Антон Павлович Чехов

Издательница «Будильника» Л. Н. Уткина заплатила Н. П. Чехову за иллюстрации в журнале мебелью (стол и канделябры можно сейчас видеть в чеховском музее в Москве, а стенные часы – в Доме-музее в Ялте). Тот же Пастухов, вспоминал В. А. Гиляровский, в счет части гонорара дал репортеру С. А. Епифанову пальто.

О жизни Чехова в эти годы могли бы впоследствии рассказать его тогдашние знакомые – литераторы Ф. Ф. Попудогло, В. А. Прохоров (Риваль), Г. А. Хрущов-Сокольников, Н. А. Путята, И. К. Кондратьев, С. А. Епифанов. Но Прохоров рано погиб от пьянства, от чахотки умер Путята, от алгоколизма и туберкулеза в больнице кончался Епифанов. Другие тоже умерли рано. А те, кто остались, не любили вспоминать прошлое, и в их немногочисленных мемуарах оно выглядит хоть и несколько экзотично, но вполне благообразно.

4

Литературная школа, пройденная Чеховым в молодости, казалось, никак не могла сформировать оригинального художника.

Главными жанрами юмористической прессы были так называемые «мелочи», писавшиеся по давно отвердевшим канонам, устоявшимся шаблонам. Чехов работал почти во всех этих жанрах.

Одним из самых распространенных был жанр комического календаря и разнообразных «пророчеств». Таковы «Брюсов календарь» и «частные» и «общие» предсказания «Стрекозы», «Новый астрономический календарь» журнала «Развлечение», предсказания «Осколков». И Чехов ведет подобный юмористический календарь в марте – апреле 1881 года в журнале «Будильник».

Популярны были различные афоризмы. И среди чеховских «мелочей» этих лет часты всевозможные изречения, мысли людей разных профессий, исторических и псевдоисторических лиц («Мои остроты и изречения», «Философские определения жизни», «Плоды других размышлений»), остроты, объединяемые Чеховым обычно под традиционными для «малой» прессы заголовками «И то и се», «О том, о сем», «Вопросы и ответы».

Подобные «мелочи», «финтифлюшки» – пожалуй, самый распространенный жанр юмористических журналов. В «Искре» уже в первый год ее существования (1859) появился отдел «Искорки» («Шутки в стихах и прозе, новости, стихи и заметки – внутренние и заграничные»); в «Гудке» (1862) – «Погудки. Извещения, слухи, афоризмы и замечания». В «старом» «Будильнике» (1865—1866) шутки такого рода объединялись под общими заголовками «Звонки», «Старые анекдоты», «Повседневные шалости», «Из записной книжки наблюдателя» (заметки, выводы, измышления и пр.), «Вопросы без ответов», «На память (вопросы, разные мысли и заметки)».

В журналах чеховского времени были уже десятки рубрик, под которыми помещались эти юморески. Например, в «Стрекозе» 1878 года: мысли и афоризмы; всего понемножку; крупинки и пылинки; кое-что; анекдоты, шутки, вопросы и ответы; комары и мухи; из архивной пыли; каламбуры, анекдоты, шутки. Или в «Будильнике» 1877—1884 годов: клише, наброски, негативы, корректуры; инкрустации, афоризмы; парадоксы; мелочишки; современные анекдоты; монологи, парадоксы и цитаты; пестрядь; росинки; мелочи, штрихи, наброски; пустячки; афоризмы, шутки, каламбуры; снежинки и кристаллы; между прочим.

Любили в юмористических журналах всякие комические объявления (например, специальный «Справочный отдел» существовал в журнале «Развлечение»). И Чехов открывает в «Зрителе» «Контору объявлений Антоши Ч.» (1881), печатает «Комические рекламы и объявления» (1882) в «Будильнике».

Несколько произведений раннего Чехова построено на использовании названий газет и журналов («Мой юбилей», «Мысли читателя газет и журналов»). Подобная игра названиями – один из самых привычных приемов «малой» прессы.

Примыкали к юмористической традиции и такие произведения раннего Чехова, как «Словотолкователь для барышень», «3000 иностранных слов, вошедших в употребление русского языка», «Краткая анатомия человека», «Дачные правила», «Руководство для желающих жениться». Шутки подобного рода чрезвычайно распространены в юмористической прессе 80-х годов.

Чехов сам отчетливо сознавал традиционность малых форм. «Просматриваю сейчас последний номер “Осколков”, – писал он Н. А. Лейкину в 1883 году, – и к великому ужасу (можете себе представить этот ужас!) увидел там перепутанные объявления. Такие же объявления я неделю тому назад изготовил для “Осколков” – и в этом весь скандал…»

Традиционными для юмористики были всевозможные «Вопросы и ответы»: «Какое сходство между колесом и судьею? – Обоих надо подмазывать» («Весельчак», 1858, № 9). Чехов печатает свои «Вопросы и ответы» (1883): «Где можно стоя сидеть? – В участке».

Выступая и в этих жанрах, Чехов, однако, не оставался робким подражателем. Сравним «Предсказания на 1878 год» Утки (Н. Лейкина), напечатанные в «Стрекозе» (1877, № 52), с чеховскими из его «Календаря будильника» на 1882 год.

У Лейкина: « Февраль . В телеграммах прочтем, что Греция готовится к войне. Г. Суворин воскликнет в фельетоне, что западники – истинные либералы, а не славянофилы. Г. Нильский будет играть восемь раз в неделю». В остальных «предсказаниях» вяло варьируются те же темы.

Чехов предельно использует возможности жанра, доведя преувеличение до комического гротеска: « Март, 11 . В г. Конотопе, Черниговской губ., появится самозванец, выдающий себя за Гамлета, принца датского».

Жанр «мелочей» рано начал тяготить Чехова. Особенно трудно давались ему самые ходкие в иллюстрированном юмористическом журнале подписи к рисункам: «Легче найти 10 тем для рассказов, чем одну порядочную подпись» (4 ноября 1885).

В дело шло все: уже использованные ранее собранные остроты, возникающие реальные ситуации. В январе 1883 года Чехов послал в «Осколки» тему о пожаре цирка в Бердичеве. Художник не успел вовремя сделать рисунок. «А теперь уже, – писал Лейкин Чехову в феврале, – рисовать на эту тему поздно». В другом письме Лейкин сообщал, что все же хочет заказать рисунки, утешал: «Впрочем, я полагаю, рисунок может долежать до нового пожара и не залежится».

Чехову показался забавным такой деловой подход, и он использовал ситуацию в качестве темы для журнала. Между сотрудником-художником и редактором происходит диалог, заканчивающийся так:

«Редактор. Не печальтесь, впрочем! Мы отложим этот рисунок до нового пожара! Недолго ждать придется».

Рисунок к этому диалогу сделал Николай Чехов, и вместе с подписью он был помещен в журнале «Свет и тени» (1883).

Юмористический журнал заполнялся, разумеется, не только «мелочами», «снетками». Были в нем и собственные жанры, претендовавшие на более серьезное содержание. Таким был, например, жанр юмористического физиологического очерка. Правда, собственным его можно назвать с большой натяжкой и только в том смысле, что из большой литературы подобный жанр уже ушел.

Жанры всякой развитой литературы редко исчезают совершенно; чаще жанр переходит в другой литературный «разряд», в газетную, «тонкожурнальную», юмористическую, детскую беллетристику. Отгорев в большой литературе, жанр десятилетиями может тихо тлеть в литературе массовой, не давая, разумеется, произведений высокого искусства, но все же сохраняя на этой литературной периферии основные жанровые черты.

Попадая в «малую» прессу, жанр меняется; сохраняя и даже иногда усиливая основные формальные признаки, он теряет свое общественно-идеологическое содержание.

Так было и с физиологическим очерком. Теперь эти очерки уже не претендуют на изображение какой-либо профессии и тем более целого сословия. По своему социальному диапазону новые «физиологии» имели мало общего со своим литературным родоначальником – знаменитым физиологическим очерком 40-х годов.

Всякий писатель, соприкасаясь с массовой литературой (ежедневная газета, вагонное чтиво), в какой-то мере усваивает черты некоторых жанров через нее. Это происходит тем успешнее, что все вторичное имеет известные, четкие черты. Такие черты были у физиологических очерков юмористических журналов. Именно отсюда их, скорее всего, усвоил Чехов. Жанр этот у него не привился, хотя он и написал несколько вещей в этом роде («Весной», «На реке» – 1886). Но мы должны быть благодарны этому жанру хотя бы за одно – за классический чеховский очерк «В Москве на Трубной площади» (1883).