Антони Иден
Шрифт:
2 сентября Кадоган записал: "Немцы не отвечают.
Мы просто ждем..." Но члены палаты общин, отражая в данном случае настроения народа, не намерены были согласиться с затяжкой объявления войны. Многие из них поняли, что запахло новым Мюнхеном, а это означало полную катастрофу и страшный позор для Англии. Поэтому, когда Чемберлен после обеда пытался оправдать затяжку ссылками на колебания французского правительства, палата общин, по словам Кадогана, "пришла в ярость". Гарольд Никольсон пишет, что после выступления Чемберлена "у палаты дух перехватило на какой-то момент от удивления. Не последует ли за этим в конце концов новый Мюнхен?" Черчилль бесновался, но скрыто - Чемберлен связал его приглашением в состав военного кабинета, и ему приходилось молчать в этот исторический момент.
джентльмены, это означает войну".
Одновременно Гораций Вильсон встретился в своем кабинете с немецким агентом Фрицем Гессе. Гессе вел пола с Вильсоном и раньше, во время тайных переговоров с Вольтатом. Теперь Гессе заявил, что в Берлине готовы пойти на двустороннюю, англо-германскую встречу и Гитлер очень хотел бы, чтобы высокопоставленный английский представитель прибыл в Берлин для переговоров с ним. Фашисты пытались удержать английское правительство от объявления войны Германии. Вильсон готов был и в этот момент сыграть им на руку. Он заверил гитлеровского агента, что можно будет договориться, если Гитлер распорядится об отзыве своих войск из Польши. "После этого, - заметил Вильсон, - мы будем готовы поступить по пословице: кто старое помянет, тому глаз вон". Затем, подумав немного и, вероятно, решив, что это слишком большая уступка со стороны Англии, он добавил: "Конечно, при условии, что господин Гитлер извинится также". Но Вильсон не учитывал изменения в обстановке. Старые формы "умиротворения* уже исчерпали себя, и мюнхенская политика вступала в свою последнюю стадию.
В полночь состоялось новое заседание кабинета. Было решено 3 сентября в 9 час. утра вручить германскому правительству ультиматум с требованием отвести свои войска из Польши. Если до 11 час. утра на ультиматум не будет получен положительный ответ, Англия будет считать себя в состоянии войны с Германией. Ультиматум был вручен. Ответа не последовало. Англия вступила в войну.
В 11 час. 15 мин. Чемберлен выступил по радио с этим сообщением. Выступление премьер-министра Иден расценил впоследствии "скорее как плач человека, сокрушающегося по поводу собственного провала, чем как призыв народа к оружию?;.
После обеда 3 сентября Идена, наконец, пригласили на Даунинг-стрит. Чемберлен предложил ему войти в правительство в качестве министра по делам доминионов, но без места в составе военного кабинета. Иден согласился.
Так 3 сентября 1939 г. Англия вступила во вторую мировую войну, а Иден вновь стал министром.
Глава IV. ГОДЫ ВОЙНЫ
Включение Идена и Черчилля в состав правительства не привело к изменению в нем соотношения сил. По-прежнему тон задавал Чемберлен, опиравшийся на последовательных мюнхенцев - Галифакса, Хора, Саймона. Новые члены правительства превратились теперь в его защитников. Черчилль, введенный в состав кабинета и возглавивший министерство военно-морского флота, энергично защищал "своего" премьера и "свое" правительство. Иден, всегда значительно уступавший Черчиллю по решительности и активности, сосредоточился на выполнении обязанностей министра по делам доминионов. Его "Группа* теперь возглавлялась Леопольдом Эмери. Иден, естественно, не мог участвовать во встречах ее членов.
Деятельность министерства доминионов сродни работе Форин оффис, но она имеет свою специфику и намного уступает по объему и сложности деятельности дипломатического ведомства. Министерство ведало отношениями между Англией и ее четырьмя доминионами: Канадой, Австралией, Новой Зеландией и Южно-Африканским Союзом. Это была весьма важная область британской политики. Английские деятели справедливо полагали, что Англия может максимально эффективно действовать, лишь опираясь на поддержку доминионов и на свою колониальную империю и используя их огромные ресурсы.
Первой серьезной проблемой, с которой столкнулся Иден в новом для него министерстве, было вступление доминионов в войну на стороне метрополии. Хотя действие центробежных сил в Британской империи к этому времени зашло уже далеко, однако общность экономических, политических
и военных интересов Англии и доминионов была настолько сильна, что Австралия и Новая Зеландия почти автоматически вступили в войну на стороне Англии. Премьер-министр Австралии Мензис заявил при этом: "Имперские ряды едины: один король, один флаг, одно дело". С некоторой заминкой, но довольно скоро за ними последовали Канада и Южная Африка, которая, однако, вступила в войну лишь после того, как там ''-пришло к власти правительство Смэтса - старого сторонника тесных отношений с Англией. В течение недели вопрос о вступлении доминионов в войну был решен положительно. Иден участвовал в оформлении этого решения, поддерживая тесные контакты с высокими комиссарами доминионов в Лондоне, выполнявшими, по существу, дипломатические функции.В октябре в Лондоне состоялась имперская конференция, на которой представители доминионов и Англии в ранге членов правительства совещались о координации военных усилий. Иден принимал активное участие в конференции, а по ее окончании сопровождал представителей доминионов во Францию, где они посетили места расположения французской армии и только что переброшенного сюда английского экспедиционного корпуса, занявшего свой участок фронта на франко-бельгийской границе.
В декабре в Англию прибыли первые войсковые части из Канады, а в феврале 1940 года в Египет - из Австралии и Новой Зеландии. И в том и в другом случае Иден организовывал торжественные встречи, которые имели целью продемонстрировать перед всем миром единство империи. К этому были направлены и другие его публичные выступления. В них зазвучала теперь совершенно новая тема - тема империализма.
Естественно, в изображении Идена английский империализм был даром божьим, ниспосланным несчастным народам земли. "Британская империя, - говорил Иден, - дала образцы терпимости и мудрого управления, она оказывала цивилизующее гуманное влияние на весь мир. Она служит инструментом для поднятия жизненного уровня отсталых народов. Империя является великой духовной силой, утверждающей добрые чувства и взаимопонимание между народами". Вряд ли Иден сознательно лицемерил, рисуя розовыми красками систему крайнего угнетения и эксплуатации полумиллиарда колониальных рабов в интересах английских правящих классов. Он был убежденным империалистом по рождению, по воспитанию и образованию, по классовой принадлежности.
В конце сентября 1939 года представители доминионов поставили вопрос о том, что правительству необходимо сформулировать свои военные цели. Народу нужно сказать, за что он должен воевать. Иден с удовольствием занялся этой проблемой, ибо она входила во внешнеполитическую сферу. На данном этапе в Лондоне сформулировали определенно только одну цель: Англия воюет, чтобы добиться свержения Гитлера. "Что стоит на пути к миру?" - спрашивал Чемберлен. И отвечал: "Германское правительство и только германское правительство". В других выступлениях говорилось и о фашистском режиме.
Как сообщает Иден, в ходе переговоров между членами правительства и высокими комиссарами доминионов было выработано следующее решение: "Прежде всего крайне важно убедить мир, что мы воюем только для того, чтобы освободить Европу от Гитлера и нацистского режима, и что мы не затягиваем войну по соображениям своих материальных интересов". Зачем же нужно было внушать народам, что Англия воюет не за свои империалистические интересы, а за высокие идеалы? Чтобы английский народ и народы всей Британской империи поддержали войну против Германии.
В заключительные месяцы 1939 года и в начале 1940 года английский кабинет уклонялся от формулирования конкретных целей войны, ограничиваясь упомянутыми выше положениями. Иден объясняет причины. "В октябре, - пишет он, - ряд старших членов правительства в убеждении, что Гитлер все еще может пойти на переговоры, полагали, что вероятность урегулирования с Германией будет большей, если его условия не будут очень точно определены. Это было рецидивом прошлой политики "умиротворения". Данное свидетельство подтверждает тот факт, что реформированное правительство Чемберлена и после 1 сентября 1939 г. цеплялось за уже совсем, казалось бы, провалившуюся и окончательно дискредитировавшую себя политику.