Апогей
Шрифт:
Наспех раздеваюсь и ложусь в кровать, но когда закрываю глаза, вновь отчетливо вижу родные лица.
А Захария все еще жив и сейчас спит сладким сном младенца.
Уткнувшись в подушку, сбивчиво шепчу:
— Господь — Пастырь мой. Я ни в чем не буду нуждаться. Он покоит меня на злачных пажитях и водит меня к водам… к водам тихим. Боже… — Судорожный вздох и всхлип. Я знаю: они здесь, рядом, стоят у моей кровати и следят не мигая. — По… подкрепляет душу мою, направляет меня на стези правды ради имени Своего. Если я пойду и долиною смертной тени, не… не убоюсь зла, потому что Ты со мной. Ты со мной. Со мной.
Я
— Твой жезл и Твой посох — они успокаивают меня. — Тянусь к тумбочке, включая ночник, с благодарностью подставляя свету лицо. — Ты приготовил предо мною трапезу…
Мой взгляд цепляется за телефонную трубку, лежащую рядом с лампой, и я внезапно замолкаю. Мое спасение находиться всего в полуметре от кровати, нужно просто протянуть руку…
Глотая слезы, я забираю телефон с тумбы, дрожащими пальцами ища спасительный номер. У меня даже не возникает мысли пережить эту ночь самостоятельно. Я сражалась с прошлым в одиночку все эти три дня, у меня просто не осталось сил. Я готова сдаться и делаю это без особого сожаления…
Гудки. Длинные и монотонные. А что если он не ответит? Он может быть занят работой или… очередной мисс Керниган?
Боже, только этого не хватало.
Накрываю глаза предплечьем, шепча как заклинание «быстрее».
— Мейа? — Я замираю, впитывая звук его голоса среди помех. Он действует на меня как сильнейшее обезболивающее, заставляя облегченно простонать. — Мейа, ты слышишь меня?
— Поговори со мной. Пожалуйста, поговори со мной. — Шепчу я, всхлипывая.
Первые секунды я ничего не слышу, начиная опасаться того, что связь волей жестокой судьбы прервалась. Нет, только не…
— Я уже еду. — Заключает в итоге Аман. Так уверенно, словно это не обсуждается и не терпит отлагательств.
— Нет! Нет, не нужно! Слышишь? — Я пытаюсь сдержать рыдания, делая тем самым звучание своего голоса еще более отвратительным. — Все хорошо… я просто…
Я слышу, как он что-то торопливо говорит в сторону. Ох, проклятье, он там не один.
— Что с тобой? — Его голос резкий и требовательный, думаю, раньше бы я умерла от страха, услышав подобный тон. — Говори, Мейа.
— Я п-просто хотела услышать тебя.
— Я знаю, что этого тебе недостаточно. Говори, что с тобой происходит, иначе я возьмусь за твое воспитание всерьез, когда вернусь.
Закусываю губу, пытаясь представить себя, как именно это будет происходить. И как бы соблазнительно это ни звучало, его требовательность и мое невысказанное горе заставляют подчиниться.
— Я… просто с ума схожу. Я вижу их… вижу отца, Марту и Джерри каждую ночь. После того, как ты уехал… стоит мне заснуть, и они приходят ко мне. — Меня едва слышно, я задыхаюсь. — Здесь так тихо и темно, я осталась один на один с этой правдой. — Я слышу, как он выругался. — Прости, что… беспокою из-за такой ерунды.
— Мейа, говори со мной. Давай. — Его голос смягчается, становиться почти умоляющим. — Расскажи мне.
— Мне не снятся кошмары, когда ты рядом. — Тихо озвучиваю я поразительный факт. — Но теперь… это просто какой-то ад. Хотя и вполне заслуженный. Я ведь даже не смогла достойно проститься с ними. В тот раз, сидя за одним столом, хамоватая и беспечная, я даже представить себе не могла, что вижу их в последний раз. Я… я так многое не сказала им. Они умерли не зная,
как сильно я люблю их. И что я… отдала бы все на свете, чтобы вернуть их. — Уже не пытаясь сдерживать рыдания, я сбивчиво лепечу: — Мне так… так их не хватает. Все это время я просто… пыталась закопать эту боль. Пыталась не обращать на нее внимания, не думать… ни о чем не думать. Но это было просто бессмысленным бегством от себя. — Я открываю глаза, смотря в потолок. — Все это так нечестно. Так нечестно, мой господин. На их месте должна быть я.— На их месте должен быть Захария, и, клянусь… он не попадет так просто в Ад.
Невероятно, но Аман взбешен. Я слышу его яростное рычание и просто не могу поверить, что со мной разговаривает тот самый мужчина, который славиться своей сдержанностью и хладнокровием.
— Это не вернет мне их. — Всхлипываю я, размазывая слезы по лицу. — Мне ненавистна мысль о том, что он еще дышит, но… это просто замкнутый круг. Воздавать злом за зло… я запуталась, я не знаю, чего хочу.
Я хочу моего мужа. Прямо. Сейчас.
— Я рядом. — Жмурюсь, пытаясь в это поверить. — Я всегда буду рядом.
Почти признание…
— Ты так далеко. — Еле слышно шепчу я, кладя ладонь на свой пылающий лоб. — А я… просто жалкая слабачка. Зачем я тебе?
— Я приеду. Завтра. — О, не знала, что его можно разозлить еще сильнее. Но — приз в студию — мне удалось. — И мы с тобой об этом поговорим. Ты слышишь?
— Да. — Уже предвкушаю.
— Где твое кольцо, Мейа?
— Там, где ты его оставил. — Я смотрю на безымянный палец левой руки, и все внутри меня теплеет. Я знаю, в эту самую секунду он смотрит на свое.
— Хорошо. — Он все еще зол, но его голос уже не обжигает холодом. — Не смей снимать его, поняла?
— Никогда. — Я невольно улыбаюсь его приказному тону. — И… знаешь, тебе совершенно не обязательно приезжать. Мне уже легче… намного легче. Спасибо, что поговорил со мной.
— Как бы я хотел оказаться сейчас рядом с тобой. — Вот это да. Аман становится более разговорчивым и откровенным. — Я ждал тебя вечность, моя госпожа, а тебе нужно переждать только эту ночь.
— По телефону ты говоришь невероятные вещи. — Как хорошо, что он не видит этот стыдливый румянец. — Невероятно смущающие и… приятные.
— Поверь, я умею так не только по телефону. — Думаю, он улыбается, хотя я никогда еще не видела счастливой улыбки на лице Амана.
— Не верю. Ты не даешь мне в этом убедиться.
— Ты просто напрашиваешься. Постоянно. — Его голос стал как будто ниже и глубже. — Только и делаешь, что напрашиваешься, Мейа.
— Ты накажешь меня? — Шепотом спрашиваю я, слыша, как мужчина резко выдыхает.
— Мне нужно сообщить Олберу, чтобы готовили самолет.
В словах столько обещания и никакой угрозы. А еще, от мысли, что он торопится, мне становится жарко, и я ерзаю.
— Позвонишь мне, когда приземлишься в Италии?
— Непременно. — Помехи в очередной раз дают понять, что между нами тысячи километров. Как же он чертовски далеко, когда жизненно необходим! — Спи, Мейа. Мы встретимся уже завтра.
— Завтра. — Повторяю я едва слышно, закрывая глаза. — Жду.
Марта говорила, что самое неприятное: ждать и догонять. Я же сейчас думаю над тем, что предвкушение и в правду — половина удовольствия.
И я жду. Я предвкушаю.