Апостол Папуа и другие гуманисты II. Зумбези

– Прикольно, - оценил Феликс, снова переглянувшись с Флави, - а где они?

– Тут, - и фон Зейл, подойдя к настенному монитору, ткнул пальцем в южный берег.

…

24. Зверские зигзаги женской дружбы.

Та же дата и время: ночь 29 августа. Германское Самоа. Юг острова Уполу.

Бухта Синалеи. 18-метровая конверсионная фрегантина-катамаран «Sargasso».

На конкурсе идиотских «жизненных» вопросов, вопрос: «бывает ли женская дружба» может занять почетное место, по крайней мере, в чемпионской десятке. Как у каждого идиотского «жизненного» вопроса, у этого есть идиотский аргументированный ответ: «конечно, не бывает, ведь суть женщин в хищническом соперничестве между собой за обладание престижным мужчиной, так что женщины легко предают своих подруг». В некотором широком смысле, это превосходный высокоинформативный ответ. Точнее, фатальный приговор тому обществу, в котором этот ответ выглядит достоверно. Если разобраться, то в обществе с такой ценностной системой, невозможны вообще любые отношения между двумя людьми, иные, чем между фермером и картофелем. Все эти иллюзии «дружбы» или «любви» независимо от половой идентификации участников, просто переходные процессы от начала окучивания картофеля до его выкапывания, и продажи (или нарезки в суп), с неизбежным съедением в финале. Даже смена ролей в тандеме фермер-картофель (см. НФ, Станислав Лем, 25-е путешествие Иона Тихого), принципиально не меняет принцип: кто-то съест кого-то. Если вы откроете не Лема, а Шекспира, то увидите, насколько это универсальный принцип. Можете далее открыть Библию, где то же самое (от Авеля и Каина до Иисуса и Иуды). «Венец творения»…

Но, зоопсихология высших обезьян (разновидностью которых мы, люди, являемся) не подчинена тем же принципам, что классическая драма или религиозная мифология, а выглядит более прагматично и симпатично. В ней бывает и дружба между обезьянами одного пола (мужского или женского), и разнополая дружба, и любовь. Подводя здесь теоретический итог: лучше не выпендриваться, воображая себя «венцом творения», а признать свою обезьянью природу, дружить, любить, и быть симпатичными людьми.

После философского предисловия пора перейти к действию. Итак: в хвостовом салоне фрегантины «Sargasso» устроились две девушки – довольно-таки похожие. У них был одинаковый рост, одинаковое телосложение: грациозное, без особой «фигуристости», однако не слишком тонкое, и одинаково простой тип лица: «скандинавский овал». Так получалась иллюзия сестринского сходства этих двух персон, хотя, если у них и были какие-нибудь общие родичи, то, разве что, в позапрошлом веке.

Чанди Кестенвэл - дочка миллиардера, барона-пэра Англии, в начале этого года (едва достигнув 18-летия) переехала в Австралию из-за плохих отношений с семьей. Она не питала надежд что-либо унаследовать. Но 2 марта авиаторпеда, точечно ударившая по баронской вилле в Лондоне, сделала Чанди последней Кестенвэл. Даже тогда титул и капитал пришлось брать штурмом. Впрочем, сражалась не она, и это другая история.

Хрю Малколм - формально полинезийка, а фактически - четвертая из 6 детей в семье бизнесменов-авиаторов из Флориды, уехавших на северный Бора-Бора, за свободой от госрегулирования мини-фабрик. Власти там лезли лишь в турбизнес, ничего иного не замечали, пока не вспыхнула Алюминиевая революция, и война. Тогда 13-летняя Хрю встала к конвейеру, а в этом году перед 15-летием получила ранг авиа-инструктора.

Затем, в середине марта на острове Тутуила (Американское Самоа) по капризу Паоро (полинезийской Фортуны) Чанди и Хрю пересеклись. И дружба возникла вообще без предисловий. Почти параллельно с другим чувством у Чанди: яркой влюбленностью в капитана Эла Бокассу, взявшего на себя роль ее гида. Обычно влюбленность в 18 лет - эфемерна, но тут получилось всерьез. Может, потому, что обстановка была серьезная: участники баронского бизнеса в Британии и на Индостане обещали бешеные деньги за ликвидацию неудобной наследницы. А капитан Бокасса выступил магическим щитом: проследил, чтобы Чанди выполняла правила личной безопасности, и помог ей удачно сориентироваться в «Войне за баронское наследство» (как это окрестили СМИ)…

…Эта война вышла далеко за пределы, собственно, семейного вопроса, поскольку, как оказалось, огромные фонды, формально числившиеся у Мейнарда Кестенвэла, барона Кромби-апон-Шеппи, неформально являлись капиталом «особого круга» британских и индийских магнатов. Мейнард был лишь одним из них. Его неудобная наследница, по существу, стала искрой, зажегшей пламя передела полутеневой бизнес-империи. Такие события случались много раз за последние 400 лет, и хорошо описаны в популярной исторической литературе. Когда в мае итог стал ясен, журналисты отдали «Войне за баронское наследство» место в Зале Славы Гангстерских Разборок: выше Опиумной Войны Меконг (1960-х), и Колумбийского Крестового похода (2000-х), однако ниже Бутлегерских войн в США (1920-30-х) и Цирконовых войн в Конго (1990-2010-х).

После политэкономического предисловия, пора, все же, перейти к действию. Итак: в хвостовом салоне фрегантины «Sargasso» мило общались 18-летняя британка Чанди Кестенвэл, и 15-летняя амеро-креолка Хрю Малколм. Девушки не виделись вечность: (примерно с середины июня) и сейчас, когда Хрю перепрыгнула с пирса на поплавок фрегантины, они так крепко обнимались, и выражали свою радость таким визгом, что внешний наблюдатель мог заподозрить их в гомосексуальной ориентации. Но если бы наблюдатель прислушался к их разговору чуть позже уже за столиком в салоне, то его подозрение улетучилось бы: стиль явно свидетельствовал об их гетеросексуальности.

Просто, это женская дружба (якобы, несуществующая - помните, с чего мы начали?).

– Я плыву в густом сексуальном тумане, - пожаловалась Чанди, поставив на столик две крошечные чашечки с крепчайшим кофе, только что сваренным в особой кофеварке.

– Что, у вас с Бокассой исчерпалась фантазия в камасутре? – весело спросила Хрю, и прикурила сигаретку, тоненькую, как соломинка для коктейля.

– Нет, все сложнее, - отозвалась Чанди, и предположила, - это у тебя травка. E-oe?

– Aita-E!
– Хрю махнула папироской, оставив в воздухе призрачный дымовой след, - О травке забыть! Я резко милитаризована в патруль. С чего, по-твоему, я в униформе?

– Странно, Хрю: почему ты? Тебе даже 16-ти нет.

– Не только я. Все летчики-курсанты, стажировавшиеся на Футуна-Алофи. Мы летели, думали: прыгнем в дансинг, далее утром побесимся на Игрищах, а после обеда начнем учиться. Но долбанные фанаты палеобиологии-киви тащат сюда надувного сумчатого слона, и на рассвете поднимут его, как привязной аэростат прямо в поле Игрищ.

Чанди Кестенвэл сделала большие глаза.

– Они что, с ума сошли? Если кто-то из пилотов-любителей заденет трос крылом…

– Вот-вот! – Хрю Малколм энергично покивала, - Чтобы этого не случилось, мы будем патрулировать непрерывно, по вахтам, и направлять пилотов на безопасный курс.

– Да, понятно… А почему полиция не запретила поднимать аэростат здесь и сейчас?

– Ну, прикинь Чанди: такой австрало-новозеландский сумчатый слон это прикольно и прогрессивно. Лучше бы фанаты рекламировали сумчатого слона как-то иначе, но что придумано, то придумано. Короче: наши судьи решили так, значит, будет так.

– Да, понятно… И какая твоя вахта?

– Третья, с 10 утра до полудня, на двоих с Оэоуа Авау, она говорила: ты ее знаешь.

– О, черт! Еще бы!
– воскликнула Чанди.

Импульсивная реакция, но объяснимая: в начале марта 17-летняя туземка Оэоуа Авау, резерв-капрал Народного флота, была временной сотрудницей Чанди на ее стартапе в Меганезии. Экологический шелтер для коралловых ламантинов на рифах Лвайра (что восточнее Новой Ирландии). Стартап быстро перерос свою задачу. Теперь биостанция Лвайра, это часть военно-инженерной базы Капингамаранги, а коралловые ламантины (огромные, трогательно-неуклюжие морские коровки) стали любимцами kanaka-foa…

…Что касается Оэоуа Авау, то она (бродяга по стилю) как бы затерялась в Море Нези (размером с полторы Африки), оставив Чанди под присмотром Бокассы (да, это Оэоуа познакомила их там, на Лвайре)… Здорово, что она затерялась лишь КАК БЫ!

– С чего бы Оэоуа затерялась? – удивленно отреагировала Хрю.

– А-а… - смутилась Чанди, - …Я говорила вслух, что она затерялась?

– E-o! Я не телепат, чтоб читать мысли.

– Так, а где Оэоуа сейчас?

– Ну, она изучает потенциал окружающих мужчин, если ты понимаешь, о чем я.