Анж Питу (др. перевод)
Шрифт:
Она сопровождалась проклятиями, исполненными тем большей ненависти, что фамилия эта принадлежала разбогатевшему рабочему.
Эта фамилия – Ревельон. Как стало известно, Ревельон, директор знаменитой обойной фабрики в Сент-Антуанском предместье, заявил, что дневная плата рабочих должна быть понижена до 15 су.
Это была правда.
К этому добавляли, что двор собрался наградить его черной лентой, то есть орденом Святого Михаила [104] .
А вот это была чушь.
104
Орден Святого Михаила был учрежден в 1469 г. Людовиком XI, им награждались
Но среди мятежников всегда возникают какие-нибудь нелепые слухи. И самое примечательное, что именно такие слухи и вовлекают людей в мятеж, способствуют росту рядов мятежников и становятся причиной революций.
Толпа сделала чучело, написала на нем «Ревельон», украсила черной лентой, подожгла у дверей дома Ревельона и понесла дожигать на площадь к ратуше, где муниципальные власти наблюдали, как оно горит.
Безнаказанность придала толпе смелости, и она объявила, что сегодня совершила казнь изображения Ревельона, а завтра покарает его самого.
То был вызов, по всем правилам брошенный властям.
Власти послали тридцать французских гвардейцев; вернее, это еще не власти послали, а их полковник г-н де Бирон.
Эти тридцать французских гвардейцев стали свидетелями грандиозной дуэли, которой не могли воспрепятствовать.
Они наблюдали, как грабят фабрику, выбрасывают в окна мебель, крушат и жгут все подряд. В суматохе пропали пятьсот луидоров.
Грабители пили в погребах вино, а когда вино кончилось, стали пить краски, которые приняли за вино.
Безобразие это продолжалось весь день 27 апреля.
В помощь тридцати гвардейцам послали несколько рот французской гвардии, которые сначала стреляли холостыми, а потом пулями. Под вечер к французской гвардии присоединились швейцарцы г-на де Безанваля.
Когда речь заходит о революции, швейцарцы не шутят.
Швейцарцы оставили в патронах пули, ну, а поскольку они от природы охотники, причем превосходные охотники, десятка два грабителей остались лежать на земле.
У некоторых из оставшихся лежать была обнаружена их доля тех пятисот луидоров, о коих мы уже упоминали; эти деньги перекочевали от секретаря Ревельона в карманы грабителей, а из их карманов в карманы швейцарцев.
Безанваль сделал свое дело, взял, как говорится, все на себя.
Король не поблагодарил его, но и не высказал порицания.
Но ежели король не благодарит, это значит – он порицает.
Парламент начал следствие.
Король закрыл его.
Король был так добр!
Кто бросил искру в народ? Никто не мог этого сказать.
Но разве иногда летом во время сильной жары пожары не загораются сами собой, без видимой причины?
Обвинили герцога Орлеанского.
Но обвинение было слишком нелепо и провалилось.
Двадцать девятого Париж был совершенно спокоен, во всяком случае, выглядел таковым.
Настало 4 мая, король и королева в сопровождении двора отправились в Нотр-Дам послушать Veni creator [105] .
Было много криков «Да здравствует король!», а особенно «Да здравствует королева!».
Королева была так добра.
То был последний мирный день.
Назавтра криков «Да здравствует королева!» было гораздо меньше, зато куда больше – «Да здравствует герцог Орлеанский!»
105
Начало старинного католического гимна «Veni creator spiritus!» – «Гряди, дух творящий!» (лат.).
Эти здравицы весьма уязвили королеву; бедняжка, она до такой степени ненавидела герцога, что даже обозвала его трусом.
Как будто среди герцогов Орлеанских, начиная с Месье, победителя при Касселе [106] ,
и кончая герцогом Шартрским, который способствовал победам в сражениях при Жемапе и Вальми [107] , когда-либо были трусы!Короче, бедняжка королева едва не лишилась чувств; она так поникла головой, что ей потребовалась поддержка. Г-жа Кампан [108] рассказывает об этом в своих «Мемуарах».
106
В 1677 г. близ городка Кассель французская армия под командованием Филиппа Орлеанского, брата Людовика XIV, одержала победу над войсками штатгальтера Голландии принца Вильгельма Оранского.
107
В 1792 г. французская революционная армия одержала победы над интервентами – близ бельгийского городка Жемап над австрийцами и при Вальми над прусской армией. В обоих сражениях участвовал сын Филиппа – Эгалите, носивший в ту пору титул герцога Шартрского, будущий король Франции Луи Филипп.
108
Кампан, Анриетта (1752–1822) – чтица теток Людовика XVI, приближенная Марии Антуанетты, оставила о ней воспоминания.
Однако эта поникшая голова скоро поднялась с надменностью и высокомерием. Те, кто видел выражение лица королевы, отныне были просто обречены вовеки повторять: «Королева так добра!»
Существуют три портрета королевы: один, написанный в 1776 г., второй – в 1784-м, и еще один – в 1788 году.
Я видел все три. Полюбопытствуйте, посмотрите их тоже. Если когда-либо эти три портрета будут соединены в одной галерее, по ним можно будет прочесть историю Марии Антуанетты [109] .
109
Эти три портрета находятся в Версале. – Примеч. автора.
Собрание трех сословий, на котором они должны были бы заключить друг друга в объятия, стало объявлением войны.
«Три сословия? – сказал Сьейес. – Нет, три нации!»
3 мая, накануне Духова дня и праздничной мессы, король принимал депутатов в Версале.
Некоторые советовали ему пожертвовать этикетом ради сердечности. Король не желал ничего слышать.
Первыми он принял духовенство.
Затем дворянство.
Наконец, третье сословие.
Третьему сословию пришлось долго ждать.
Третье сословие роптало.
В прежних собраниях третье сословие обращалось к королю с приветственной речью, стоя на коленях.
Но теперь не было способа заставить председателя депутации третьего сословия преклонить колена.
Поэтому решили, что приветственная речь от третьего сословия не будет произнесена.
На заседании 5 мая король надел шляпу.
Депутаты от дворянства тоже надели шляпы.
Третье сословие собралось последовать их примеру, но король тут же обнажил голову: он предпочел держать шляпу в руке, нежели видеть представителей третьего сословия в шляпах.
В среду 10 июня Сьейес пришел в собрание. Он увидел одних только депутатов от третьего сословия.
Духовенство и дворянство собрались в других местах.
– Разрубим узел, – сказал Сьейес. – Пора.
И он предложил потребовать от духовенства и дворянства ровно через час явиться на заседание.
– Все неявившиеся будут сочтены отсутствующими.
Версаль окружали немецкие и швейцарские полки. Батарея пушек была наведена на собрание.
Но Сьейес ничего этого не видел. Он видел только голодающий народ.