Аномалия. «Шполер Зейде»
Шрифт:
В центре у сельсовета гудит толпа женщин.
В хате у Остапа за неосторожно задёрнутой занавеской занимаются любовью.
У себя в доме возле окна читает книгу механизатор Петро Онищенко и очень по-еврейски вздымает палец, вникая (пока что на русском языке) в понравившиеся ему изречения из Торы.
Какой-то электрик возится на столбе.
Милиционер ведёт биноклем панораму по селу. Застывает. Наводит резкость. Звонит телефон.
– Лейтенант Нечипоренко слушает. Так точно. Как и докладывал. А вы ж обещали подмогу. Есть! – Он внимательно смотрит снова в бинокль на…
…электрика, который на столбе как бы что-то чинит, но на самом деле рапортует в воротник своей рубашки.
Панорама в ту сторону, куда смотрит этот странный электрик. На пригорке стоит фургон. На нем написано «Хлеб». Жарко. Задняя дверь фургона открыта. Видно, что всё внутри фургона напичкано какой-то аппаратурой.
Ещё панорамы биноклем милиционера по селу. Несколько таких же фургонов занимают ключевые точки для наблюдения. Совсем уже близко к дому милиционера останавливается машина с надписью на боку «Пепси-кола».
На крыше одной из хат какой-то человек крепит несколько антенн и тарелку космической связи. Панорама по крышам – через улицу, на другой хате уже стоят точно такие же антенны космической связи.
Во дворе у деда Грицька баба Парася развешивает бельё.
Электрик на столбе привстаёт и машет кому-то из своих рукой.
Околица села. По дороге из районного центра движется кортеж автомобилей. Впереди идёт трёхосный лимузин, сопровождавший деда Финкельштейна в его особенно важных поездках в Арабские Эмираты и Южную Африку. По бокам два милицейских мотоцикла. За ними автобус и специальная машина для спутниковой связи.
Кавалькада подъезжает к сельской гостинице. Гороховский и Гутман на полусогнутых ногах подходят к лимузину. Подкатывается на коляске загипсованный рав Залцман. Дверь лимузина открывается. К машине пытается прорваться мама Рива Розенберг. Её отодвигают телохранители миллиардера.
Гороховский и Гутман проскальзывают внутрь лимузина. Кавалькада следует к хате деда Грицька. Водитель автомобиля, попавшего в аварию, виновато катит следом коляску с равом Залцманом.
Машины останавливаются в переулке. Миллиардер Финкельштейн в сопровождении Гороховского, Гутмана, телохранителей входит во двор. За ним его сотрудники. В том числе Саймон Стерн и Мак О'Кинли.
На экранах монитора перед полковником и Плоткиным с разных точек возникают подходы ко двору деда Грицька, запруженные селянами.
Видно, как Мак О'Кинли засматривается на рыжую дочку учительницы.
Золотаренко. Да так, что спотыкается.
Видно, как лает пёс Полкан. И как гостей приглашают в хату.
То же на своих экранах видят Юлия Спиридоновна и Диана.
В хате нарядно одетые дед Грицько, баба Парася, Исаак, Маргарита.
Вокруг местная власть – мэр села, милиционер Нечипоренко, заведующая птицефермой Валентина Руденко и другие, более – менее, местные официальные лица, вплоть до Марины, начальника почтового отделения.
Хлеб-соль на вышитом полотенце держит учительница Золотаренко.
– Дед! Знакомься, – представляет Исаак на идиш принимающую сторону. – Это Маргарита. А это миссис Парася и мистер Григорий. У Маргариты мама, как и у меня, погибла в авиационной
катастрофе, а отец в этом… в Афганистане. Так что договариваться надо с «дедушка и бабушка». – «Дедушка и бабушка» Исаак произносит на русском языке.Тут он натыкается на взгляд деда Финкельштейна.
– На твой вопрос, дед, цитирую Тору. [92] «Дварим». [93] Глава «Тецэ» XXI, 11–14 «…и увидишь женщину красивую. И возжелаешь её. И захочешь взять её себе в жены. То приведи её в дом свой, и пусть она обреет голову свою и не стрижёт ногти свои. И месяц…» – Исаак даёт сигнал Маргарите. Она снимает косынку. И оказывается – она острижена наголо. Все ахают. А Маргарита гордо смотрит по сторонам.
92
Пятикнижие Моисеево. Ветхий Завет (иврит).
93
Завершающая книга Пятикнижия «Второзаконие» (иврит).
А Исаак продолжает: – Мы начали отсчитывать месяц, дед. Сегодня день второй. Очень надеюсь на сокращение срока с твоей стороны.
Исаак и Маргарита выходят из хаты. Стоит гробовая тишина.
На мониторах всё, что происходит в хате и вокруг. Камер слежения не пожалели.
Перевод речи Исаака осуществляет старушка Броня Марковна. Она в наушниках. А рядом внимательно застыли в ожидании полковник Голодный и лейтенант Плоткин.
У своих мониторов Юлия Спиридоновна и Диана. Им всё переводит старик Рабинович.
Ошалевший миллиардер оглядывается. Потом смотрит на стоящих перед ним бабу и деда Панченко. Долго. Наконец Финкельштейн натужно улыбается. Дед Грицько и баба Парася улыбаются в ответ. Миллиардер отламывает кусочек хлеба, макает в соль. Жуёт.
– Ну и что ты, «шмок», мне посоветуешь делать? – говорит Финкельштейн на идише скорчившемуся за его спиной Гороховскому. При этом он добродушно продолжает улыбаться деду Грицько и бабе Парасе. – А, «шлимазл»?
Ты посмотри на них. На этих «гоев». [94] И это мои будущие «михитуным»?! [95] Даже в страшном сне мне такое бы не приснилось. Ты посмотри на эти «пуным». На эту рожу. «Небех»! [96] «Д-е-д-у-л-я», – последнее слово он произносит на русском языке, как говорил Исаак. И продолжает улыбаться.
Все, кто не понимает идиш, улыбаются тоже. Они думают, что всё в порядке.
Не улыбаются Гороховский, Гутман и Саймон Стерн. И ещё перестаёт улыбаться дед Грицько. У него начинают играть желваки на скулах. Он багровеет.
94
Чужие, едящие свинину (идиш).
95
Родители супругов (идиш).
96
Бедный», убогий (идиш).