Апельсиновый вереск. Дорога возврата

— Я понимаю, что сейчас не самое время для дворцового переворота. Все таки вы убиты горем, — хмыкнул Фонзи и, пройдя в комнату, занял одно из белоснежных кресел в гостиной принца. Хейден Вардан резко повернулся. Его лицо больше не было скрыто за гипсовой маской. Теперь Фонзи видел каждую перекосившуюся от ярости мускулу на лице эрцгерцога.

— Да как вы смеете, — глаза Его Высочества опасно сузились.

— Не нужно, — Фонзи повелительно поднял ладонь. — Вы потеряли друга. Хотите лишиться еще и возлюбленной?

Хейден побледнел. Сделал шаг по направлению к Фонзи, но тут же нерешительно замер.

— Вы все правильно поняли, — хьенд закинул ногу на ногу и склонил голову к плечу. — Авалона и ее дружки сейчас в моих руках…

— Чего вы хотите? — перебил его Хейден.

Фонзи поморщился.

— Занять ваше место, — все же ответил он.

— Хорошо. Трон, титул и земли ваши. Отпустите всадников, — Фонзи расхохотался, прикрывая рот рукой. Его Высочество сжал руки в кулаки. Нет, он не был зол, как показалось всаднику изначально. Хейден Вардан был в ярости.

— Если бы все было так легко, Ваше Высочество. Я и без того заполучу все вышеперечисленное. Нет. Мне нужно не это. Я хочу, чтобы вы прилюдно признали, что недостойны управлять землями герцогства, и вонзили вот этот кинжал, — Фонзи достал из-за пазухи длинный, инкрустированный камнями кинжал и положил его на стеклянный столик перед собой, — в свое сердце. Тогда и только тогда я подумаю над помилованием вашей милой Ави.

— Но вы не гарантируете ей безопасность, — скорее для себя, нежели для хьенда, произнес Хейден.

— Верно. Но я могу убить ее прямо сейчас. На ваших глазах. Тогда не будет даже малейшего шанса, что ей что-нибудь поможет.

Принц плотно стиснул зубы и выдохнул. Сделал несколько шагов, намереваясь приблизиться к Фонзи, однако путь ему перекрыли всадники.

— А ведь когда-то Ави видела в вас свет и даже зная, что тьмы в вашем сердце гораздо больше, она выбирала видеть только свет. Пускай ее доверие к вам будет единственной совершенной ошибкой, — на миг эрцгерцог прикрыл глаза, а потом хлестким, как хлыст голосом, сказал, — Я согласен.

Фонзи победно улыбнулся, вскочил и изобразил издевательский поклон.

— Встретимся на рассвете. Насладитесь им, Ваше Высочество. Он будет последним, кого вы встретите.

Вкус победы был сладким, как летние ягоды ежевики. Вскоре Фонзи завладеет землями бывшего Приморского Королевства. С его подачи фейри исчезнут как вид. Ни одна тварь больше не приблизиться кеготерритории. Кстати о тварях. Проходя мимо лекарского крыла, хьенд решил проверить, как там Чужестранка, и с удивлением обнаружил, что ее тело пропало.

— Унесли, чтобы сжечь? — задумчиво произнес он и направился в Зал Совета.

Этери

Этери никогда бы не подумала, что последний миг ее жизни будет таким. По ощущениям она находилась в агонии не менее двух часов. Она чувствовала, как рвутся мягкие ткани грудной клетки, как жар по крупицам разъедает ее сердце. Это было ужасно. Гораздо хуже любой физической боли в Ареморике. Ей уже неоднократно приходилось сталкиваться с волшебной силой. Этери знала, насколько магия бывает опасной. И все же она доверилась Элфи просто потому, что знала — он ее не бросит. Но так ли это?

Девушка распахнула глаза. Над ее головой простиралось темное брусничное небо. Жизнь после смерти? Она в аду? Ее душа теперь навеки принадлежит дьяволу?

“Подождите еще немного, моя королева”.

Голос, прозвучавший в голове Этери, был смутно знакомым. Где же она его слышала? Повернув голову, Этери удивленно моргнула. Она летела над морем на спине какого-то животного. У него была серая шерсть, покрытая черными рунами, обрубленные рога, из которых торчали цветы… Ее нес на спине шэнг. Существо мира мертвых. Этери и не думала, что еще раз увидит Элиаша, а теперь он нес ее… А собственно, куда он ее нес?

Этери перевернулась, оседлала Элиаша и обняла его за шею, чтобы не свалится. Они все так же скользили по воздуху. Шэнг старался не задеть копытами воду. Интересно, почему? Этери наклонилась, коснувшись идеально прямой водной глади. И вдруг море пошло волнами, а в отражении воды она увидела… свою мать.

“Не нужно было вам этого делать. Море воспоминаний показывает истину, которую так отчаянно ищет сердце”, — пожурил Элиаш.

— Это именно то, чего я хочу, — тихо произнесла Этери, не отрывая глаз от матери.

Лилит Фэрнсби была гораздо моложе. Этери с удивлением осознала, что Элфи не лгал. Она была копией Лилит в юности, когда только-только оказалась в Ареморике. У нее были точно такие же золотистые локоны, правда, собранные в косу вокруг головы. Упрямый, прямолинейный взгляд и недовольно поджатые губы. Вокруг голубых глаз ни одной морщинки. Кожа гладкая, сияющая.

Юная Лилит была одета в одно из тех прекрасных платьев, которые удалось примерить Этери во дворце Артура.

“Неприступная, как северные ледники”, — вот какая первая ассоциация приходит на ум.

Лилит, гордо носящая в то время фамилию Пендрагон, сидела на небольшом золотом троне. Рядом с ней стоял Артур. И вот странность: мужчина, долгое время являющийся Этери во снах, больше не выглядел пугающим. Он с мягкой улыбкой стоял позади правого плеча Лилит и лицезрел устроенное специально для дочери представление.

— Тебе нравится? — услышала она его голос. Не угрожающий или холодный. А теплый, как весенний ручеек.

Перед королевской семьей, в огромном зале на сцене выступала театральная труппа. Мужчины и женщины, разодетые в яркие атласные костюмы, скакали, выкрикивали реплики, и смешили придворных. Им вторила веселая трель дудочки, сопровождающая пьесу.

Лилит приподняла бровь, словно не веря, что отец решил задать столь абсурдный вопрос.

— Нет, — ее губы сжались в тонкую бесцветную нить.

Артур Пендрагон нахмурился, а Лилит вдруг внимательно оглядела актеров и встретилась взглядом с юношей, играющим на дудочке. Музыкант был одет под стать своим приятелям. В ярко-желтую рубашку без рукавов, темно-зеленые штаны, держащиеся разве что на подтяжках, и белый плащ, на котором мелким бисером были вышиты алые цветы. Юноша продолжал играть, но его внимательные глаза не отрывались от лица Лилит. Этери мгновенно поняла замешательство матери.