Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Апостолы Революции. Книга вторая. Химеры
Шрифт:

Приер повернулся в сторону хмурого Карно, исподлобья взиравшего на оратора. «Какого дьявола Барер лезет в военные дела?» – вопрошал взгляд военного стратега. Но Барер, увлеченный своими идеями, не смотрел на коллег и недовольства Карно не заметил.

– Северной армии необходим новый заряд энергии, волевая рука, обладающая большей властью, чем обычное военное командование. Ей нужен один из нас! – заключил Барер, с силой саданув кулаком по столу, покрытому зеленым сукном.

– Все верно, – прошептал Сен-Жюст.

Он не обращался ни к кому конкретно, отвечая, скорее, собственнным мыслям, но Барер расслышал

его слова и подхватил их, словно только того и ждал.

– Я рад, что ты согласен со мной, Сен-Жюст, – он посмотрел с высоты своего роста на сидевшего рядом коллегу. – Признаться, я подумал о тебе, когда…

– Сен-Жюст необходим республике здесь, в Париже, – поспешно перебил его Робеспьер. – Если вам так не терпится отправить кого-то на Север, пусть едет Карно. Никто лучше него не знает положения дел на фронте и не мобилизует войска для победы.

– Я не могу уехать сейчас, – возразил Карно. – Я координирую сразу несколько операций, которые целиком завязаны на мне. Не забывайте, что существует еще Эльзас, а после ареста генерала Гоша республиканская армия многое потеряла, – он осуждающе взглянул на Сен-Жюста.

– Ничего она не потеряла! – вскричал тот, вскакивая с места. – Гош – предатель, всегда был им и всегда останется! Уверен, он только и ждал момента, чтобы перейти на сторону неприятеля, как Дюмурье год назад!

– Ненависть к Гошу ослепила тебя, Сен-Жюст, – Карно тоже возвысил голос. – Я согласился на его арест исключительно из соображений солидарности, не желая нарушать гармонию в правительстве. Но я не устану повторять, что этот арест – огромная ошибка, и если бы не ваши с ним личные дрязги, республика не лишилась бы своего лучшего генерала.

– У этого «лучшего генерала республики», как ты его называешь, Карно, амбиции застилали волю к свободе. Еще немного – и мы узрели бы Гоша ведущим войска на Париж, чтобы свергнуть республиканское правительство и учредить военную диктатуру!

– Это клевета, в которую уже давно никто не верит!

Карно сделал несколько шагов по направлению к противнику, но Барер, выпростав вперед руку, преградил ему путь.

– Сейчас не время для ссор, Карно, – примирительно проговорил он. – Эта история покрыта пылью. Ты хотел видеть Гоша во главе армии, Сен-Жюст – на эшафоте. Мы нашли разумный компромисс, ограничившись тюремным заключением. Все остались довольны, не так ли? – обернулся он к Сен-Жюсту, снова опустившемуся на стул. – И покончим с этим. Сейчас речь о другом. Северная граница республики под угрозой.

– От меня больше пользы в Париже, чем на Севере, – заключил Карно тоном, закрывшим дискуссию по его кандидатуре.

– Ну что ж, если Карно так боится пороха, – язвительно сказал Робеспьер, – предлагаю послать Кутона. Его революционный энтузиазм быстро поднимет дух армии, а власть Комитета, стоящего за ним…

– Боюсь, трудно поднять боевой дух разлагающейся армии из инвалидного кресла, Робеспьер, – вмешался Сен-Жюст. – Армейские миссии требуют от комиссара личного участия в боевых действиях. Сразу видно, что ты плохо представляешь себе, что такое война, если предлагаешь Кутону отправиться в армию.

– Комиссар не обязан лезть в гущу боя, – раздражение постепенно овладевало Робеспьером. – Только петушиный задор может заставить его рисковать своей свободой и жизнью, когда на нем лежит священная миссия

нести революционные идеи солдатам.

Выпад явно был направлен против Сен-Жюста, и тот принял удар.

– Плевали солдаты на революционные идеи, исходящие от человека, отсиживающегося в штабе! Они желают видеть своего комиссара среди них, рискующим жизнью и готовым, подобно им, сложить голову за республику! Только тогда они будут уважать его и подчиняться его приказам.

– Ребячество! Мальчишество! – закричал Робеспьер.

– Ты прав, Барер, я должен ехать в Северную армию, – заключил Сен-Жюст, не спуская глаз с Робеспьера.

– Ничего ты не должен, – процедил тот, в упор взглянув на молодого человека. – Ты нужен мне здесь.

– Тебе?! – усмехнулся Сен-Жюст. – С какой стати ты отдаешь мне приказы?

– Ты нужен Комитету, республике, французскому народу! – Робеспьер перегнулся через стол, выставив вперед указательный палец. – Ты не смеешь рисковать жизнью!

– Моя жизнь, как и жизнь любого гражданина, принадлежит республике.

– Интересы республики требуют твоего присутствия в Париже, Сен-Жюст!

– По какому праву ты говоришь от имени республики? – Сен-Жюст чувствовал, что теряет контроль над собой и, приказав себе успокоиться, обернулся к Бареру: – Пиши приказ, Бертран. Я отправлюсь в ближайшие дни, как только завершу несколько дел в Париже.

– Никто не поставит подпись под этим приказом! – голос Робеспьера перешел на хрип. Еще немного – и он отзовется выматывающим кашлем.

– Увидим, – холодно бросил Сен-Жюст.

Барер уже потянулся за бумагой, когда Робеспьер остановил его.

– Я требую голосования, – прошипел он, подавив приступ. – Кто за то, чтобы отправить Кутона в Северную армию?

Четыре руки, считая его собственную, поднялись вверх. Для девяти присутствующих на заседании этого числа было явно недостаточно.

– Карно? – не сдавался Робеспьер.

Он снова оказался в меньшинстве. Поймав на себе насмешливую улыбку Сен-Жюста, он предпринял последнюю попытку:

– Приер?

Три руки.

– Сен-Жюст? – спросил Барер.

Семь из девяти. Робеспьер и Робер Ленде воздержались.

– Мне будет не хватать тебя в Продовольственной комиссии, – тихо сказал Ленде на ухо Сен-Жюсту.

– Я быстро вернусь, – бодро пообещал тот. – Месяц, не больше.

– Ты не понимаешь, что натворил, – услышал Сен-Жюст за спиной осуждающий голос Неподкупного, спускавшегося вслед за ним по мраморной лестнице по окончании заседания Комитета. – Ты позволил нашим врагам одержать верх, ты сам способствовал их торжеству.

– Ты голоден? – обернулся к нему Сен-Жюст. – Поговорим за ужином?

– Добро, – оживился Робеспьер. – Пойдем к Веруа.

Они молча вышли во двор и направились в ресторан, располагавшийся прямо напротив дворца Тюильри. Удачное расположение и отменная кухня сделали Веруа главным конкурентом Фуа, переманив к нему немало знаменитостей, среди которых Робеспьер занимал не последнее место.

Было около двух часов ночи, когда два члена правительства вошли в тускло освещенный зал.

– Ты никак закрываешься, гражданин Веруа? – спросил Робеспьер вместо приветствия, оглядывая опустевший зал и неубранные столы с грязными скатертями. – А мы вот собрались поужинать.

Поделиться с друзьями: