Апостолы судьбы

— Знаете, — сказала она с важным видом. — Если вы сюда пришли по каким-то своим ментовским, в смысле милицейским делам, то я ничего не знаю. А хозяйку надо заранее предупреждать. У нее сейчас семейные проблемы. Так что в ближайшие дни ничем вам помочь не могу.

— Как вас зовут?

— Вера.

— Верочка, вы не могли бы дать нам ее домашний телефон или, к примеру, адрес?

— Еще чего, — фыркнула Вера. — С какой стати?

— Понятно. А имя, отчество и фамилию можете назвать?

— Нет. Чтоб вы по своим каналам адрес пробили и с ОМОНом к ней ввалились? Она госпожа Ирина. И все наши документы оформлены на это имя. Документы правильные. Адвокат у нас есть.

— Да-а… — протянул Слава. — Тут чудеса, тут леший бродит. Ну, при чем здесь ОМОН, Верочка?

— Ни при чем. Извините, мы закрываемся.

— Слава, в общем, нам доступно все объяснили, — вмешался Сергей. — Давай запишем телефон Верочки, рабочий, конечно, и позвоним, когда хозяйка вернется. Не сомневайтесь, — добавил он, увидев, что в глазах девушки мелькнуло замешательство. — Мы ведь адрес этот знаем. Телефон ничего не стоит выяснить.

Когда Вера писала номер на бумажке, ее курносый нос с веснушками от возмущения шевелился, как у кошки перед шипением.

У подъезда мужчины остановились покурить.

— Думаю, когда хозяйки нет, она звонит ей с этого телефона на мобильный. У меня есть один гений сотовой связи. В ближайшее время мы получим и адрес, и фамилию таинственной госпожи.

— Кого только не приходится содержать частным сыщикам! — не удержался от сарказма Слава. — А мне эта Вера понравилась. По-моему, она не ведьма. Толстая, рыжая и урчит, как кошка у камина.

* * *

Когда Катя вошла в кабинет Константина Николаевича, он сразу понял: что-то изменилось. Серьезный, холодноватый взгляд, собранность в движениях, губы плотно сжаты.

— Как поживает моя самая любимая пациентка?

— Нормально, Константин Николаевич. Я полагаю, вы можете закрыть историю моей болезни. Вы ведь больше не думаете, что я больна?

— Я давно уже так не думаю. Просто закрывать эту историю, мне сдается, рано. Ваши друзья хотят разобраться в причинах того, что с вами произошло. Мне кажется, это имеет смысл.

— Какой?

— Вы могли подвергнуться незаконному гипнотическому воздействию. И это не только ваша проблема. Речь идет о преступлении, и преступника стоит найти хотя бы для того, чтобы он не навредил другим людям. То, что вы пережили, — это выстрел в сердце, после которого можно выжить лишь случайно.

— Знаете, Константин Николаевич, — Катя подошла к нему совсем близко и положила руку на плечо, — эта больница битком набита людьми, выжившими случайно. И далеко не все считают эту случайность счастливой. Я не хочу ничего знать. И если вы остановите Дину и Сергея, я буду вам очень благодарна.

— Я даже не знаю, чем именно они занимаются и каким образом их можно остановить. Катя, скажите мне прямо: что вас беспокоит?

— Валя Гришина. Ее болезнь, ее муж, ваши вопросы. Эту тему нужно закрыть.

— Деточка, что ж вы сегодня так категоричны? И не особенно рады тому, что мы вас выписываем.

— Я очень рада.

— Тогда давайте звонить вашему мужу. Скажем, когда ему приехать, что взять из вещей. У нас это определенная церемония.

— Вот об этом я и хотела поговорить. Константин Николаевич, я даже Дине ничего не сказала, а вам скажу. Я не поеду домой. Не пугайтесь. Я просто хочу где-то побыть совсем одна, понять себя, услышать. Как вы к этому относитесь?

— Я вас очень хорошо понимаю. Но поймет ли ваш Игорь? И главное, куда вы поедете?

— Не знаю. Дина привезла мне денег. Может, номер снять в гостинице? На недельку. Отлежаться, отсидеться, поплакать, раны зализать.

— Я подумаю. Вы знаете, что можете всегда на меня рассчитывать. А пока готовьтесь к вечернему свиданию. Попробуйте не слишком ранить своего мужа, он тоже здорово пострадал.

* * *

Игорь подумал, что ослышался. Его измученный мозг отказывался принимать новое испытание.

— О чем ты говоришь? Что с тобой? Ты за всю нашу жизнь двух недель не провела за пределами квартиры. И с восемнадцати лет ты никогда не жила без меня. Ты не привыкла, не способна о себе заботиться.

— Игорь! — Катя посмотрела на него взглядом, который показался ему чужим. — Ты не слышишь меня. Я не могу! Понимаешь? Я не хочу совершать над собой насилие. Мне необходимо самой ответить себе на вопрос: в чем дело? Я должна что-то пережить.

— А что в это время делать мне?

— То же самое, Игорек. Мне почему-то кажется, что у тебя за это время была женщина. Нет, не говори ничего. Не объясняй, не отрицай. Я не ревную. Понимаешь, все могло произойти из-за того, что во мне за какой-то месяц сгорели гормоны счастья и радости, отпущенные на целую жизнь. Наверное, так живут столетние старухи. Мне нужны сейчас только тишина и пустота. Пожалуйста, разреши мне какое-то время пожить одной.

…Профессор Тарков стоял у окна и смотрел, как из двери выбежал муж Кати Артемьевой. У него было лицо человека, оказавшегося в эпицентре землетрясения. Он оглянулся на окна больницы, бросился назад, но у входа остановился. Достал сигарету, но она сломалась в его дрожащих руках. Его кто-то окликнул, Игорь обернулся потерянно и увидел высокую элегантную женщину, которая спешила к нему. Это Алена, узнал Тарков. Игорь какое-то время слушал ее, потом начал что-то говорить, но, махнув рукой, бросился прочь со двора. «Бедняга», — подумал Тарков. Мужчины очень плохо переносят подобные потрясения.

* * *

— Игорь, я ничего не понимаю. Что значит, Катя не вернулась домой из больницы? Где она? И почему ее выписали, если она в таком состоянии, что домой не захотела вернуться? — Дина держала трубку телефона, и рука ее дрожала от потрясения.

— Дина, дело в том, что она совершенно здорова. Просто хочет побыть одна. Я ей предложил: если это настолько серьезно, я куда-нибудь перееду. На время. Но она сказала, что ей будет тяжелее, если мне придется уйти из дому. В общем, кошмар. Честно говоря, я в полной панике. У нее, понимаешь, как-то изменилось отношение ко мне. Все время она так радовалась, когда я приходил. Но окрепла, подумала, вспомнила… Я, конечно, грубо с ней обращался тогда, ну, ты помнишь.

— И где она? Ты даже приблизительно не знаешь?

— Я знаю совершенно точно. Профессор Тар- ков сказал мне по секрету от нее, что отвез Катю на свою дачу в Переделкино. Обещал, что будет за ней присматривать.

— Ой, ну, это же почти хорошо! Что ж ты сразу не сказал?

— Дина, о чем ты! Катя не хочет меня видеть! Для меня это просто конец света. Страшнее ее болезни и, наверно, страшнее ее смерти. Я не могу вынести разлуки с ней. Что мне делать, Дина?

— Держаться. Привести себя в чувство. Ты в таком состоянии, что я начинаю думать, что Катя права. Вам нужно разобраться — каждому в себе. И как у тебя язык повернулся сказать: страшнее ее смерти! С ума, что ли, сходишь? Она на даче. Она жива и здорова.