Аппарат

Не успеваю я вернуться в свой кабинет, уже звонит телефон. На проводе сам Шатров.

— Виктор Васильевич, ждем вас непременно… Билетик в партере приготовлен. Четвертый ряд устроит?..

Что-то очень быстро позвонил? Я ж минут пять до кабинета шел, не больше. Ясное дело — не без хитрости Черненко все произошло: еще при «театралах» решил послать, а меня только сейчас в известность поставил.

Прихожу на спектакль. Шатров радуется, рядом со своей родственницей сажает, чтоб приглядывала, что ли? Сижу, смотрю на сцену.

Ленина — Александр Калягин играет! Да как играет! Закачаешься… Сильно, мощно, с напором! Особенно мне понравилась сцена встречи вождя революции с Армандом Хаммером.

После спектакля меня берут под локоток и ведут в режиссерскую. Столик небольшой накрыт — немного спиртного, закуска из буфета. Кроме драматурга Шатрова и режиссера театра никого нет. Вполне доверительный разговор намечается.

— Ну как? — спрашивает Ефремов, разливая по рюмкам коньяк.

— Мне понравилось… — честно говорю я. — Александр Калягин хорош… Мне нравится этот артист…

Ефремов довольно кивает.

— Конечно, Ленин у вас не канонический получается, — продолжаю я. — Но ничего оскорбительного нет. Не знаю, что там товарищи от культуры страшное углядели? Похоже, перестраховываются…

Тут и Калягин в комнату заглянул. Веселый человек! Без грима на Ленина вовсе не похож. Даже удивительно, как он быстро преобразился.

Выпили еще по рюмке. Поговорили вчетвером, все обсудили.

На следующий день прихожу к шефу, докладываю:

— Понравился мне спектакль, Константин Устинович. Особенно сцена с Хаммером. Там Ленин с молодым капиталистом очень здорово разговаривает. Да вы сами сходите как-нибудь посмотрите…

— Как-нибудь схожу… — неопределенно отвечает Черненко и на этом считает тему исчерпанной, больше к ней не возвращается.

Сам на спектакль он не пошел, но, видимо, кому надо сказал, что надо сделал, на кого надо надавил — спектакль был выпущен и пошел дальше, дальше и дальше…

О нем в то время много писали в газетах. Он стал заметным явлением в жизни столицы.

А сам Черненко «привел» на него Брежнева гораздо позже, кажется, в начале восьмидесятых. Тогда сразу все газеты захлебнулись в восторге: «Генеральный секретарь ЦК КПСС, Председатель Президиума Верховного Совета СССР и так далее…» В общем — почтили своим присутствием.

— Ну как спектакль? — спросил я на следующий день Константина Устиновича. — Не ошибся я тогда?

— Хороший спектакль. Не ошибся.

— И Леониду Ильичу понравился? — поинтересовался я.

Черненко нахмурился и довольно неприветливо буркнул:

— Мне кажется, он не понял, куда его привели… Перепутал что-то…

Умер Брежнев неожиданно — уснул и не проснулся. Охранники его сорок минут пытались реанимировать, но неудачно. Странно, но на даче не было медицинского поста, не дежурила медицинская сестра… И это привсем при том, что после 1975 года, когда Леонида Ильича после обширнейшего инфаркта чудом вытянули с того света, он мог в принципе умереть в любой момент.

Многие, надеюсь, помнят — не только москвичи: мчится кавалькада машин — Брежнев, охрана, помощники, сотрудники, а сзади обязательно «реанимационная» катит.

А вот на даче в ту злополучную ночь никого из медиков не оказалось. А ведь, как мне потом рассказывали, симптомы были — поужинал Леонид Ильич и на боль в горле пожаловался: «Тяжело глотать…» Его спросили: «Может, врача позвать?» Он в ответ: «Нет, не надо!» Телевизор смотреть не стал, а поднялся из-за стола и пошел спать.

Утром охранники обнаружили его еще теплого. Умер!

Я о смерти Брежнева узнал утром от охранников. Но всей стране об этом еще долго не сообщалось. Догадаться, конечно, можно было по передачам радио и телевидения. Музыку по всем каналам заиграли очень грустную. Какую программу не включишь — музыканты смычками скрипочки «перепиливают», «лебеди умирающие» па-де-де вытворяют, а вечером — министр внутренних дел Николай Анисимович Щелоков (10 ноября — День советской милиции) милиционеров с праздником поздравлял и ни разу «вождя» не вспомнил. Да и сам многочасовой концерт самых главных звезд эстрады отменили — случай небывалый!

Это уже стопроцентное свидетельство! Можно в магазин за колбасой бежать (и многие бежали), а то как бы перебои с продовольствием не начались.

Позвонил на всякий случай в приемную. Поинтересовался — не нужен ли?

— Константин Устинович тобой не интересовался, — информирует дежурный.

Сижу в кабинете. Один-одинешенек. Час проходит, другой — меня никто не вызывает.

Я никому не нужен. В коридорах непривычная пустота. Словно все вымерли. Подозрительно это до невозможности. Делать нечего, сижу, завариваю чай, пью… Час пью, два… Тишина! Хм-м-м…

Началось Политбюро. Что там происходит — тайна за семью печатями! Правда, довольно скоро выяснилось, кто назначен председателем «похоронной комиссии», а он, по традиции, всегда будущий генсек! Встретил в чуть ожившем коридоре коллег — они и рассказали.

А по радио из-за рубежа свои версии спешат изложить. Одна страшнее другой:

«…Борьба за власть началась не в это хмурое ноябрьское утро 10-го ноября, а гораздо раньше — еще при Брежневе. И рвался к ней, конечно же, Андропов. По „закону“ он стать Генеральным не может. Слишком далек от Брежнева. Перед ним длинная очередь секретарей ЦК, а под первым номером — Черненко.

Но за Андроповым стоит не очередь из претендентов, за ним стоит прекрасно вооруженный Комитет государственной безопасности, который имеет досье на каждого претендента и в нужный момент может припомнить все прегрешения перед Богом, Царем и Отечеством!..

На Черненко, похоже, в КГБ ничего нет — его нельзя опорочить! Он, один из немногих членов ЦК не вовлечен ни в какую коррупцию, не берет взяток, не прелюбодействует…» — вот такие наблюдения рассказывали тогда по радио из-за рубежа, посвящая этим «странным» качествам Черненко не одну минуту времени и продолжали дальнейшие рассуждения. — Для Андропова эта «черненковская чистота» неважное качество. Его трудно опорочить. А ведь с Брежневым, проживи он чуть дольше, эта операция прошла бы успешно: в самом начале 1982 года вокруг имени Брежнева закрутился целый ряд интригующих событий и фактов.

Для затравки из КГБ начали интенсивно распространяться слухи о том, что генсек резко и бесповоротно «впал в маразм», потом была произведена «утечка информации» о незаконных валютных операциях детей генсека, при этом говорилось, что они чуть ли не бегут за границу. Неожиданно разоблачается друг Брежнева — секретарь Краснодарского крайкома партии Медунов. Начали мереть словно мухи другие сторонники генсека: во время пустячной операции в «Кремлевке» гибнет первый секретарь Якутского обкома партии Чиряев, за ним тотчас следует непонятная смерть первого секретаря из Татарии, первого секретаря из Таджикистана, Председателя Совмина Грузии…