Апельсиновый вереск. Дорога возврата

Лейн Эверт поднял на нее мрачный взгляд золотисто-карих глаз. Он не улыбался, как обычно. Авалона видела разные эмоции этого человека. Озорство, грусть, сожаление. Но видеть гнев ей еще не доводилось. Она отшатнулась назад. Настолько страшная тень залегла у него на лице.

— Это не твой портрет, Авалона дю Лак, — низким властным голосом проговорил мужчина. — А сейчас ты сядешь на диван. Прекратишь орать. И выслушаешь меня.

Ноги сами подчинились его приказу. Авалона села на краешек дивана, со злостью наблюдая за тем, как Лейн собирает разбросанные по полу книги и клочки пергамента.

Когда с уборкой было покончено, он опустился в кресло напротив нее, все еще держа в руках фотокарточку.

— Возьми, — протянул мужчина ее портрет. — Только Создательницы ради, не швыряйся ею больше!

Лейн больше не злился. Он смотрел на Авалону со смесью печали и огорчения. Всадница хотела возразить, но передумала. Фотокарточка казалась теплой, словно еще хранила воспоминание о прикосновениях Лейна.

— Всмотрись внимательнее, — посоветовал он.

— Я все еще вижу себя, — она подняла на него мрачный взгляд. — Какую игру ты затеял, Эверт?

— Ты смотришь, а нужновидеть, — пропустил мимо ушей последнюю фразу Лейн.

С тяжелым вздохом, словно весь воздух разом покинул ее тело, хэлла еще раз взглянула на фотокарточку. Ничего не изменилось. Совершенно ничего.

Разве что…

— Быть не может, — Авалона моргнула, смахивая пелену с глаз.

То, что она не заметила изначально, но то, что все это время было на поверхности.

Заостренные уши.

— Эту девушку зовут Ирэн, — с особой теплотой в голосе проговорил Лейн, — она была феей.

Элфи

Зима в Утере была не просто холодной, она была чудовищной. Ветер пробирал до костей, а снежинки, спускающиеся с серого неприветливого неба, оставляли едкие красные следы, попадая на открытый участок кожи. Элфи сравнивал их с укусами пчел. Неприятными и болезненными.

Не смотря на непогоду, альв вышел на крыльцо ресторации в одной рубашке и легких штанах, совсем не чувствуя холода. Он не был человеком, и даже близкое общение с представителями рода человеческого не умоляли егоособых навыков. С тех пор, как Элфи вернул свое волшебство, прошло ничтожное количество времени. Как существо долгоживущее, он предпочитал измерять свою жизнь в гердрадах: исчислении временных циклов Ареморики. И несколько лет пролетели для него, словно миг. Правда, миг тот был чудесен, ведь Элфи больше не умирал, и к нему вернулось прежнее могущество. Он не чувствовал холода, снова слышал голоса растений и мог воспользоваться их энергией, обратив ее в волшебство.

Все складывалось ровно так, как он задумывал.

В приподнятом настроении альв остановился на ступеньках, наслаждаясь диким морозным воздухом. Его фирменный лисий прищур окинул округу внимательным взглядом и остановился на темной фигуре, закутанной в алый плащ из парчи. Посреди заснеженного двора, фигура выглядела так, словно кто-то случайно закапал кровью белоснежное платье. Рядом с незнакомцем на земле распростерлось тело молодого мужчины. Его лицо было спрятано под широкими рукавами блузы. Он скорчился и не шевелился.

Элфи заподозрил неладное. И хотя не в его привычках было лезть в дела смертных (когда-то так и было, когда-то, до встречи с Этери), он решил, что не может пройти мимо.

— Я бы на вашем месте поспешил уйти, — сказал альв, отмечая, что фигура в плаще была слишком хрупкой и маленькой, чтобы принадлежать мужчине. — Если вы убили этого бедолагу, местные власти не скажут вам спасибо.

Его шутку не оценили. Элфи в приступе негодования щелкнул языком.

А потом фигура откинула капюшон, закрывающий большую часть ее лица и в тот же момент в голове Элфи все встало на свои места.

— Мне очень жаль, но я не могу, — тихо произнесла маленькая всадница.

На самом деле ее звали Фейт Келли. Когда-то давно Элфи шутки ради даровал ей силу противостоять любым врагам. Но его дар обернулся против девушки. Любое ее сражение приводило к смерти противника. Элфи знал, что Фейт страдала, а также помнил свои слова, сказанные в Приморском лесу.

“Я же сказал. Что-нибудь придумаю”.

Что-нибудь, что бы избавило девчушку от его чудовищного дара. Долгое время альв не мог понять Фейт. Она была такой маленькой и слабой, что без должной защиты скончалась бы еще тогда, в детстве, от рук деревенских мальчишек. Элфи проявил милосердие, не свойственное фейри. Он спас ей жизнь.Его дарбессчетное множество раз спасал ей жизнь.

Так почему же она несчастна?

— Он пытался тебя ограбить? — спросил альв, присаживаясь рядом с телом.

Элфи прижал два пальца к шее мужчине. Так и есть. Он мертв.

Маленькая всадница кивнула. Элфи, не поднимаясь с земли, запрокинул голову наверх, изучая ее бледное, как свежевыпавший снег, лицо. Малышка Фейт, бледная, храбрая овечка с волосами цвета раскаленной меди. Она могла ожесточится, показать зубки, стать настоящей воительницей, если бы ее сердце превратилось в черствый камень. Но она избрала иной путь. Осталась такой же слабой, хрупкой, с большими карими глазами.

“Нет. Что-то изменилось”, — вдруг отметил про себя Элфи.

Он не привык ошибаться в своих выводах. Однако чем дольше он смотрел на застывшее выражение лица маленькой всадницы, тем более ясно осознавал: она изменилась. Вопреки первому впечатлению, Фейт реагировала на смерть от своих рук иначе, чем три года назад. Она больше не плакала. Ее глаза словно превратились в два хрустальных шара, что с безразличием взирали на мертвое тело. Искусанные губы алели на бледном лице. Даже мороз не мог придать ему яркости своими искусственными красками.

Безразличие.

Одно из самых страшный человеческих чувств. Гораздо хуже печали и слез. Элфи отстраненно подумал, что лучше бы она плакала навзрыд, чем так безучастно смотрела на убитого.

Элфи выпрямился, простер руки над трупом, призывая из-под замерзшей земли корни растений. Земля слегка содрогнулась. Сквозь снег пробились ростки. Они нежно обвили тело, утаскивая его с собой под мягкую землю. Когда тело мужчины было погребено, земля вновь замерзла, и вскоре то место было припорошено новым слоем снега.

— Вот и все! — слишком жизнерадостно произнес Элфи. — Никто ничего не видел. Я буду нем, как могила.

Девчонка молчала. Она так и стояла с низко опущенной головой, выражая свое полное отсутствие.

— Так, — недовольно поморщился альв. — Иди-ка сюда.

Он положил ей руки на плечи, грубо разворачивая к себе. Затем взял пальцами ее подбородок, приподнял, вынуждая смотреть вверх. Ему в глаза.

— Что случилось с тобой, дитя?— в голосе Элфи появились журчащие нотки очарования. Они околдовывали девушку против ее воли.