Апокалипсис всегда

Кое-как объехав его, киргиз ещё долго оглядывался (какой шайтан попутал?) с квадратными глазами.

(– Я про Варю.)

– Ты точно в порядке? – Варвара осмотрела его с бабушкиным скепсисом.

– Да! Конечно! – Он дёрнул плечом нервно. – Тысячу раз!

– Это твоя старая шизуха?

– В смысле – старая?

– Ну как в Камбодже. Что всё вокруг неправда, «Шоу Трумана», и типа того. – Варя прибавила, с каким-то даже восторгом: – Я как вспомню иногда – как мы ходили, прятались от всех… У меня мозг вскрывался просто!

Шли по шатающимся глыбам набережной: Будимир раза три бросил на Варю сканирующий взгляд (он не очень хотел говорить, в чём дело).

– У нас просто иконы спёрли, а на их место повесили свои. – (Но в последний момент передумал.) – Ты не знаешь, кто бы это мог быть?

– Кришнаиты, – сказала Варя (как всеми забитую очевидность).

Будимир хотел было спросить почему, но она хлопнула по руке:

– Кабзда! Да это же Семимостье!

Варвара побежала к мосту со стеллочками, а Будимир догнал её неторопливо и остановился у низеньких перил:

– Что ты сказала?

Это был обыкновенный перекрёсток каналов: на все четыре стороны – они ползли подделкой под Венецию.

– Ну ты ваще! Отсюда сразу семь мостов видно, тут счастье загадывают! – сказала Варя. – Дай руку.

Он подал. Варя зажмурилась и зашептала одними губами (её дымные волосы оплетал эфир). Будимир водил взглядом по сторонам, – но как он ни считал, у него получалось ровно восемь мостов.

(– Предполагается, что на одном из мостов ты всё-таки стоишь.)

– А с тем навесным – их вообще девять…

(– Хорош считать – желание загадывай. Неужто ничего не хочешь?)

– Разве что сдохнуть. Ты закончила?

Варя открыла глаза и несколько раз кивнула. Они пошли.

– Ну и чего ты там загадала? – спросил Будимир.

– Голову вылечить.

– Разве паранойя не делает жизнь интереснее?

– Ну я нормальной хочу быть. Чтоб дом, дети, а не астралы эти все.

Высокомерно хмыкнув, Будимир поплёл шаги дальше.

Окружение было сделано достаточно убедительно: милый старичок мечтательно поставил локоть на перила (из электричкинских), заспанный панк с мелкой девушкой фотографируются (а их Будимир видел у Лиговки), на скамейке – те же бабки в носочке и в грибочке: семки щёлкают, про политику говорят. А, там, за тихою водою – небесно-голубая колокольня тает кверху – только голову задирай! – с колоннами и барочными финтифлюшками.

– Подожди, – вспомнил Будимир, оглядываясь на Варю. – Но ты сказала, что иконы стырили кришнаиты. На кой ляд им это делать?

– Не знаю. Эти шакалы до сих пор в мои сны проникают.

(Одно время Варвара зависала с кришнаитами – ещё до знакомства с Будимиром. В какой-то момент от них отделился парень, который что-то там съел, поразглядывал сирень и узнал, что он Христос (потом он передумал и узнал, что он Будда (потом он снова передумал и узнал, что он Кришна (потом он остановился на Наполеоне (потом счёл, что это мелко и узнал, что он Люцифер (а потом опять передумал и снова стал Христос))))) – он соорудил маленькую секту: сидели на даче, медитировали на ковёр, предавались аскезе и молились. Варвара отирала ему ноги миром. Потом решила, что это стрёмно всё – и убежала.

С тех пор Варя к кришнаитам была как-то не очень.)

Внезапно – решительно – вдруг: Будимир остановился посреди дороги и вцепился в подбородок – в гениальнейшей догадке.

– А сама ты случаем… – проговорил он нерасторопно, – не кришнаитка?..

– Ну как. Вот тогда, с Лёней, – было дело, да. Я ж рассказывала.

Будимир победоносно скрестил руки на груди:

– Ты арестована!!

Варвара поглядела на него полсекунды, потом ещё секунду, – потом не выдержала и рассмеялась: её щёки превратились в детсадовские яблочки.

(– Нет, Будимир, это не так работает.)

– Тогда я вообще ничего не понимаю! – проговорил Будимир, сунул руки в карманы, и крупно задумался.

 ЧШШ

Общение с людьми, которые не ведают

истины и интересуются лишь объек-

тами этого мира, есть ад.

Нираламба Упанишада. 19

Им поперёк прошла подозрительная девушка (в широкополой шляпе с розовым бантиком) – с газетой под мышкой, нагло дымя мундштуком. Будимир проводил её взглядом, пытаясь припомнить где её видел, – и надбавил шагу. Варя едва поспевала рядом, как будто ещё чуть-чуть – и улетит.

– «Петербургская косметика», – Варвара прочитала. – Интересна-а-а!

Будимир глянул лениво: это была самая неинтересная вывеска на свете.

Варя тут же прибавила:

– Я тут недавно камень нашла. Капец, красивый!

Крюков канал – (если что) – продолжался. Шагов через восемь, Варя ткнула пальцем:

– Смотри какие красавчики!

Дорогу перекрыли бессчётные голуби (скорее сизые менты): от первого же шага – они вспорхнули веником. Варя чуть не завизжала от восторга – Будимир повёл вопросительной бровью.

Брусчатка сделалась плиткой, стеклянный мост навис над головами на ниточках – он соединял новую Мариинку и старую – позеленевшую от досады.

– Уже театры?.. Ахринеть! – Варя подхихикнула: – Не понимаю я нелепости больших городов, не понима-аю!.. – Будимир покосился недоумённо. – Это Аврора так говорит. – Она уставилась под ноги и покивала. – Так что как-то вот так…

У театра курили солидные гардеробщики с метрдотельскими эполетами, а сверху кто-то разодрал облака и солнцем залупил – по окнам, по волнам, по глазам! Варя с Будимиром перебежали жуткую дорогу – и уставились на виолончелиста с футляром, который переходил её медленно: со вкусом: безмятежно

– «Оптика», – прочитала Варя ещё. – Набережная Крюкова канала три…

Тут вырос новодельный серый дом с понтами: Варя засмотрелась на него (и волосы – дым, и ямочки – дым, и слова её – дым):

– Так удивительно всё, так интересно!..

– Ты можешь, пожалуйста, помолчать?? – Будимир судорогой остановился, и только потом понял, как громко сказал.

Варя смолкла. Слышно было корабельную экскурсию:

– А справа от нас – великолепный представитель…

– Извини, – потупилась Варя (и обиделась – со знанием дела).

Будимир – не глядя – зашагал.

Уголком по мостам. Справа – (панорамою) – Исакий врезан над ползущими домами.

В молчаливом созерцании – встали на мостик. Облокотились.

– Ты знаешь, к чему арбузы снятся? – Варвара повернула лицо (такая бессмысленно полная жизнью).

Будимир задержал дыхание и отсчитал пять секунд.

– Ну? – сказал он.

– Если просто арбузы – приятствие, если ешь – печальное приключение.

– Какая хуйня!! – не выдержал Будимир. – В жизни арбузы не снились!