Апокриф

Как водится при неожиданном столкновении двух воспитанных людей, после прошедшей секундной оторопи, они рассыпались во взаимных извинениях и уже были готовы разойтись, но что-то их остановило. Точнее, это Острихс, заметив, что обладатель старомодного одеяния как-то уж очень внимательно смотрит на него, посчитал необходимым немного задержаться. Мало ли что: может быть, следует разрешить какое-то недоразумение? К тому же и лицо этого человека оставляло у Острихса смутное впечатление, что он его где-то, когда-то уже видел.

— Э-э-э… — начал мужчина, как бы в сомнении. — Простите, молодой человек, а не приходится ли вам матушкой госпожа Ямари Глэдди?

«Значит, действительно, какой-то знакомый…» — констатировал про себя Острихс, а вслух подтвердил:

— Да, это моя мама.

— А я и смотрю: что-то лицо мне вроде бы известное! — продолжил разговор неожиданный собеседник. — Ваша матушка года уже как три или четыре назад приводила вас к нам в храм. А память на лица у меня, могу похвастаться, редкая. А вот имя, простите, запамятовал… — и мужчина вопросительно воззрился на Острихса.

— Острихс. Острихс Глэдди, — отрекомендовался молодой человек и сразу вспомнил: «Ну, конечно! Это же священник! Видел я его раза два-три. Вон на нем и сорочка эта самая… из облачения, видимо…»

— Позвольте и мне представиться, господин Острихс, — с необходимой по ситуации церемонностью, приподняв шляпу, произнес служитель культа, — Хаардик Фантес, настоятель храма Бога Единственного и Светоносного. И Бог у нас Единственный, и храм у нашей церкви в Ялагиле, видимо, поэтому тоже единственный… — с грустной усмешкой добавил он и тут же посчитал необходимым деликатно поинтересоваться, — простите, а я вас не задерживаю? Я ведь человек довольно болтливый! Особенно люблю поговорить с приятными молодыми людьми. Но, если вдруг у вас совершенно нет времени, не стесняйтесь и пошлите старого трепача подальше! Даю вам честное слово: все понимаю и не обижусь!

Тирада сия, являясь только немного замаскированной ловушкой, явно ставила своей целью не прекращение, а продолжение разговора. Острихс это уловил, но кроме того ему и самому было интересно пообщаться в свободной остановке со священником — представителем той породы людей, о которых он почти ничего не знал и которые, уже в силу одного их статуса, были интересным предметом для неравнодушного ума. К тому же дядька не выглядел занудой, и сама беседа с ним могла оказаться одновременно и приключением, и удовольствием. Прикинув все эти немногие привходящие обстоятельства, Острихс заверил Хаардика, что он никуда в данный момент не спешит и с удовольствием задержится ради такой интересной встречи.

— Ну, что вы, Острихс! Вы позволите так себя называть? — одновременно и возразил, и спросил священник, и, не дожидаясь ответа, вычислить который не составляло никакого труда, продолжил, — знаете, что мы сделаем? Чтобы не особенно занимать ваше время, мы прогуляемся в направлении вашего дома. Вы ведь не очень далеко живете? Или нужно ехать?

— Да нет, господин Фантес, — отозвался Острихс, которого такой оборот дела совершенно устраивал, — с полчаса ходу быстрым шагом. Я часто хожу пешком.

— Ну, вот и отлично! — резюмировал священник, — значит, пойдем пешком. Кстати, в вашей воле будет отрегулировать длительность нашей встречи. Если я вам быстро надоем, — скачите галопом, а если покажется интересным, — можете выбрать аллюр поспокойнее. Идет?

Острихс, все-таки немного опасаясь, что Хаардик начнет с ним какую-нибудь нравоучительную беседу, или разродится разглагольствованием миссионерского толка, готов был в случае чего прибавить ходу, но его беспокойство почти сразу рассеялось. Как-то очень органично, демонстрируя искренний интерес, священник начал задавать вопросы, прежде всего, о самых разных сторонах университетской жизни. Он со вниманием слушал ответы молодого человека, иногда посмеивался, пару раз перебивал рассказчика ссылками на забавные случаи из собственной студенческой молодости… Господин Фантес умел как-то моментально расположить к откровенности. Неожиданно интересно и как-то даже приятно оказалось выслушивать его мнение по неоднозначным вопросам. Хаардик ни разу не попытался навязать Острихсу какой-нибудь свой взгляд в качестве непреложной истины. Он всегда оставлял собеседнику возможность считать правым именно себя. Между тем суждения священника привлекали не только своей логичностью и глубиной, но и практической приложимостью… В тех случаях, когда Хаардик чего-либо не знал, он, не пытаясь «надуть щек» перед юношей, спокойно в этом признавался, а также, если представлялась такая возможность, был готов подчеркнуть превосходство знаний Острихса перед своими. Острихсу это не могло не польстить. Он и вспомнить не мог, чтобы когда-нибудь ранее ему довелось так интересно, так откровенно и в такой степени приятно беседовать с человеком много старше себя. В конце-концов Острихс столь увлекся разговором со своим новым знакомым, что не заметил, как они с господином Фантесом в своем движении по направлению к дому замедлились до последней крайности…

В итоге путь от университета до дома в этот раз занял у Острихса больше часа, и, оказавшись у родной калитки, он почувствовал отчетливое сожаление, что такое живое, такое… вкусное общение подходит к концу. Острихс сделал попытку зазвать Хаардика в гости, но священник самым деликатным образом отказался, сославшись на то, что, увлекшись необыкновенно интересным и содержательным обменом мнениями с представителем студенческой молодежи, забыл о своих прямых обязанностях и теперь поставлен перед необходимостью наверстывать упущенное.

— Увы! — посетовал он. — Никто из так называемых «ответственных» людей не может вполне располагать собой. Впрочем, ничто нам не мешает продолжить знакомство, верно?

— Да! Вы знаете, — с чувством отвечал Острихс, — действительно было очень приятно пообщаться! Я был бы рад еще встретиться! Если у вас, конечно, найдется время для меня…

— М-да-а… — с видом грустной задумчивости протянул Хаардик. — Время, время! Простите за банальность, его вечно не хватает. Впрочем, меня почти всегда можно застать в нашем храме… Вы еще помните, где наш храм?

Острихс ответил, что, разумеется, помнит.

— Ну, это, конечно, если вам будет удобно… — осторожно продолжил священник, — вы ведь в части вероисповедания, скорее всего, пошли по пути вашего отца? Он, насколько мне известно, — в лоне церкви Бога Единого и Светлого? Не будет ли посещение храма, как бы это поделикатнее выразиться, конфессионального конкурента, что ли, против вашей совести? Ведь ни для кого не секрет печальные реалии взаимоотношений двух наших церквей…

Это был первый случай, когда за все время довольно длительного разговора между студентом и священником зашла речь о вере, и у Острихса не было никаких оснований подозревать, что Хаардик Фантес очень терпеливо и тонко подводил его к этой теме.

— Дело в том, — с оттенком гордости за независимость своего мировоззрения ответил Острихс, — что я не принадлежу ни к какой церкви. Так что, куда мне ходить, а куда нет, я выбираю сам.

— Вот как? — изобразил удивление священник, — а я-то наивно решил: раз мать не привела сына на конфирмацию к нам, следовательно, отец увел его за собою! А вы, оказывается, избрали свой путь… Ну что ж, это право каждой свободной личности… Ну и прекрасно, ничто не помешает нам общаться в том месте, где удобнее. Заходите! Буду рад!

Господин Фантес по праву старшего решительно протянул Острихсу руку, и энергичное рукопожатие завершило первый этап их знакомства.

* * *

Ямари Глэдди была приятно удивлена, когда ее сын за ужином, рассказывая о своем новом знакомстве, прямо-таки с восторгом отозвался о настоятеле храма, прихожанкой которого она являлась. Она и сама придерживалась того мнения, что Хаардик Фантес человек неординарный, и как-то ранее даже высказывалась в таком духе своему супругу. Однако Фиоси отнес это мнение к обычному для посещающих церковь женщин свойству идеализировать священников. Ямари тогда, помнится, возразила, что о прежнем настоятеле, которого Хаардик сменил около пяти лет назад, она так не отзывалась. Тот периодически доставал ее укорами в недостаточно регулярном посещении храма, все призывал повлиять на мужа с целью привести его от ложного учения к истиной вере и донимал вопросами о том, почему она не приводит в церковь сына…