Апокалипсис отменяется (сборник)

Глядя на нее, Семен хмыкнул:

— Красота погубит мир.

— Почему? — обидчиво откликнулась Верочка.

— Если бы хоть десять процентов из средств, потраченных женщинами на косметику, обратить в науку, — пояснил Ищенко с ядовитой улыбкой, — мы бы давно уже на Марсе колонистами были.

Девушка было обиделась, но тут же съязвила:

— А если вспомнить все средства, потраченные на футбол…

Каховски вдруг гаркнул:

— Тихо всем!

Петр Янович, забыв о распечатке в руке, тревожно вглядывался в экран телевизора. Там, на фоне каких-то пожаров, прохаживалась сексуальная девушка. Голос корреспондентки звучал хлестко, с металлическим оттенком, будто у диктатора, призывающего к войне:

— …Войска Соединенных Штатов Америки вошли во Францию. Массовые митинги протеста французских граждан, что считают миротворческую миссию Америки экспансией, были обстреляны гранатами с парализующим газом и станнерами. Французские власти не комментируют сложившуюся ситуацию, и общественность провела масштабный митинг на центральной площади в Париже, во время которого были сожжены национальные флаги и портреты Президента.

На экране возник вид горящего Парижа. Над городом кулинаров и дизайнеров клубы дыма укрыли небо, снуют военные вертолеты. Отблески пожаров подсвечивали картину зловещим цветом крови.

Картинка сменилась. Появилась разгромленная улица, разбитые витрины бутиков, пылающие дома. На мостовой изувеченные люди, по серому камню потоком кровь. Тут же вышагивают полицейские в бронекостюмах, в руках щиты и дубинки.

Колчанюк тихо сказал:

— Говорят, французы тоже опыты с сознанием ставили.

— Теперь еще долго не будут, — обреченно прошептала Верочка. — А я так хотела в Париж!

Я покачал головой, мир сходит с ума. Страны пожирают друг друга, как пауки в банке. Выживают сильнейшие. И эти сильнейшие потом пропагандируют идеи всемирного братства, чтобы не пожрали их самих. Вот уже и вправду светлое будущее… что на самом деле — уже пройденный сценарий. Так поступало человечество всю свою историю. И вот теперь, когда у людей появились силы и возможности действительно изменить мир к лучшему, они продолжают жить по-старому.

Я сходил к кофейному автомату, терпеливо дождался, когда бурая субстанция, гордо именуемая кофе, наполнит стакан. Потом шагнул к окну. Да так и замер с поднесенным ко рту стаканом.

Под окном колыхалось бушующее море. Разношерстная толпа заполонила все: газоны, проезжую часть, крохотную площадь перед клиникой. Тут и там вспыхивали короткие и кровопролитные драки, когда кто-нибудь пытался протолкнуться ко входу.

Неслышно подошел Каховски, понаблюдал за митингом. Я услышал горечь в его словах:

— М-да-а… Похоже, что народом овладела настоящая эпидемия. Все считают, будто мы либо Грааль прячем, либо бессмертных штампуем… Вон, гляди на плакаты.

Я с трудом разглядел в этом море народа надписи на парусниках плакатов: «Нет экспериментам с мозгом! Душа человека неприкосновенна! Сингулярность ведет человечество к пропасти! Сингукалипсис грядет!» Над головами торжественно проплывали католические кресты, громко распевали «Хава нагила». В стороне скучают милиционеры, в полном обмундировании, но теснить толпу не спешат.

Подтянулись остальные, вытягивали шеи, стремясь увидеть хаос.

— Черт! — прошептал Ищенко.

Колчанюк поддержал с сарказмом:

— Да, это его рук дело.

— Почему они так? — спросила Верочка тихо. — Мы же не свергаем крест, не клонируем антихриста!

В неприятной тишине голос Каховски прозвучал зловеще:

— Так всегда происходило с людьми, что совершают великое открытие. Не стоит жаловаться, коллеги, для Галилея закончилось все гораздо хуже. Абсолютное большинство не принимает нас, презирает, обвешивает ярлыками. Никто из них сейчас и не скажет, по какой причине ненавидят. Это потом уже и не вспомнят, что, как бараны, блокировали клинику, будут использовать наши достижения.

Колчанюк тут же вставил заискивающе:

— Наука требует жертв!

— Но почему столько верующих, да еще католиков?! — удивилась Верочка. — Будто мы церкви рушим!

Каховски отошел от окна, глухо буркнул:

— Религиозные организации всегда торопятся объявить наступление Судного дня. А у католиков апокалипсис почти каждый день, да и с обществом они на короткой ноге, вот и митингуют. Это не православные пофигисты, тем бы кошелек только набить… Господа первооткрыватели! Не расслабляйтесь, наше дело — работать.

Все медленно расходились по местам, подавленные видом за окном. Только Колчанюк, громко хихикая, рассказывал Верочке:

— А ты знаешь, что исследователи и религиоведы наконец-то сошлись в едином мнении о происхождении человека?

Девушка наивно распахнула глаза.

— Да ты что?

— Ага, — с самым серьезным видом кивнул Колчанюк. — Теперь в Библии будет написано, что человек произошел от обезьяны, которую Бог создал по своему образу и подобию!

Семен хихикнул, а Верочка фыркнула и отвернулась.

Ищенко вернулся к Аппарату, в тысячный раз все проверял и перепроверял. Некоторое время шумно сопел, потом резко развернулся:

— Черт, работать не могу, все нервы истрепали!

— Делать нечего, Семен, — пожал плечами я. — Петр Янович правильно говорит, наше дело — работать. И не стоит обращать внимания на глупцов. Тем более что все эти беспорядки наверняка проспонсированы. Вот только кем?..

* * *

День прошел даром.

Ни один из добровольцев не прошел даже начального тестирования. Удивительно, но у молодых ребят здоровье не позволяло не то чтобы в космос, но даже в футбол играть! Атрофированные мышцы, близорукость, одышка и слабое сердце. Да их уже сейчас пора бальзамировать, иначе к сорока годам рассыплются прахом, как Дориан Грей. Странные люди! Хотят получить что-то без труда, будь то расширение сознания или бессмертие, будто выпить пилюлю от насморка: раз! — и все, ты уже бесконечен, как деление на ноль! Да уж, халява не перестает соблазнять людей. Христианам нужно было назвать главного врага не Сатана, а — халява. «И спустилась Халява в образе змия с Древа Познания, и обратилась к Еве…»

В конце дня Каховски появился мрачный как черт.

— На завтра ни одного добровольца, — уронил он. — Клиника блокирована почти полностью. Сейчас даже половина персонала на площади!

— Что же делать? — беспомощно вскинула бровки Верочка. — Возьмем отпуск?

Каховски метнул на девушку такой взгляд, что та отпрянула:

— Хватит! Весь ХХ век в отпуске пробыли! Нет у нас времени, сейчас каждая страна втягивается в эксперименты с сознанием. А американцы дружно признают это нарушением прав человека и какой-то международной статьи. И закрывают опыты, хотя наверняка сами то же самое пробуют, хотят быть первыми, ибо это означает начало сингулярности! Только Россия держится… ну, и Япония… Но у них уже есть положительные результаты, а у нас?!