тебя смотрела, потому что думала, что ты моя девушка. Я ей, конечно, рассказал, что мы – друзья. Но Генри, похоже, мне не поверила. Сколько бешеной злобы было в ее глазах, когда ты проходила мимо! Ты не заметила?

4

Подробнее об этой истории читайте в романе Евы Львовой «Адвокаты не попадают в рай».

Я отрицательно тряхнула головой, хотя так же, как и Борис, поймала странный взгляд полицейской барышни, но не собиралась задумываться, что бы он мог значить.

– Борь, дай смартфон, я позвоню своим, – попросила я, собираясь сообщить бабушке, что мы уже не месте.

Борис протянул мне аппарат, и я попыталась связаться с бабулей, но приема отчего-то не было.

– Ладно, потом позвонишь, – нетерпеливо переминался с ноги на ногу Борис, наблюдая за моими бесплодными попытками. – Ну что, идем в «Единорог»? Кстати, это тот самый бар, про который Генриетта мне много рассказывала в своих письмах. Интересно посмотреть.

– А жить мы где будем? – уныло осведомилась я, возвращая смартфон и поправляя сумку, оттягивающую плечо. – Тоже в «Единороге»?

– Нет, там нельзя, там нет номеров, – с сожалением протянул Борис. – Только общий зал и кухня. Не думаю, чтобы нам разрешили спать в кухне, а в общем зале я и сам не стану. Зато Генри предложила остановиться у нее. Это в соседнем доме. Я сказал, что мы не против.

И, глядя на мою недовольную физиономию, вкрадчиво уточнил:

– Хотя, может быть, ты возражаешь? Тогда есть неплохой вариант переночевать в привокзальном парке, который тебе так понравился.

Не то чтобы я возражала, просто мне не очень нравилась эта идея. Впрочем, как и сама Генри. Но деваться было некуда, спать на улице старинного английского городка мне хотелось еще меньше, чем останавливаться у этой странной дамы, представляющейся мужским именем и испепеляющей меня лютым взглядом.

* * *

Отогнав неприятные воспоминания, я тронула Джуниора за рукав и решительно сказала, помахав визиткой перед его лицом:

– В «Единорог» мы отправимся позже, а сейчас нас ждут коллеги – адвокаты из конторы Ardington`s law.

– С чего это они нас ждут? – насторожился Устинович-младший.

– Владелец бюро защищал Энди Мак-Корника в Королевском суде. Разве тебе не хочется с ним побеседовать?

– Ты знаешь, Агат, не возникает такого желания, но, как видно, придется, – хмуро проворчал кудрявый друг, вскидывая на плечо сумку и двигаясь за мной.

Я шла по схеме, начерченной на обратной стороне визитки, внимательно следя за названиями улиц и нумерацией домов, пока не достигла нужного строения. Старинное здание адвокатского бюро уютно разместилось в тихом зеленом скверике. Перед ним расположился фонтан, в его центре застыл изготовившийся к прыжку мраморный лев, из раскрытой пасти которого с шумом вырывалась вода. На мощенной булыжником площадке рядом с фонтаном сидели на лавочке два джентльмена в костюмах и галстуках и, дымя сигаретами, оживленно спорили. Тема спора показалась мне интересной, и я присела на соседнюю лавочку, сделав вид, что рассматриваю мраморного льва. Мало что понимающий Борис в недоумении опустился рядом, шумно переводя дух.

– Британская столица буквально плавится от зноя, – горячо говорил блондин с глубоко посаженными глазами цвета осеннего неба. – Малькольм Уоллис – ты его знаешь, – он проработал в нашем бюро около года, а потом перевелся в Лондон, так вот, он написал мне, что адвокатам, выступающим в Лондонском королевском дворце правосудия, даже разрешили в течение нескольких дней обходиться без париков.

Должна заметить, что традиционная униформа британских судей, прокуроров и адвокатов существует уже на протяжении нескольких веков, однако официально последняя модель облачения служащих Фемиды была узаконена только в конце двадцатого века. В отличие от России, в Великобритании имеется два вида адвокатов. Работающий непосредственно с клиентом, но не имеющий права выступать в суде – это солиситор. И есть адвокаты-барристеры, которые непосредственно с клиентом не работают, а получают готовую информацию о деле от солиситоров и затем выступают со своими знаменитыми пламенными речами в судах. При положительном исходе дела вся слава достается барристерам, в случае удачной речи именно его имя остается в анналах судебной истории. Меня давно удивляла английская система правосудия с двумя категориями адвокатов, что не соответствует мировой судебной практике и объясняется в основном историческими причинами, консерватизмом английской судебной системы да и нежеланием барристеров терять привилегированное положение и материальные выгоды. Согласно принятому в девяносто четвертом году прошлого века закону, старшие выступающие адвокаты-барристеры должны быть одеты в шелковую мантию поверх адвокатской хламиды и короткий парик. Их младшие по рангу коллеги одеваются в матерчатые мантии и тоже носят короткий парик. Облачением для «внесудебных» адвокатов-солиситоров являются черные матерчатые мантии, а вот парики им вовсе не положены. Кстати, людей в мантиях и париках можно увидеть только в Королевском дворце правосудия. Члены магистратуры и мировые судьи ходят в обычных современных костюмах и галстуках, совсем как два разгоряченных жарой и беседой джентльмена у фонтана.

– Уоллис пишет, что решение позволить адвокатам-барристерам снять на период жаркой погоды парики было принято не просто так, а по рекомендации врачей, – разглагольствовал блондин. – Причем на такую крайнюю меру пошла только третья судейская палата, и разрешение было дано лишь адвокатам. Судьи, как люди государственные, хотят они того или нет, должны демонстрировать стойкость и проводить заседания в полном обмундировании. Насколько я помню, случаи отказа от ношения парика за всю историю английского суда случались всего три раза, и каждый раз виновницей оказывалась жара. Да и то сказать, что за барристер без парика?

– А я считаю, что парики и мантии – это пережиток прошлого, – сверкнул глазами на собеседника брюнет с резкими складками вокруг рта. – Мы с тобой хоть и барристеры, прекрасно обходимся костюмами!

– Да нет же, старик, ты не прав! Атрибуты судейского облачения необходимо сохранить как часть английской истории! Они олицетворяют символ власти, напоминают судьям и адвокатам об их высоком предназначении, помогают людям, участвующим в процессе, разобраться, кто есть кто, ну и, в конце концов, парики и специальная одежда до какой-то степени меняют облик адвокатов и судей, что дает им некоторую степень анонимности. Это особенно важно для тех, кто участвует в громких уголовных делах.