Аннемари и капитан

Значит, они уже в Дрездене?

Мальчик осторожно приоткрыл выдвижную дверцу своей «спальни» и выглянул из ящика. Был уже день.

Вдруг машина резко затормозила. Вальтер тут же задвинул дверцу. Водитель со сменщиком вышли из кабины.

— Я точно видел — кто-то выглянул из ящика! — сказал сменщик.

Они стояли, склонившись над ящиком. Вальтеру в щель были видны их ноги.

— Выходи!

Удар ногой в стенку ящика.

У Вальтера оставался только один выход — бегство. Он медленно отодвинул дверцу ящика, вылез, потягиваясь и зевая, протёр глаза и сказал:

— Доброе утро!

При этом он незаметно оглядывался по сторонам. Они остановились на тихой, безлюдной улице. Ни души. Вальтер поднёс руку ко рту, словно прикрывая зевоту. И вдруг — прыжок…

— Ах ты паршивец! Стой! Мы хотим познакомиться с тобой поближе! — крикнул шофёр. Он уже схватил Вальтера за шиворот.

Что делать? Вальтер не сопротивлялся. Рука, державшая его, была словно из железа. Он вгляделся в лица стоявших рядом с ним людей. Неужели они отведут его в полицию? Он с отчаянием думал о родителях, о своём плане.

— Ну-ка рассказывай, почему ты удрал из дому! — крикнул шофер. — «Вы, случайно, не в Магдебург едете?» Стреляный воробей!

Шофёр говорил очень строго, с сердитым видом. Одно удивительно — глаза его смеялись. Они были совсем не такие суровые, как его лицо. Вальтер пригнулся под рукой шофёра и молчал. Он взвешивал разные возможности. Ещё раз попробовать удрать? Теперь это обречено на провал. Какую бы историю выдумать?

— Ну что, Ханнес, — сказал сменщик шофёру, — ведём его в полицию?

«В полицию! Всё кончено. Оттуда позвонят в Берлин…»

— Знаешь, Карл, — ответил Ханнес, — в полицию надо обращаться, только когда нет выхода. Конечно, если он ещё раз покажет нам пятки или наплетёт тут с три короба, придётся отправить его в участок… Ну так вот, рассказывай честно и откровенно! Мы можем и назад в Берлин тебя отвезти и перед родителями словечко замолвить… Скажи-ка, а кто твой отец?

— Токарь по металлу, — быстро ответил Вальтер. Ему пришла в голову спасительная мысль. Последний выход.

— Видишь, Карл, мальчишка из рабочих. Если мы, рабочие, можем сами разобраться друг с другом, на что нам полиция?

Шофёр добродушно рассмеялся.

— Так расскажи-ка нам, что случилось. Почему ты удрал? Я в твои годы тоже как-то раз отправился в дальнюю дорогу. К счастью, мне встретился на пути один друг — помог не наделать глупостей. С нами ты можешь говорить откровенно!

Вальтер всё глядел на шофёра и на его сменщика. Это рабочие. Полицию принимают не слишком всерьёз. Рассказать?.. Водителю Ханнесу он доверял. Но вот другой? Если тут выйдет осечка, всё кончено.

— Я еду к бабушке, — спокойно сказал Вальтер.

— А ну расскажи, расскажи!

— Мне на билет деньги дали, а я хотел…

— Ишь ты какой! Хотел деньги на билет прикарманить! — усмехнулся сменщик Карл. — Небось футбольный мяч задумал купить, а?

— Да, футбольный мяч, — поспешно подтвердил Вальтер. — У нас нет денег на мяч. А я так хотел мяч! Мама думает, я еду поездом к бабушке… — Вальтер внимательно наблюдал за лицом шофёра. Поверил?

— Вот видишь, я сразу угадал, — с гордостью сказал Карл. — Ладно, полезай в машину, а я пойду принесу чего-нибудь позавтракать. Ну, хитёр!

— А где живёт твоя бабушка? — спросил Ханнес, когда они остались вдвоём. Но раньше, чем Вальтер успел ответить, он твёрдо посмотрел ему в глаза и сказал: — Всё ты врёшь!

У Вальтера заколотилось сердце — сейчас всё решится! Он ещё раз испытующе взглянул на Ханнеса.

Нет, он такой же, как отец, как дядя Фриц. Он не трус.

— Да, я всё наврал.

— А теперь скажи правду!

Вальтер начал осторожно. Надо оставить путь к отступлению. На всякий случай. Сначала он сказал только одно:

— Отца теперь уже нет дома.

— А мать?

— Её тоже нет.

— Где же они?

Вальтер ещё немного помедлил. Он поглядел на Ханнеса, потом тихо сказал:

— Арестованы. Вчера вечером.

И опять замолчал.

Ханнес свистнул сквозь зубы и пристально взглянул на Вальтера.

— Гестапо?

— Да.

— А куда же ты едешь? Говори скорей, пока не вернулся мой сменщик.

Вальтер почувствовал полное доверие к Ханнесу. Он торопливо рассказал обо всём — об аресте, о том, как убежал из дому, о своём плане.

— Как зовут эту скотину? Шпика?

— Берт Вендлиц.

— Ладно.

Ханнес обнял Вальтера за плечи.

— Ты храбрый парень, недаром сын рабочего. Тебе будет нелегко услышать, что я скажу, но я хочу говорить с тобой прямо. Твоих родителей ждёт тяжёлая кара за то, что они хотели оградить немецкий народ от войны, которую готовят эти бандиты. Ты можешь гордиться своими родителями.

Какие хорошие, добрые глаза у этого человека! Как любовно, по-дружески глядит он на Вальтера… Вальтер почувствовал, что он уже больше не одинок. У него есть союзник. Какое счастье после стольких бед!

— Правильно, что ты сразу же пустился в путь. В Берлине тебя отправили бы в приют, чтобы воспитать из тебя настоящего нациста. В Чехословацкой республике Коммунистическая партия была запрещена, но теперь им пришлось отменить запрет. Ты увидишь на улице рабочих со значком на груди. Серп и молот — ты знаешь?

— Я был пионером, — сказал Вальтер. Он вспомнил, как однажды отец просмотрел вместе с ним все учебники, тетради, промокашки: «Стереть, стереть, стереть!» Серп и молот нельзя было больше рисовать. Жаль! Он так любил рисовать этот знак, особенно на развевающемся флаге. Вальтер знал и что он означает: союз рабочих и крестьян.

— Так вот, если ты увидишь рабочего с таким значком, заговори с ним. Попроси его помочь тебе, — сказал Ханнес.

— А если он не понимает по-немецки? — спросил Вальтер.