Аниматор

Гулидзе выпихивать, – тут вроде пахло уж совсем жареным), заявился вдруг ее благоверный, здоровенный прапорщик, только с вертолета, потный, пыльный, злой и с полным подсумком сладкой желтой боярки – должно быть, для милой женушки. От водки отказался наотрез, а глядел

(в нарушение всяческой субординации) такими волчьими глазами, что комсостав немедленно нахлобучил фураги и через минуту уже с достоинством сыпался по ступеням крыльца. Отойдя метров на сорок, грохнули. “Хорошо еще, не застрелил!” – давился Гулидзе, утирая слезы. “При чем тут! Спасибо сказать должен! – пьяно хохотал Корин.

– Когда еще ее так раскочегарят!..”

Теперь он шагал по сухой и зеленой, но уже шуршащей палой листвой улице и невольно улыбался.

Однако подходя к воротам КПП Корин снова вспомнил историю с Касаевым

– затянувшуюся, опасную историю, на каждом повороте которой можно было свернуть шею (не только в переносном, но даже и в самом прямом смысле), – и настроение моментально испортилось.

Сегодня предстояло ее завершение… “Тьфу, бляха!” – с досадой подумал он, окончательно нахмурился и остановился, чтобы обозреть солдата Чекменева.

– Ну что вылупился? – недобро спросил Корин.

– Здравия желаю, товарищ подполковник! – отбухал находчивый

Чекменев. Он стоял у дверей с красной повязкой на рукаве, вытянулся при появлении командира, подворотничок имел совершенно чистый. А также ремень, затянутый на должную дырку.

Корин попусту поиграл желваками и спросил недовольно:

– Касаев в части?

– Так точно!

– Ко мне его! Да пусть не валандается…

– Есть не валандается! – весело отозвался Чекменев.

Корин хотел вроде еще что-то сказать, но только сморщился и пошел по выметенной дорожке к двухэтажному зданию штаба.

Начпрод дивизии капитан Мирзаев был на месте.

– Заходи, – буркнул Корин в приоткрытую дверь, твердо прошагал к себе, с грохотом развернул стул, придвинул чистую пепельницу (если дневальный забывал опростать, имел обыкновение высыпать окурки на пол, чтобы следить затем, как виновный вычищает пепел из щелей с помощью зубной щетки) и выдохнул первый утренний дым протяжным

“х-х-ха-а-а!”.

Начпрод Мирзаев, пройдя кошачьей походкой в кабинет начальника, зама по тылу подполковника Корина, осторожно сел на краешек стула и сложил губы в несколько дураковатую улыбку.

– Значит, так, – сказал Корин, вновь глубоко затягиваясь. – Бензин я тебе дам. Но. Дело такое. Сам понимать должен, не маленький. Бензина в части дефицит.

Мирзаев скорбно поднял брови.

– А что случись? – строго спросил Корин. – Чем, бляха, воевать будем? Говном прикажешь заправляться?

Он возмущенно смотрел на Мирзаева. Мирзаев пригорюнился.

– Короче, возьмешь из второй роты десять человек под себя, – вздохнул Корин.

Мирзаев покачал головой и зацокал, сомневаясь:

– Цэ-цэ-цэ! Десять!

– На неделю, – жестко закончил подполковник.

Начпрод безнадежно повесил голову.

– Ну как хочешь! – рассердился Корин и безжалостно удавил окурок, прыснувший напоследок отчаянной струйкой синего дыма. – Бензин, бляха, есть бензин! Норма есть норма! Ты что ж думал? Если направо-налево раздавать, так что ж? Хочешь, чтоб в случае чего ни одна машина из части не вышла?! А воевать чем?! У нас тут не у тещи на блинах, сам знаешь! У нас тут обстановочка!..

Мирзаев, похоже, что-то просчитывал своей кудрявой смоляной головой.

– Товарищ подполковник, – тупо сказал он, – как я возьму из второй роты десять человек? Зачем мне десять человек на неделю? Мне десять человек на день нужно. Всего два вагона разгрузить. Один неполный вагон…

– Не знаю я твоих вагонов! – раздраженно буркнул Корин. – Мне бы со своими вагонами разобраться! Я знаю, что без бензина машина не заводится. Вот и решай…

– А до него дойдет? – спросил Мирзаев вполголоса и опасливо потыкал пальцем в потолок.

– Ну и что? Ну и дойдет. Тебе Кузьмин на вывод подписывать будет?

Подпишет, а там уж, бляха, не твоя забота. Знай утром выводи, а вечером в часть загоняй.

– Нет, конечно… один совсем неполный вагон, – пробормотал капитан, начиная между тем сладко, по своему восточному обыкновению, улыбаться. – Это пять человек неделю будут… правильно?.. а второй совсем полный вагон… Да, как раз десять человек мне и нужно, товарищ подполковник. Как раз. Точно десять. Как вы быстро посчитали! – умиленно кивал начпрод, отчего по его синим, утреннего бритья щекам скользили светлые блики. – Я теперь тоже посчитал…

Цэ-цэ-цэ!.. Как быстро считаете, чесслово!

Корин кивнул. Десять человек, работающие на прополке в хозяйстве

Акрама Дудочника, приносили ему поденную сороковку за каждую голову.

Как ни рассуди, а все же лучше что-нибудь полезное людям делать, чем на плацу попусту сапоги бить. Хоть какая копейка… Он вспомнил, как сразу после училища попал на нефтебазу под Иркутском. Приказ о ее ликвидации был уже подписан, бензин и соляру гнали налево составами, зелень таскали вещмешками. А он только зубами попусту клацал – двадцать лет, щенок, жизни не знал… Теперь знает, да что толку?

Теперь не расформированием нефтебазы приходится заниматься, а чертовой прополкой за гроши, будь она неладна. Да еще комдив косится. Хотя комдиву-то, казалось бы, какое дело?.. Одно время

Корин мучительно размышлял, не предложить ли долю. Но так и не решился. Приходилось комбинировать. Это дела? Говно, а не дела… Да еще Касаев этот… Ох и вляпается он с этим Касаевым! Чует сердце.

– Короче, во вторник выведешь, – хмуро сказал Корин, откидываясь на стуле. – Да поздоровее бери. Машина утром к магазину подойдет.

– Есть к магазину, – согласился Мирзаев. – А когда бензин?

Корин сощурился.

– Да ладно, – уклончиво ответил он. – Будет тебе бензин.

– Товарищ подполковник! – встревожился Мирзоев, протянул смуглую волосатую лапу и, судя по всему, уже приготовился загибать пальцы, расписывая свои срочнейшие надобности. Между тем надобности его

Корин и так хорошо знал: те шестьсот литров, что являлись ценой сделки, должны были по мере необходимости пополнять бак “Мерседеса” капитанова брата, мелкого торгаша; а капитан за это получал скорее всего чистоганом.