Антология советского детектива-42. Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
Но… Все это касается только вождения. Малейшая поломка, даже пустяковая техническая неисправность, устранить которую можно с помощью одной отвертки или просто куска проволоки, ставит таких лихачей в тупик. Они горестно застывают возле умолкшей машины и часами ждут, когда судьба смилостивится над ними, послав в помощь человека, не боящегося хотя бы заглянуть под капот.
Так что я лично лучшими шоферами в мире венгров не назвал бы. Шофер, по моему разумению, это не тот, который только исправно крутит баранку. Он должен еще и уметь сдвинуть с места механическую упрямицу,
А вот наши шофера именно такие. Вынужденная остановка в пути – и тотчас же взлетает освобожденный рывком пальца капот. Две-три минуты на изучение причин – и из багажника извлекаются нужные инструменты. Еще с десяток минут – и неисправность устранена. Машина взвывает, получив «по газам», и шофер без промедления продолжает путь.
А случись что-нибудь серьезное, бедолагу на тросе дотянут до места стоянки, и уж там шофер-профессионал возьмется за нее по-серьезному. Что-то исправит, что-то заменит – и авто опять готово в бега.
У венгров же существует четкое и строгое разделение труда. Вот этот господин в чистом костюмчике, щегольских туфельках и шляпе – водитель. Он только водит машину. Ему даже запрещено заглядывать под капот.
А вот этот, в рабочем комбинезоне, измазанном мазутом берете и заляпанных кедах – механик. Его дело – заставить умолкший мотор заработать снова, сменить спустивший баллон, убрать вмятину на кузове, заделать царапину. А водить ни один уважающий себя владелец машины его не допустит. Водить должны другие. Он не водитель, он механик.
Так что шоферов в нашем понимании у венгров нет. По крайней мере, не было в те годы, о которых идет речь. Есть водители и есть механики. Белая косточка и черная кость. Между ними такая же разница, как между жокеями и конюхами.
Когда демобилизация из Красной Армии после войны достигла своего апогея, из гаража отделения в Будапеште по улице Королевы Вильгельмины стали отправляться домой один за другим все наши лучшие шоферы-фронтовики. Машины оставались без хозяев. Ездить становилось не на чем.
Зам. начальника отделения по работе среди венгерского населения майор Афанасьев отправился к подполковнику Гуркину:
– Что делать? – в голосе его звучало отчаяние.
– Выходить из положения, – дал Гуркин дельный совет.
– А как, товарищ подполковник? Четыре легковых и две грузовушки уже стоят без ездоков.
– Нанимайте венгров.
– На какие шиши?
– На продукты. За муку, мясо, масло и прочие съедобные вещи… Мне ли вас учить, товарищ майор?
– Да и шоферы они тоже!.. – Афанасьев, скривившись, безнадежно махнул рукой. – На работу в белых рубашечках ходят.
– У вас есть на примете получше?..
Словом, через несколько дней в нашем хозяйственном дворе появилось несколько шоферов в штатских костюмах.
А еще через неделю наши молоденькие красноармейцы-шоферы (старых уже почти всех демобилизовали), ругаясь по-русски громко и отчаянно, копались в кишках чужих машин, устраняя чужие, большей частью ерундовые, неисправности.
А
новички-венгры, посиживая в тенечке и покуривая стреляные у своих же русских коллег сигареты, трепали языками в ожидании, когда им выведут на линию исправных бегунов.Больше всех донимал наших ребят трепливый молодой водитель по имени Фери, научившийся нескольким русским фразам и любивший давать «под руку» советы нашим неутомимым трудягам, тянувшим двойную тягу – за себя и за «того парня».
– Нэ это! Это!
– Пошел к чертям, Фери!
– Что есть «к чертям»? – удивлялся Фери.
– Ну к этим, с хвостами и рогами.
– Нэ это нада крутить, я говорью! Вот тот маленький… как это?.. гвоздик.
– Пошел ты… – и посылали его еще подальше.
В один прекрасный день Фери отправили в командировку на новеньком "опель-кадете". А через два часа он вернулся на хозяйственный двор со странно вихляющим левым передним колесом.
– Вот… На горе Янош подохла… А запаска – нет запаска! Тогда я вытаскивал из ее живота резина, набил шина зелоная кукорица с поля и доехал до здесь. А?
Он был явно горд своей находчивостью и ожидал похвалы. А ребята, скребя затылки, горестно смотрели на окончательно загубленную, жеваную-пережеванную еще совсем новенькую шину. Не было в нашем хозяйстве ничего более дефицитного, чем покрышка. Их латали да подлатывали по много раз. Ну а с этой, расшматованной жесткими стеблями кукурузы, разве что-нибудь сделаешь?
– Эх, Фери, Фери…
Примчался майор Афанасьев, у которого был поразительный нюх на неполадки в хозяйстве.
Постоял, покачал головой, крепко сжав губы. Потом сказал:
– Фери, где твои золотые часы?
– Вот! – Фери поднял руку с часами, которыми он хвастался без конца.
– Дай сюда… Нет, сними с руки, подай мне… Давай, давай, не стесняйся! Фери забеспокоился:
– Зачем это?
– Давай, я говорю.
Ослушаться Фери не осмелился.
– Ой, ой, осторожно! Не уроняйте. Часы нет противударный систем!
Майор Афанасьев положил часы себе в карман:
– Три дня тебе, Фери, – и поднял для наглядности руку с оттопыренными тремя пальцами. – Если через три дня не добудешь новой покрышки для «кадета», золотых часов тебе больше не видать. И продуктов тоже. И вообще, угодишь к Петеру Габору за вредительство и саботаж.
Что такое вредительство, Фери еще не знал. Зато очень хорошо знал, кто такой Петер Габор. Это был человек, возглавлявший контрразведку новой власти. Страшные истории о нем ползли по всей Венгрии.
Разозленный, обиженный, напуганный Фери отошел в сторонку к забору, подальше от гоготавших и скаливших зубы русских шоферов.
Под ногу попалась какая-то невзрачная деревяшка, сантиметра на два высунувшаяся из-под земли. Давая выход злости, Фери размахнулся и пнул ее изо всех сил.
И тут же завопил не своим голосом от боли, смяв гармошкой лицо и прыгая на одной ноге. Подошва лакированной туфли отлетела далеко в сторону.
Подошли другие шоферы, в том числе и венгры, стали осторожно пинать проявившую такой крутой норов деревяшку.