Антология советского детектива-42. Компиляция. Книги 1-20

– В основном. Неясно только, что в пакете.

– А это для вас пусть пока и останется неясным. Скажу только, чтобы была понятнее ситуация. Пакет привез в шесть утра военным самолетом из Праги тот товарищ, что сидел возле меня за завтраком. Теперь он отсыпается на кушетке в комнате Матьяша. А в три часа дня полетит с пакетом в Бухарест… Езжайте, не задерживайтесь! Товарищу Ракоши я позвоню.

Ртутный столбик стремительно пошел вниз – вода стала быстро остывать.

Минут через пятнадцать я был уже в здании ЦК Венгерской компартии недалеко от парламента, ломаными и вместе с тем воздушно-изящными линиями которого я не переставал любоваться, когда оказывался поблизости.

Ни у входа, ни внутри здания постовые в форме народной полиции не задерживали меня, хотя и окинули ощупывающим взглядом, особенно пустую кобуру. Лишь у двери секретариата сидевший там полицейский спросил по-русски:

– К кому?

– К товарищу Ракоши. От подполковника Гуркина.

Полицейский разрешающе кивнул.

В приемной сидело человек десять: венгерские военные в высоких чинах, штатские, похоже, из комитатов (Комитат – в Венгрии область).

Я сразу подошел к помощнику первого секретаря, которого знал еще в военные годы:

– Привет, Дьюри! Мне к твоему хозяину. И очень срочно.

– Садись! Сейчас доложу.

Он вышел. Я остался стоять, оправил гимнастерку.

Дьюри вернулся:

– Товарищ Ракоши очень занят. Он просил передать, что нужно, через меня.

Такой поворот событий в полученные четкие инструкции никак не вписывался.

– Не пойдет! – категорически рубанул я. – У меня другое распоряжение. Только лично!

Дьюри в растерянности жевал нижнюю губу. Что-то его не устраивало.

– Хорошо, – произнес он не очень уверенно. – Попробую еще раз.

Слегка озадаченный, я стал ждать. «Что произошло? Почему Ракоши меня сразу не принял? Гуркин забыл позвонить? Исключено!.. Не дозвонился?»

Боковая дверь возле стола помощника отскочила с треском, будто ее с силой толкнули ногой. На пороге появился сам Ракоши, за ним высился Дьюри с кислой миной, видно, заработал нагоняй.

Ракоши я видел неоднократно, хотя лично знаком с ним не был. Он приезжал к нам в отделение, к Гуркину, когда я еще там не работал. А потом еще раз, уже не один, а вместе с другим секретарем ЦК Эрне Гере, частым нашим гостем. Как раз в это время я отвозил Зою в родильный дом.

Небольшого, можно даже сказать, маленького, почти карликового роста революционера мировой известности никак нельзя было назвать видным мужчиной. Крепыш с несоразмерно большой, яйцевидной формы лысой головой и миндалевидными темными глазами. Короткие крепкие ноги. Не по туловищу длинные руки с мощными кистями человека, с детства занимавшегося физическим трудом.

– Ви? – словно выстрелил, глядя прямо мне в глаза, раздраженно сжимая и разжимая увесистые кулаки.

Почему-то он был в ярости. Обычно присущее ему обаяние могучей силы воли и бурлящей энергии отступило на второй план перед непонятной вспышкой крайнего раздражения.

Я молчал. Что такое – «ви»? Констатация? Обвинение? Что можно ответить на такой странный вопрос?

– Ви? Я спрашиваю?

Ракоши хорошо говорил по-русски, обычно не делал ошибок. И лишь звук «ы», как и большинству венгров, даже долго проживших в Советском Союзе, ему не давался никак.

– Ви понимаете, где находитесь? – наконец произнес он такое, на что хоть ответить можно.

Я, пытаясь разрядить обстановку, улыбнулся:

– Догадываюсь.

И мгновенно сам ощутил, насколько натянуто прозвучала шутка.

– Догадливый, значит, – Кулаки продолжали сжиматься и разжиматься. – Решил посмотреть на товарища Ракоши и просто-напросто вызвал его к себе. На просмотр. Так?

– Нет, не так, товарищ Ракоши. Меня послали увидеть вас и передать…

Я оглянулся. Все присутствовавшие в приемной, отдавая дань уважения первому секретарю, поднялись со своих кресел и напряженно вслушивались в наш странный диалог: кто с интересом, кто хлопая глазами и явно ничего не понимая.

– Увидеть и передать вам…

– Что за цирк вы здесь устраиваете, офицер? – раздраженно перебил он меня. – Я же ясно приказал: передайте все, что надо, товарищу Нонну…

– Велено передать вам с глазу на глаз… Товарищ Гуркин…

– Вот я сейчас позвоню товарищу Гуркину и скажу, как ведет себя здесь его офицер… – и шагнул к телефону, все такой же злой, но, подняв трубку, тут же передумал. – Нет, я лучше позвоню от себя и тогда… Следуйте за мной! – и, стремительно развернувшись, огромными, не по росту, шагами, понесся по пустому коридору.

– Кабинет пятнадцать, – бросил мне Дьюри вдогонку.

Он не зря назвал номер кабинета, хотя я поначалу удивился: зачем это, я же следую за Ракоши. Но тот за первым же поворотом длинного коридора моментально исчез у меня из глаз.

В приемной пятнадцатого сидел человек, на сей раз в штатском.

Он не обратил на меня особого внимания, лишь мимолетно кивнул на дверь за своей спиной: можно заходить. Вероятно, Ракоши на ходу предупредил его.

Первый секретарь ЦК уже разговаривал с Гуркиным запальчиво и сердито:

– Я хочу еще раз подчеркнуть, что ви это сказали достаточно неясно… Ладно, ладно, теперь мне стало понятно.

Он бросил трубку на рычаг, пробормотал себе что-то под нос, вероятно нелестное для Гуркина. Протянул ко мне свою лапищу, поманил пальцем-сосиской:

– Ну, давайте!

Я извлек из планшета пакет. Он небрежно надломил печать, вытащил бумаги, стал читать.

Я продолжал стоять по стойке «смирно». В кабинете, разумеется, были и стулья, и кресла. Но самовольно сесть в такой ситуации я не решался. Ладно уж, постою навытяжку перед первым секретарем ЦК!

Лишь пробежав глазами машинописный текст, Ракоши поднял голову и вроде бы только сейчас узрел, что я по-прежнему стою согласно строгому армейскому правилу.

– Садитесь, что ви застыли как столб, – вроде бы удивился он. – Вон в то кресло. Я еще буду делать кое-какие заметки.

– На отдельном листочке, пожалуйста. И передайте в соответствующие инстанции по своей линии, – тут же отреагировал я, согласно инструкции, и сел.

– Уже знаю! – улыбка на миг просветлила его темное хмурое лицо. – Удивительно дисциплинированние офицери у товарища Гуркина. Так и передайте ему, не забудьте!