Антология «Дракула»

Он хочет знать номер счета в швейцарском банке.

— Я не знаю. — Вей поднимает голову на слепящий его фонарь видеокамеры. — Развяжите руки, прошу. Я не могу говорить, когда у меня руки связаны. Пожалуйста, у меня ухо болит и руки.

Нежить сбита с толку, они начинают шептаться между собой. Принц Маршалл сидит в своем кресле, женщина промокает ему лоб.

— Граф, — говорит Гарри. — Граф снимет все деньги, если вы его не остановите.

Он встает между Веем и живыми мертвецами, поворачиваясь к ним:

— Вы все — мои дети. Вас всех изменила моя кровь. Чем вы раньше были, не важно. Когда-то вы были людьми, когда-то вы были живыми — все это не важно. Слушайте. Поймать Графа важнее, чем мстить.

Принц Маршалл зевает во всю пасть, показывая крепкие желтые клыки, и вертит в руке большой пистолет:

— Плевать мне на Графа. Его червяк сделал нам уколы, но мы сильнее, чем их европейская наука. Мы сбежали, и мы теперь самая сильная армия в стране.

Вся толпа орет и воет, но Маршалл перекрикивает всех:

— Он говорит, что он наш отец! Пусть докажет! Пусть изменит этого так называемого президента, и тогда, может, мы ему поверим!

Десяток рук хватает Гарри. Он пытается бороться, но мертвецы крепко скрутили его, сдавили горло так, что он не может дышать. Это ничего, Гарри дышит только по привычке.

Они поднесли его к президенту и давят ему на затылок, пока голова не опускается к шее Даниеля Вея. От запаха и жара крови рябит перед глазами. Все застилается красной пеленой, позади, как планета, горит фонарь камеры. Он кусает губы.

Принц Маршалл обходит стол и кричит в изуродованное ухо Вея:

— Номер счета! Скажи, или он тебя укусит, и ты будешь как мы!

— Я не знаю!

— Это не так делается!

— Давай! — визжит принц Маршалл. — Давай!

И Гарри делает это. Он разрывает президенту Вею горло, выплевывает кусок мяса принцу Маршаллу в лицо и подставляет рот под фонтан. Кровь, как электрический ток, мчится по телу. Каждая клетка открывается ей навстречу. Потом его отпихивают в сторону. Вся толпа мертвецов, обезумев от запаха крови, лезет на тело Вея. Принц Маршалл бьет двоих, стреляет третьему в голову.

Луч камеры скачет к потолку. Женщина в рваном платье насела на Санте. Гарри хватает ее, ломает спину, швыряет в двух других. Кто-то пытается отрубить ему ногу мачете, он вырывает нож, делает пол-оборота и сносит принцу Маршаллу голову с плеч.

Нежить заходится воем. Гарри хватает Санте за воротник куртки одной рукой, другой — поднимает с пола АК-47. От очереди в упор вспыхивает драпировка за конторкой, Гарри быстро плещет в огонь виски, и пламя взлетает к потолку.

Обернувшись, он видит, как нежить, словно волна, опускается на одно колено. Свет огня выхватывает их звероподобные лица. Они не отводят от него глаз. Гарри забирает у Санте камеру, разбивает вдребезги, рвет на части кассету и запускает в огненный столб. Вместе с Санте они проходят сквозь ряды склонившихся повстанцев, рана в ноге с каждым шагом раскрывается все сильнее. Очутившись в коридоре, он запирает высокую дверь.

Санте плачет. По дороге через темный дворец он переходит на французский.

— Ты кто? Ты кто такой?

— Раньше я думал, что чудовище, — отвечает Гарри. — Теперь уже не знаю. То, что я есть, спит внутри тебя, Санте, ему нужна только кровь, чтобы проснуться. Я тоже человек. Просто забыл об этом из-за жажды.

На лестнице он слегка подталкивает Санте вперед, и тот едва не скатывается со ступенек. Кровь президента сделала Гарри сильнее, чем когда-либо. Разрез в ноге уже зарастает, он чувствует, как срастаются волокна ткани.

— Н-да. Хотел бы я сказать, что это может быть началом прекрасной дружбы, но у меня есть еще дела. Вот что, найди полковника Мильтона Томбе. Найди его, и пусть отыщет Графа. Эти, в кабинете, долго не проживут, но, если Граф уйдет, он начнет все сначала еще где-нибудь. Теперь беги. Беги, придурок!

Санте смотрит на Гарри. Он вроде бы хочет что-то сказать, но вместо этого сбегает вниз по ступенькам. Гарри слышит грохот вдалеке, это мертвецы колотят в двери. Они прорвутся, конечно, но это не имеет значения. Без командира армия с ними разберется.

Ломаке говорил, что знает, где прячется Граф, и Гарри приходит на ум спокойный сероглазый Петру, умевший превращаться в волка. Он вспоминает также всем известную книгу; да, коротышка не лгал.

Гарри взбегает по лестнице, дым горящих комнат заполняет дворец. Служебный проход за фанерной дверцей ведет на крышу. Панорама с одной стороны подсвечена красным пламенем, в котором дрожат переходы и башни. На другой стороне, вдалеке, что-то темное движется сквозь предрассветную мглу. Гарри поднимает АК-47 и стреляет, пока автомат не дает осечку.

Ничего. Перегнувшись через парапет, он видит внизу во дворе только растерзанный «мерседес». Может, показалось, думает он, но спустя мгновение темный треугольник взвивается через кроваво-красный диск поздней луны на запад — вдогонку за ночью.

Гарри отворачивается и смотрит на восток, откуда взойдет солнце и очистит мир.

ГАЙ СМИТ Гость Ларри

Гай Смит опубликовал свое первое сочинение в двенадцатилетнем возрасте в местной газете. Избрав для себя карьеру банкира, он выпустил первый роман, «Оборотень Лунного света», в 1974 году.

После чего свет увидели почти восемьдесят книг в разных жанрах, хотя Смит до сих пор больше всего известен как автор романов ужасов, издававшихся большими тиражами. Среди них «Ночь крабов» («Night of Grabs») и пять сиквелов к нему, «Засасывающая яма» («The Sucking Pit»), «Слюна зверя» («The Slime Beast»), «Летучие мыши из ада» («Bats Out of Hell»), «Подснежник сатаны» («Satan's Snowdrop»), «Погребенные» («Abomination»), «Нагноение» («The Festering»), «Плотоядное животное» («Carnivore»), «Проклятый» («Witch Spell»), «Вампиры Найтона» («The Knighton Vampires»), «Темный» («The Dark One») и «Тупик» («Dead End»). Он еще и автор нескольких произведений в других жанрах: пособий по сельскому хозяйству и охоте, вестернов, детективов и мистических триллеров, а также ряда детских рассказов о животных, вышедших под псевдонимом Джонатан Гай. Наконец, писатель щедро делится опытом и секретами мастерства в книге, призванной помочь начинающим авторам, — «Как писать в жанре хоррор».

Вернувшись в Англию, граф обнаружил, что за время его отсутствия многое изменилось…

Охваченный паникой, Ларри, спотыкаясь и едва не визжа от ужаса, выскочил из старого бомбоубежища в глубине сада. Нависающие ветки лавра потянулись к нему, словно холодные влажные пальцы, и он ударил по ним, отшвырнув в сторону. Ларри судорожно втягивал в себя воздух, а его сердце билось все быстрее.

В следующий миг, к его несказанному облегчению, впереди показался дом, и он ввалился в открытую заднюю дверь — все его тело весом в сто с лишним килограммов тряслось, небритое лицо с тяжелым подбородком приобрело пепельный оттенок. Плетеный стул в углу захламленной кухни тревожно пискнул, когда Ларри упал на него.

Господи, сделай так, чтобы все это почудилось!

Затем он услышал, как заскрипела, медленно открывайся дверь кухни, и вгляделся в полумрак, съеживаясь при виде ссутуленной фигуры, которая вырисовывалась в бледном свете из прихожей.

Господи, не надо!

— Ларри, ты хорошо себя чувствуешь? Ты так тяжело дышал, когда вошел. Ты ведь не…

— Я в порядке! — сипло прошептал он трясущимися губами.

Стоит ему отойти на ярд, как мать уже спрашивает, не заболел ли он, и идет его искать, словно упрямый вурдалак. Она совсем одряхлела, что неудивительно в восемьдесят шесть лет. Он же впустую растратил свои лучшие годы, сидя дома и ухаживая за ней. И все ради паршивого наследства, которого он может и не получить, если умрет раньше ее.