Антология советского детектива-44. Компиляция. Книги 1-20

— Не бойся, господин, — поспешил успокоить гостя Осман-курбаши. — Для них он мертвец, сразу мертвец.

— Как так?

— Горцы знают, как делать. Немножко барана режь. Кровь с собой бери. Капай, где надо. Пропасть рядом…

«Значит, хлопцы думают, шо я сгинул», — мелькнуло у Гринько. Сердце невольно сжалось. Если раньше у Миколы теплилась надежда на то, что друзья придут на помощь, то теперь она рухнула. Рассчитывать приходилось только на свои силы.

Между тем разговор в юрте принимал другой оборот.

— Довольно! — резко перебил гость Османа-курбаши, все еще рассказывающего о том, как тонко было инсценировано убийство Гринько. — Надо действовать. — Он вытащил из-за пазухи карту и расстелил ее на коленях. — Вот перевал Ак-Байтал… Гора Музкарабол. Здесь тайник. Я хорошо знаю эти места и сам поведу вас кратчайшей дорогой. А этих двух оставшихся убрать!

— Будет сделано, господин! Наш человек сигнал получит. Будет знать, что делать.

— Собирайте людей, да поживее! — приказал гость, поднимаясь.

Осман-курбаши выглянул из юрты и позвал кого-то из басмачей. Что он ему приказал, Гринько не понял, но через минуту юрта опустела.

«Шо ж робыть? — мучительно думал Гринько. — Неужто погибать?» Он даже застонал от бессилия. Рванул руки, но веревки только сильнее впились в тело. Микола уронил голову, и впервые слезы отчаяния выступили у него на глазах. «Не вырваться! Неужто не вырваться!..»

Мутным взором обвел юрту. Взгляд задержался на костре. Языки пламени лениво поднимались кверху. Сизый дымок медленно плыл к потолку, где было проделано круглое отверстие. И тут у Гринько мелькнула отчаянная мысль: костер! Единственное средство. Он осторожно огляделся. Ничего подозрительного. Никто не следит. Перекатываясь с боку на бок, он стал продвигаться к центру палатки. Каждое движение вызывало нестерпимую боль. К горлу подкатывала тошнота.

Вот и костер. За стеной юрты послышались голоса. Микола замер. Нет, прошли мимо. Он рывком повернулся спиной к костру и вплотную придвинулся к огню. Боль ударила словно током. Ноздри защекотал запах горелого мяса. Казалось, что с него живьем сдирают кожу. Гринько извивался, дергался, чувствуя, как огонь лижет веревки. Напрягшись, с силой рванул руки. Горящая веревка лопнула.

Обгоревшими вспухшими руками Гринько схватил валявшийся на ковре нож. Разрезал веревки на ногах. Теперь он, кажется, на свободе. Но как вырваться из юрты? Кругом басмачи!

Глава тринадцатая НА ВЫРУЧКУ

Гринько прислушался. Мимо юрты, перекликаясь, пробежали басмачи, готовясь к выступлению. Каждую секунду мог кто-нибудь войти. А у Миколы, кроме ножа, нечем защищаться.

«Нет, теперь живьем в руки не дамся!» — подумал он, с тоской осматривая юрту. В углу лежал халат. Гринько подскочил к нему, встряхнул. Что-то тяжелое ударило по колену. Маузер!.. Горящими от ожогов пальцами с силой сжал оружие.

— Попробуйте схватить, сволочи! — прошептал он и осторожно подкрался к задней стенке юрты. — Только бы не заметили! — Ножом он вспорол плотную ткань. Путь открыт. Голоса басмачей совсем неподалеку. Внезапно кто-то вошел в юрту. За спиной раздалось яростное восклицание:

— Тохта аблах!

Микола не раз слышал это выражение. Оно означает что-то вроде: «Стой, черт!» Значит, он замечен. Медлить нельзя. Рванув стену юрты, Гринько выскочил на волю. Вдогонку загремел запоздалый выстрел. Микола стрелой пробежал те два десятка метров, которые отделяли его от лошадей, и прыжком вскочил в седло. Сзади раздались громкие крики. Басмачи устремились следом. Откуда-то сбоку выскочил басмач и бросился наперерез. Гринько на ходу вскинул маузер и выстрелил. Путь был свободен.

Конь вынес Гринько на косогор. Вперед узкой лентой уходила дорога. Микола оглянулся: растерявшиеся басмачи бегали по лагерю, ловили испуганных лошадей. На мгновение среди бандитов мелькнула фигура гостя, грозно потрясающего руками.

«Что, выкусили?» — злорадно подумал Гринько и пустил коня в галоп.

Басмачи открыли по беглецу беспорядочный огонь. Человек пятнадцать, поймав наконец лошадей, устремились в погоню.

Дорога поворачивала за скалу и шла вниз. Гринько, не сбавляя скорости, мчался по каменистому плато. Вдали — неширокая речка. Вода пенится, клокочет и с сердитым ревом мчит дальше. Она поднимается коню почти по брюхо. Течение настолько сильное, что лошадь с трудом преодолевает его.

Речка задержала Гринько на несколько минут. Стреляя и крича, басмачи неслись следом. Рикошетируя о камни, пули с визгом отлетали в разные стороны. «Того и гляди зацепят!» — с опаской подумал Гринько.

— Поспешай, ридный мий! Поспешай! — шептал он коню, припадая к гриве. И тот, словно понимая его, вытянув морду, летел как ветер, едва касаясь копытами земли.

Вдруг резкий удар сбил лошадь с темпа. Гринько увидел на шее своего четвероногого спасителя кровь. Не убереглись все-таки от шальной пули!

Лошадь восстановила темп бега. Но не надолго. Кровь хлестала из раны. Конь начинал сдавать, А за спиной — торжествующий рев нагоняющих басмачей. Обернувшись, Микола выстрелил. Но это еще более раззадорило преследователей. Они яростно пришпоривали лошадей, чувствуя, что беглецу не уйти.

Гринько выстрелил еще раз. Каждый выстрел валил на землю одного басмача. А конь сдавал, дышал со свистом. С губ срывалась розовая пена, Гринько чутьем старого кавалериста понимал, что лошадь дошла до предела. Вот-вот упадет.

Из узкой теснины дорога вырывалась на широкий простор долины. Ровное поле.

— Усе! — громко сказал он сам себе. — Конец! Но, бисовы шкуры, живым не дамсь!..

И вдруг откуда-то сбоку резко ударила пулеметная очередь. Басмаческая лава моментально рассыпалась в разные стороны. Гринько обернулся и увидел мчащихся всадников. На остроконечных буденовках поблескивали родные алые звездочки. Ему захотелось броситься им навстречу, обнять, расцеловать, но конь, словно подрубленный, упал, Гринько подвернул ногу. Силы оставили его.

К Гринько подъехал высокий всадник в бурке, соскочил с коня. По властному голосу и осанке Микола догадался, что перед ним командир. Он попытался приподняться, но тот жестом остановил его и приказал двум красноармейцам помочь раненому.

— Сиди, сиди, герой! — ласково сказал он. — Чей? Откуда?

— Красноармеец Гринько, боец шестьдесят первого дивизиона.

По тому, как удивленно вскинул брови человек в бурке, Микола понял, что имя его известно командиру.

— Вот это удача! — воскликнул он. — А мы тебя с друзьями ищем. Я — Фролов… К басмачам-то ты как попал?