Антрополог на Марсе

Одной из особенностей головного мозга человека является значительная величина его лобных долей. У обезьян эти части мозга развиты гораздо меньше, а у других млекопитающих они и вовсе малы. Лобные доли в основном развиваются после рождения человека, увеличиваясь в размере примерно до его семилетнего возраста. Изучение функций лобных долей головного мозга имеет продолжительную историю, но в полной мере это функционирование не изучено до сих пор. Эта неопределенность хорошо иллюстрируется невероятной историей, приключившейся в сентябре 1848 года с Файнизом Гейджем — случаем, которому и по сей день пытаются найти научное объяснение.

Файниз Гейдж, железнодорожный мастер, однажды работал на путях близ Берлингтона, Вермонт, закладывал взрывчатку в шпур, готовясь к взрыву. Он наклонился над шпуром и утрамбовывал порох железным прутом весом в тринадцать фунтов и длиной около ярда, который был заострен на верхнем конце. Никому и в голову не могло прийти, что при ударе железный прут может высечь искру, отчего взорвется порох. Но именно так и произошло. Порох взорвался, и железный прут выскочил из шпура, как пуля. Острым концом прут ударил Гейджа снизу в скулу и прошел насквозь через голову. Несмотря на страшную травму, Гейдж не потерял сознания. Он упал на спину и оставался в оглушенном состоянии несколько минут. Товарищи доставили его в ближайший медицинский пункт, где ему оказали первую помощь, удалив прут. Все это время Гейдж оставался в сознании и даже отпускал врачу шутки.

Через некоторое время после происшедшего с ним несчастного случая у Гейджа развился абсцесс соответствующей лобной доли, но врачи успешно справились с осложнением, и в начале 1849 года его выписали из больницы в удовлетворительном состоянии, поставив многих светил медицины в тупик: как человек сумел выжить после такой тяжелой травмы? Однако этот невероятный случай заставил специалистов подтвердить укоренившееся суждение: лобные доли мозга не наделены функциями, которые нельзя компенсировать функционированием других частей мозга. Это суждение основывалось на исследованиях френологов, которые в начале XIX столетия согласно сочли, что умственные способности и моральные качества человека зависят от функционирования всех частей мозга. Эта теория получила столь большое признание, что мозг стал рассматриваться некоторыми учеными таким же целостным, как и печень. К этой мысли склонился даже известный французский физиолог Пьер Жан Мари Флуранс, заявивший: «Секреты [55] мозга схожи с секретами печени».

55

Выделения. — Примеч. перев.

Влиянием этой теории на умы специалистов объясняется и тот факт, что, несмотря на изменение «поведения» Гейджа после получения травмы, лишь через двадцать лет Джон Мартин Харлоу, один из лечащих врачей Гейджа, опубликовал результаты своих наблюдений. Вот что он писал: «Гейдж производил впечатление порывистого, импульсивного человека, не считавшегося с мнениями других, если они противоречили его планам. К товарищам по работе он относился без должного уважения, чего раньше не наблюдалось. Он был упрям и капризен и в то же время не уверен в себе. На вид крепкий мужчина, он не отличался умом и нередко рассуждал, как ребенок. По словам сослуживцев, до происшедшего с ним несчастного случая он был уравновешенным, сообразительным человеком, энергичным работником, мастером своего дела. После травмы его способности разительно изменились, и, по отзывам его друзей и знакомых, он стал „не тем Гейджем“, которым был раньше».

Склонен считать, что импульсивность и раздражительность Гейджа, равно как и снижение его интеллектуальных и профессиональных способностей, явились следствием повреждения одной из лобных долей мозга, вызванного полученной травмой. [56]

Однако несдержанность, излишняя возбудимость, потеря самоконтроля и снижение интеллектуальных способностей являются не единственными последствиями повреждения лобных долей. Дэвид Ферриер, который в 1873 году предал историю Гейджа широкой огласке, опубликовав в одном из медицинских журналов соответствующую статью тремя годами раньше, удалив у подопытных обезьян лобные доли, определил и другие последствия этого повреждения мозга. Вот его наблюдения: «Несмотря на видимое отсутствие физиологических отклонений, я выявил явные изменения в поведении обезьян. Пропало свойственное им любопытство, пропал интерес к окружающей обстановке, обычно выражающийся в устойчивом наблюдении за всем, что попадает в их поле зрения. Они стали унылыми, апатичными, сонными, реагируя только на явные раздражители или варьируя свою вялость и апатичность бесцельным перемещением по вольеру. Не утратив сообразительности, обезьяны по всем признакам потеряли присущую им черту: внимательно наблюдать за окружающей обстановкой».

56

В 1886 г. Роберт Льюис Стивенсон написал «Странную историю доктора Джекила и мистера Хайда» («The Strange Case of Dr. Jekyll and Mr. Hyde»). Трудно сказать, был ли знаком Стивенсон с историей Гейджа, которая получила широкую известность, но несомненно, что при написании своего сочинения он руководствовался теорией Джексона о высших и низших отделах мозга, а именно тем ее положением, что только высшие центры, отвечающие за сознание и мышление, определяют разумное поведение человека. — Примеч. авт.

В восьмидесятых годах XIX столетия стало очевидным, что опухоль лобных долей головного мозга вызывает самые разные последствия: вялость, заторможенность, изменение характера человека, потерю самоконтроля, тупоумие, а иногда (согласно наблюдениям Гоуэрса) и умопомешательство. В 1884 году была сделана первая операция по удалению опухоли лобной доли, а в 1888 году — первая операция на лобной доле с целью излечения психического расстройства. Считалось, что такого рода расстройства (галлюцинации, навязчивые идеи и, возможно, шизофрения) обязаны патологической активности лобных долей.

Однако первые опыты не нашли скорого продолжения, и только в тридцатых годах XX века португальский невролог Эгаш Мониш стал лечить психические расстройства с помощью операций на мозге. Он разработал технику операции, которую назвал «префронтальной лейкотомией», и согласно этой методике прооперировал двадцать больных, страдавших различными формами патологической депрессии и хронической шизофренией. Результаты сделанных операций Мониш изложил в монографии, опубликованной в 1936 году, которая вызвала в медицинских кругах значительный интерес. На сомнительную технику операции и на, возможно, имевшую место фальсификацию полученных результатов не обратили внимания.

У Мониша нашлись и последователи. Операции на мозге с целью лечения психических расстройств стали проводить в Италии, Великобритании, Бразилии, Румынии и на Кубе. Заговорили о рождении «психохирургии», воспользовавшись термином, придуманным Монишем. Подобные операции наконец стали делать и в США, где невролог Уолтер Фриман разработал поистине ужасную технику операции, которую он назвал «трансглазничной лоботомией». Вот как он сам описал эту операцию:

Приведя пациента в шоковое состояние, я под такого рода «анестезией» ввожу в глазницу между веком и глазным яблоком острый хирургический инструмент [57] до его соприкосновения с лобной долей головного мозга, после чего произвожу латеральный разрез этой доли, перемещая инструмент путем вращения из стороны в сторону. Подобную операцию я сделал двум пациентам на обеих лобных долях, а одному — на одной. Операции прошли без видимых неприятных последствий за исключением (в одном случае) кровоподтека века и окружающих тканей. Через час после проведения процедуры пациенты отправились по домам. Наблюдения показали, что все больные, перенесшие лоботомию, избавились от тяжелых последствий своей болезни, испытывая в послеоперационный период лишь легкие отклонения от нормального состояния человека.

57

Автор называет этот инструмент «an ice pick». В отечественной литературе, кроме приведенного в тексте, используются термины «скальпель», «игла» и даже «пешня». — Примеч. перев.

Варварские операции на головном мозге не вызвали всеобщего неприятия, а, наоборот, были встречены с одобрением. Протестовали немногие. К 1949 году в США было сделано более десяти тысяч таких операций, а в течение двух последующих лет еще десять тысяч. В 1951 году Мониш был удостоен Нобелевской премии, [58] что явилось, по словам Макдональда Кричли, «апофеозом позорной практики».

Лоботомия, конечно, не была настоящим лечением. Подавляя ярко выраженные симптомы психического расстройства, она приводила больных в состояние апатии, угнетенности, вызывала потерю моторной координации и, хуже того, исключала полное выздоровление. Состояние человека после лоботомии красочно описал Роберт Лоуэлл [59] в стихотворении «Воспоминания об Уэст-стрит и Лепке». Вот выдержка из него:

58

Автор ошибается. Монишу была присуждена Нобелевская премия (по физиологии и медицине «за открытие терапевтического воздействия лейкотомии при некоторых психических заболеваниях») в 1949 г. Он был награжден совместно с Вальтером Хессом, который использовал точные хирургические инструменты и электрофизиологические методы для изучения функций гипоталамуса. — Примеч. перев.

59

Роберт Лоуэлл (1917–1977), американский поэт и драматург. — Примеч. перев.

Дряблый, плешивый, лоботомированный, он пребывал в овечьей неге, где никакие муки не могли его лишить концентрации на электрическом стуле — а тот возвышался оазисом в пустыне утраченных связей…

Когда я с 1966-го по 1990-й год работал в психиатрической лечебнице, то видел немало больных, перенесших лоботомию. Они выглядели намного хуже Лепке и походили на живые трупы. [60]

В восьмидесятые годы XIX столетия было сделано предположение, что в лобных долях головного мозга существуют «нездоровые» нервные пути, способные вызвать психические болезни. Этим соображением руководствовался и Мониш, считая, что человека можно излечить от психического расстройства, перерезав эти пути. Но даже если Мониш в этой части и прав, пользы от лобных долей несравнимо больше. Вместе с тем нельзя не признать, что чувство долга, добросовестности, ответственности неизменно давит на человека, и все мы время от времени испытываем желание освободиться от этого натиска, хотим отдохнуть от деятельности наших лобных долей, стремимся к «празднику чувств», к дионисии. [61] Это желание свойственно каждому человеку, присуще любой культуре. Все мы нуждаемся в периодическом отдыхе от деятельности наших лобных долей, но это трагедия, когда, вследствие их повреждения, вызванного травмой или болезнью, этому отдыху нет конца, что стало повседневным явлением для Гейджа и Грега. [62]

60

Негуманному методу лечения психических заболеваний (лейкотомии и лоботомии) положило конец открытие транквилизаторов, которые (как раньше психохирургия) стали рассматриваться как чисто терапевтические средства без побочных эффектов. Есть ли большая разница (в неврологических и этических аспектах) между психохирургией и транквилизаторами — неприятный, неудобный вопрос, который детально никогда не рассматривался. Транквилизаторы действительно лечат психические расстройства, приносят больному успокоение, но состояние это нередко напоминает упокоение. К тому же довольно часто больной попадает в зависимость от этих лекарственных препаратов. — Примеч. авт.

61

Дионисии — в Древней Греции празднества в честь Диониса, бога виноградарства и виноделия (торжественные процессии, состязания драматургов, поэтов и хоров). — Примеч. перев.

62

Хотя в медицинской литературе первое описание незавидных последствий повреждения лобной доли началось с истории Гейджа, существуют и более ранние описания изменений психики и характера человека, которые можно ныне приписать аналогичному повреждению. Один такой случай описан в книге Литтона Стрэчи «Жизнь, болезнь и смерть доктора Норта» («The Life, Illness, and Death of Dr. North»). Доктор Норт, мастер (глава) Тринити-Колледжа Кембриджского университета, живший в XVIII веке, был человеком строгой морали и пунктуальным до мелочей. Он отличался жестким характером и в отношениях с подчиненными был груб и несдержан. Его боялись и ненавидели. Но вот однажды у него случился инсульт, в результате чего парализовало левую сторону тела. Одновременно произошли изменения в его психике. Лежа в своей постели, он допекал посетителей потоком легкомысленных рассуждений, пикантными историями и неприличными анекдотами. Когда изумленные посетители пожимали плечами, не зная, как реагировать, он громоподобно смеялся. После того как у него начались эпилептические припадки, он объявил, что единственное избавление от страданий — это вино. Аскет, человек строгой морали, теперь стал с вожделением пить стакан за стаканом крепкий херес. Все эти симптомы свидетельствуют о том, что у мистера Норта в результате удара получили повреждения и лобные доли мозга. — Примеч. авт.

В марте 1973 года в своих записях я отметил, что «игры, песни, стихи помогают Грегу сосредоточиться, ибо они несут организованное начало — ритм и поток устойчивых связей». Делая эту запись, я вспомнил о своем пациенте Джимми, страдавшем амнезией. Когда он посещал церковную службу, то буквально преображался, преисполняясь смыслом происходившего и воспринимая «органическое единство», подавлявшее амнезию. [63] Приведу и другой пример. Один из моих пациентов, музыковед, страдавший амнезией, ставшей следствием энцефалита височной доли, уже через несколько секунд не мог вспомнить, что ему сообщили. Однако он безошибочно исполнял сложные музыкальные пьесы и даже, импровизируя, играл на органе. [64]

63

Природа «органического единства» — одновременно и динамическая и семантическая, — являющаяся главной при восприятии стихов, музыки и других метрических форм, была проанализирована Виктором Цукеркандлом в книге «Звук и символ» («Sound and Symbol»). Автор отмечает, что особенностью динамико-семантической структуры является то, что каждая ее часть ведет органично к следующей и в то же время связана и со всеми другими частями. Такие структуры обычно не могут быть восприняты или усвоены по частям, а могут быть восприняты и усвоены только как единое целое.

64

Этот человек (англичанин) стал героем фильма «Узник сознания» («Prisoner of Consciousness»), поставленного Джонатаном Миллером на студии Би-Би-Си в ноябре 1988 г.