Апофеоз

– Сакура, милая, вы уверены, что это был сон? – со страхом в голосе прошептал он, вдруг взяв мою руку в свою.

По телу пробежал неприятный холодок. Я повела плечами, но не сомневалась, а лишь осуждала себя за то, что рассказала столь сокровенное моему милому графу.

– Да! – уверенно прошептала я, и голос мой не выдал ложь.
– Что-то не так?

Наруто отпустил мою руку и тяжело вздохнул. Мне показалось это весьма странным, и я с нетерпением ожидала от него объяснений.

– Просто я за вас переживаю, - улыбка вновь появилась на его лице.

Голубые глаза вновь заблестели. Стало так спокойно вдруг. Мне показалось, что весь мир – это сплошная полоса радости и чистоты. Странно…

Я смутилась, а затем легких румянец появился на бледном лице.

– Отчего же вы беспокоитесь? – чуть тише спросила я.

– Я же сказал уже вам, миледи. Вы нравитесь мне, и меня тянет к вам…

Неужели это было признанием в любви? Голос графа не дрожал и, более того, был уверенным. Конечно, и раньше мне приходилось слышать подобное, но я никогда прежде так не волновалась. Сейчас же, рядом с Наруто всё было иначе. Появилось непреодолимое желание взять его за руку и сказать, что он мне тоже не безразличен.

Увы, я лишь смущенно кивнула. Мы заговорили об обыденных вещах. Мне нравилось общение с ним. Я понимала, что он самых чистых и благородных кровей, но что-то в груди щемило и не давало покоя.

Этот Демон из сна… Меня не покидало желание увидеть это отродье Ада, чей смутный образ поселился в моём сердце…

========== Глава 10. Братские узы. ==========

– Мой маленький, глупый братец, - несколько отстраненно и холодно произнёс Итачи, пронзая меня гневным взором. – Она смертная!…

Я уже несколько раз пожалел о нашей встрече с ним и о том, что поведал ему о своей слабости. О слабости, чьё имя вертелось на моём языке, а память о кратких мгновениях с её душой жгло мне сердце. Мне казалось, что я сойду с ума от тоски по ней, и что вовсе погибну, если еще раз не увижу её.

Итачи, узнав о девушке, пришёл в негодование, которое могло легко перерасти в гнев и злость. Пусть я сильнее его, но уважение и страх перед ним от этого не становится меньше. Лишь только он имеет надо мной всякую власть. Мне плевать на всех остальных, но ему я покорен, ибо только брату удалось разыскать ту, кто скрывается от глаз каждого, и, вымолив у неё прощение, спасти мою жалкую жизнь.

Он был единственным существом в этом мире, кто принимает меня таким, какой я есть, со всеми моими недостатками. Будь я Ангелом или Демоном – он пойдет за мною, куда угодно и защитит ото всех, будь то человек, или Её Величество Смерть. Воспитание, какому нас подвергли, стало основой наших взаимоотношений. Воспитатели, которые таскали нас в зубах, будто новорожденных щенят, стали составной нашей жизни. События, что произошли впоследствии стали толчком к зарождению нашего весьма странного мировоззрения. Всё, что не случалось, вносило свою лепту в образование наших братских уз. Однако такая почтительность к Итачи существовала всегда, появившись еще с самого моего сотворения. И лишь только одна единственная, но немаловажная страница в моей жизни и в наших с братом взаимоотношениях была испорчена моей гордыней и тщеславием…

Наши воспитатели учили нас уважать и любить друг друга, как будто мы с братом остались последними из рода своего. Его сила, способности и гениальность всегда вызывали во мне восторг и восхищение, и я делал неоднократные попытки добиться таких же высот, какие он так легко покорял.

Даже сейчас, будучи обладателем Вечной Силы Пророка, что осталась со мною только благодаря Итачи, я всё еще тянусь за ним и подражаю ему.

Итачи всегда предельно спокоен и рассудителен. Еще ни разу с его уст не слетело ни единого лишнего слова. Он не привык говорить больше, чем нужно. Прекрасный лжец и великолепный тактик, он никогда не понимал человеческих чувств. Ему не сложно сделать вид, будто он в гневе, и это всякий раз пугает меня… Однако иной раз он показывал другую сущность, которая, на моё величайшее удивление, любопытна, разговорчива, но всё же чертовски хитра. Скорее всего, это лишь уловка для тех, от кого он хочет получить какую-либо информацию. Безумно умный, он легко управляется со своей врожденной грацией, шармом и удивительным очарованием.

– Скажи мне, братец, когда ты успел ума лишиться? – на последних словах брат повысил голос, и я как-то весь смялся перед ним.

В гневе он страшен и опасен. Помню, однажды, мы повздорили, а я решил постоять за себя и показать, что Итачи не указ мне, и что я уже не мал, и могу самостоятельно принимать решения. Это было еще до моей встречи с Пророком, и семена безрассудства только-только поселились в моей голове. Ох, какой же ошибкой был тот опрометчивый поступок! Правда, как оказалось позже, он не изменил моих зарождавшихся взглядов. Это произошло примерно в 1460 году до рождения Христа. Тогда, как помнится мне, мы с Итачи только разделились и раз в десять лет встречались на островке Крит в Средиземном море. Но, увы, мне довольно быстро наскучило докладывать о своей вольной жизни своему братцу. Тогда в порыве гнева Итачи уничтожил города северного и восточного Крита. Я лишь помню, как маленьких островок превратился в сплошной поток лавы, пепла и душераздирающего крика. И я остался единственным, кого он не тронул и пальцем…

– Зачем ты мучаешь меня? – еле слышно прошептал я, опуская голову и рассматривая обгоревшие ноги.

– Ты уже столетие не появлялся в Аду… - как-то зло огрызнулся Итачи, наклоняясь ко мне. – Это твои обязанности, и ты в своё время обещал Люциферу, что станешь его правой рукой. Не ты ли это говорил?

Итачи в секунду оказался возле меня, схватил моё горло одной правой рукой, сжимая его до жгучей боли, и легко приподнял над землей. Я вцепился в его руку, а он даже не дрогнул, внимательно наблюдая за мной.

– Ты даже не представляешь, каких трудов мне стоило тебя найти, - тихо проговорил Итачи, глядя на меня своими красными, пылающими глазами. – Один Дьявол знает, как мне посчастливилось на тебя наткнуться!

– У меня нет желания возвращаться в то место. Оно противно мне…

– А мне наплевать! – устало произнёс он. – Где тебя черт носил целое столетие?!

– Как и всегда, бродил по свету, - сдержанно и тихо ответил я.

Итачи вздохнул и поставил меня на землю, понимая, что моему упрямству нет предела.

– Ты сам выбрал свой путь. Ты сам предал Отца и Хашираму! Сам пошёл против них, убогий ты черт! Ты сам последовал за своим любимым Дьяволом, за Мадарой! Тебе, - тихо прошептал братец, не убирая руки с моего горла и несильно сжимая его, - уже давно пора появиться в Аду…

Место, на котором мы стояли, вспыхнуло красный огнем, и мы исчезли, оказавшись там, откуда я так отчаянно бегу. Дело, по большому счету, даже не в том, что здесь повсюду кровь и муки обыкновенных людей. Люцифер – вот причина, по которой я так отчаянно избегаю Ада. Люцифер…

Мы с братом молча вышагивали по руинам надежд, принадлежавших людям, что попали в Ад. Под моими ногами пылали, сгорая в огне, былые мечты, чувства и эмоции – всё то, что было в сердцах грешников хорошее и светлое. Это единственное и самое спокойное место в Аду, которое еще не до конца пропиталось страхом и отчаянием. Кругом сплошное пекло, и отовсюду доносились душераздирающие крики людей, злобных смех Демонов и надрывный лай Церберов. Из каждого темного уголка вылезали горящие твари, совсем не похожие на нас с Итачи.